– Выбирай, Антон. Или мама с деньгами, или эта твоя нищебродка, – Валентина Павловна брезгливо ткнула в меня пальцем с идеальным маникюром. – У тебя есть час на размышления.
– Мам, ты с ума сошла? – муж побледнел.
– Я в здравом уме. Просто устала смотреть, как ты губишь свою жизнь с этой... – она окинула меня взглядом, будто я таракан на её кухне. – С этой продавщицей.
– Валя, не позорься, – тихо сказал я, сжимая кулаки.
– Это ты меня позоришь! Перед всеми родственниками, друзьями! «Антоша женился на кассирше из Пятёрочки» – знаешь, как это звучит?
Антон молча встал и пошёл в спальню. Я услышала, как хлопнула дверца шкафа.
Мы познакомились банально – он забыл карту, стоял у кассы с полной корзиной продуктов. Очередь шипела, а он растерянно хлопал по карманам дорогого пальто.
– Давайте я заплачу, а вы потом отдадите, – предложила я, видя его панику.
– Серьёзно? Вы же меня не знаете.
– Ну не выбрасывать же продукты. Вон творог ваш уже потёк.
Он вернулся через час с деньгами и огромным букетом. Потом были кофе после моих смен, прогулки, первый поцелуй под снегом у метро. Антон работал программистом в крупной компании, но никогда не кичился деньгами.
– Моя мама… она особенная, – предупредил он перед знакомством. – Но ты ей понравишься, вот увидишь.
Не понравилась. С первой секунды.
Валентина Павловна владела сетью салонов красоты. Квартира в центре Москвы, дача в Подмосковье, отдых только в пятизвёздочных отелях. Когда Антон привёл меня знакомиться, она осмотрела мою одежду из масс-маркета так, будто я пришла в лохмотьях.
– И где вы учились, Валечка? – спросила она, специально называя моим именем.
– В педагогическом. Но сейчас работаю в супермаркете, коплю на своё дело.
– На своё дело, – она усмехнулась. – В супермаркете. Как… мило.
После свадьбы, которую мы сыграли скромно вопреки её желанию устроить «праздник века», началась настоящая война. Звонки с «дружескими советами» сменить работу. Подарки – дорогая одежда на три размера меньше («Ой, я думала, ты похудеешь»). Постоянные сравнения с Мариной – бывшей девушкой Антона, дочерью партнёров по бизнесу.
– Не обращай внимания, – успокаивал муж. – Она привыкнет.
Не привыкла. Наоборот, когда я забеременела, всё стало хуже.
– Аборт? Мама, ты вообще слышишь себя? – Антон тогда впервые повысил на неё голос.
– Я думаю о вашем будущем! Какого ребёнка она тебе родит? Она же из деревни, гены-то никуда не денешь!
– Я из Воронежа, – холодно поправила я. – Это областной центр, если вы не в курсе географии.
– Не смей со мной так разговаривать, голодранка!
Я ушла, хлопнув дверью. Антон догнал меня у подъезда, обнял, пообещал, что всё наладится. Через неделю у меня случился выкидыш. Стресс, сказали врачи. Валентина Павловна прислала букет с запиской: «Всё к лучшему».
Я порвала открытку и выбросила цветы в мусор.
Полгода мы не общались с его матерью. Антон ездил к ней один, возвращался мрачный. Вчера она явилась без предупреждения – с адвокатом.
– Я составила новое завещание, – объявила она с порога. – Если ты останешься с ней, не получишь ни копейки. Ни квартиры в центре, ни дачи, ни доли в бизнесе. Всё уйдёт в благотворительный фонд.
– Мне плевать на твои деньги, – огрызнулся Антон.
– Правда? А на чём вы будете растить детей? На её зарплату кассирши? Снимать однушку на окраине? Стоять в очереди в поликлинику?
– Мы справимся.
– Посмотрим. У тебя есть время до завтра подумать. Если выберешь её – собирайте вещи из моей квартиры.
Да, мы жили в квартире, которую Валентина Павловна купила сыну на совершеннолетие. Формально – её собственность, Антон вписан как жилец.
Я стояла в дверях спальни, наблюдая, как муж складывает мои вещи в чемодан. Аккуратно, методично. Свитера, джинсы, то самое платье, в котором я была на первом свидании.
– Ты всё-таки выбрал маму, – констатировала я без эмоций.
– Валь, не начинай…
– Я и не начинаю. Просто говорю как есть. Три года брака, и ты паковываешь мои вещи.
Он обернулся. В глазах – странная решимость.
– Твои? – Антон вытащил из шкафа свой костюм, бросил в чемодан. – Ты думаешь, я тебя выгоняю?
Следом полетели его рубашки, галстуки, та дурацкая футболка с Йодой, которую я подарила на день рождения.
– Антон, что ты делаешь?
– Собираю НАШИ вещи. Ты же не думала, что я оставлю тебя?
– Но твоя мать… Деньги… Квартира…
– К чёрту. К чёрту её деньги, квартиры и ультиматумы. Знаешь, что она мне сказала час назад? Что уже присмотрела мне новую невесту. Дочку своей подруги. Девятнадцать лет, только поступила в институт. «Из хорошей семьи».
– И что?
– А то, что я не товар на её прилавке. И ты – не нищебродка. Ты моя жена. Которая предложила незнакомому мужику заплатить за продукты. Которая терпела унижения моей матери три года. Которая потеряла ребёнка из-за её издевательств и не сказала мне ни слова упрёка.
Он подошёл, взял моё лицо в ладони.
– Прости, что не сделал этого раньше. Что позволял ей… Думал, наладится. Дурак был.
– А как же… На что мы будем жить?
– Я программист, Валь. Хороший программист. Найду удалёнку, будем снимать квартиру. Да хоть в твоём Воронеже. Там, кстати, айтишников ценят.
– Ты серьёзно?
– Абсолютно. Паковывайся, поедем к твоей подруге на пару дней, пока квартиру не найдём.
Валентина Павловна стояла у окна, наблюдая, как мы грузим вещи в такси. Антон не оглянулся ни разу. Я – тоже.
– Он вернётся, – сказала она вслух пустой квартире. – Неделя максимум, и приползёт обратно.
Прошло полгода. Антон не вернулся. Зато прислал фотографию – мы на фоне моря, я на седьмом месяце беременности. «Спасибо за выбор, мама. Благодаря тебе я понял, что такое настоящая семья».
Валентина Павловна порвала фотографию. Потом склеила скотчем. Потом снова порвала. На праздновании дня рождения компании все только и говорили о Марине – той самой идеальной невесте. Вышла замуж за какого-то блогера, уже развелась, делит имущество.
– А ваш Антон как? – спросила подруга.
– Прекрасно, – соврала Валентина Павловна. – Просто прекрасно.
В телефоне пришло сообщение от сына: «Родилась дочка. Назвали Верой. Фото не присылаю – ты же не хочешь видеть внучку с плохими генами».
Она набрала ответ, стёрла. Набрала снова. Отправила: «Поздравляю».
Ответа не дождалась. Как и звонка. Как и прощения.
Деньги остались при ней. Сын – нет.
