— Можешь собирать вещи и катиться отсюда! — Олеся стояла у открытой двери своей квартиры, не повышая голоса, но каждое слово падало, как камень в воду.
А началось всё за два месяца до этого момента. С мечты. С их общей, как она думала, мечты.
Олеся работала экономистом в небольшой строительной фирме. Зарплата была средней, жизнь — предсказуемой. Они с Глебом снимали однокомнатную квартиру на окраине города уже третий год. Каждый месяц Олеся составляла бюджет, расписывая расходы по копейкам. Откладывали понемногу, но на что-то серьёзное денег никогда не хватало.
Всё изменилось в один весенний вечер, когда бабушка Олеси неожиданно оставила ей наследство. Небольшое, но вполне приличное — триста тысяч. Олеся сидела с конвертом в руках и не верила своему счастью. Впервые в жизни у неё появились настоящие деньги. Свои деньги.
— Глеб, — она протянула мужу телефон с калькулятором, — смотри! Если мы добавим наши накопления, у нас будет четыреста пятьдесят тысяч! Этого хватит на первый взнос!
Глеб поднял голову от компьютера. На экране застыла игра. Он взял телефон, посмотрел на цифры.
— На что первый взнос?
— На квартиру! — Олеся сияла. — Мы сможем взять ипотеку! Перестанем платить за аренду! Это же наша квартира будет! Наша!
Глеб помолчал. Потом кивнул.
— Ну, можно попробовать. Только сначала надо кое-что улучшить. Кредитную историю, работу мою подтвердить… Банки сейчас придирчивые.
Олеся бросилась ему на шею. Ей казалось, что они наконец-то стали настоящей командой. Семьёй, у которой есть общая большая цель.
На следующий день она открыла специальный счёт и положила туда все деньги. Название счёта было простым: «Наша квартира». Каждый вечер она заходила в приложение банка и смотрела на эту цифру. Четыреста пятьдесят тысяч. Их будущее.
Чтобы ускорить процесс, Олеся устроилась на вторую работу. По вечерам она подрабатывала удалённо, проверяя финансовые отчёты для небольшой консалтинговой компании. Спала по пять часов. Глеб поддерживал её.
— Молодец, Лёська, — говорил он, целуя её в макушку. — Ты у меня боец. Потерпим ещё чуть-чуть.
Но через месяц что-то изменилось. Глеб стал задерживаться на работе. Приходил поздно, уставший, молчаливый. На вопросы отвечал односложно. Олеся списывала это на усталость. Ей самой едва хватало сил дойти до кровати.
Однажды вечером она сидела за ноутбуком, проверяя очередной отчёт. Глаза слипались. В комнату зашёл Глеб. Он стоял у двери и мялся.
— Лесь, мне надо съездить в командировку.
Олеся подняла голову.
— Надолго?
— Неделю, может, десять дней. Проект важный. Если всё получится, премия будет хорошая.
— Премия? — Олеся оживилась. — Сколько?
— Ну, тысяч пятьдесят точно. Может, больше.
Олеся уже считала в уме. Пятьдесят тысяч — это ещё один шаг к квартире. Ещё один месяц можно не брать подработку.
— Конечно, поезжай. Справимся.
Глеб уехал в субботу утром. Олеся проводила его до двери, загрузила в руки термос с чаем и контейнер с бутербродами.
Неделя без него тянулась медленно. Олеся работала, работала и снова работала. Звонила Глебу по вечерам. Он отвечал коротко, говорил, что устал, что всё сложно, что проект оказался тяжелее, чем думали.
— Потерпи, Лесь. Скоро вернусь.
Она верила. Она всегда верила.
В воскресенье вечером Олеся сидела в пижаме на диване, листая ленту в социальной сети. Лениво, бездумно. Вдруг её палец замер.
Пост был от Дарьи. Подруги детства Глеба. Они иногда виделись на общих праздниках, переписывались поздравлениями. Ничего особенного. Но сейчас на экране было фото. Яркое, весёлое, залитое солнцем.
На фотографии стояли трое. Дарья, её муж Антон и Глеб. Они были на набережной. За спиной — море, пальмы, набитая туристами улица. Глеб обнимал Дарью за плечи. Они смеялись. Его лицо было загорелым, расслабленным, счастливым. В руке он держал огромный бургер, из которого вываливались помидоры и салат.
Подпись под фото добивала: «Спонтанная поездка в Анапу с друзьями! Жизнь одна — надо ловить момент!»
Олеся читала эту подпись несколько раз. Слова не складывались в смысл. Командировка. Проект. Премия. Анапа. Бургер. Друзья.
Её дыхание стало поверхностным, частым. Она увеличила фото. Рассмотрела каждую деталь. Глебову футболку, которую она сама постирала и погладила перед его отъездом. Его солнцезащитные очки, которые они вместе выбирали прошлым летом. Его улыбку. Сытую, довольную, беззаботную.
Её трясло. Не от злости. От непонимания. Она не могла сложить вместе два мира. Мир, где они копят на квартиру, где она работает по ночам, где он уезжает зарабатывать премию. И мир, где он жрёт бургер на набережной, обнимая Дарью.
Олеся сделала скриншот. Открыла чат с Глебом. Прикрепила фотографию. Написала одну фразу: «Как командировка?»
Отправить.
Три минуты она смотрела на экран. Глеб был онлайн. Он видел сообщение. Не отвечал. Потом начал печатать. Остановился. Снова печатать.
Наконец пришёл ответ:
«Лесь, это не то, что ты думаешь. Сейчас объясню.»
Набрать текст оказалось для него сложно. Он позвонил. Олеся взяла трубку молча.
— Лесь, ну послушай! — голос Глеба был виноватым, но не испуганным. Скорее раздражённым, что его поймали. — Я действительно был на объекте! Четыре дня вкалывал! А потом Дарья предложила на выходные съездить к морю. Ну, отдохнуть немного. Я устал реально! Какая разница, где я восстанавливаюсь?
Олеся молчала.
— И вообще, это были мои деньги! Из премии, которую я получил за прошлый проект! Я имею право потратить их, как хочу!
— На какие деньги ты поехал? — спросила Олеся тихо.
— Ну… из заначки. У меня была заначка. Совсем немного. Тысяч двадцать.
— Из заначки, — повторила Олеся. — Двадцать тысяч. Которые ты не положил на наш общий счёт. На нашу квартиру.
— Лесь, ну хватит устраивать трагедию! Двадцать тысяч погоды не делают! Мы их быстро наверстаем!
— А зачем соврал про командировку?
Пауза.
— Потому что ты бы не поняла, — Глеб вздохнул. — Ты бы начала считать, считать, считать. Как всегда. Я просто не хотел скандала.
Олеся положила трубку. Не бросила. Не швырнула. Просто нажала отбой. Потом заблокировала его номер. Встала с дивана. Прошла на кухню.
В холодильнике стояли контейнеры с едой, заготовленной на неделю. Гречка с куриной грудкой. Овощной салат. Нежирный творог. Экономия. Всё ради квартиры. Олеся достала контейнеры и один за другим выбросила в мусорное ведро.
Потом она открыла приложение банка. Зашла на счёт «Наша квартира». Четыреста пятьдесят тысяч. Она перевела все деньги на свою личную карту. Все до копейки.
Следующим шагом стал звонок риелтору, с которым они общались месяц назад.
— Добрый вечер. Это Олеся Сергеева. Мы с вами обсуждали однокомнатные квартиры в новостройке. Вопрос актуален?
Риелтор, конечно, помнил. Клиенты с деньгами запоминаются.
— Разумеется! Есть отличные варианты. Хотите завтра встретимся, посмотрим?
— Хочу, — сказала Олеся. — Только теперь я покупаю квартиру одна. На своё имя.
Утром в понедельник она взяла отгул. Встретилась с риелтором. Посмотрела три квартиры. Выбрала студию на седьмом этаже с большими окнами и видом на парк. Подписала договор. Внесла первый взнос. Оформила ипотеку на своё имя.
Когда все документы были подписаны, Олеся вышла из офиса застройщика и села на лавочку. Достала телефон. Разблокировала Глеба. Написала коротко:
«Я купила квартиру. На своё имя. Договор аренды нашей съёмной заканчивается через две недели. Продлевать не буду. Можешь начинать искать себе жильё.»
Отправить. Заблокировать снова.
Глеб вернулся через три дня. Загорелый, отдохнувший, с сумкой ракушек и магнитиков. Он открыл дверь своим ключом и замер на пороге.
Олеся сидела за столом с ноутбуком. Рядом лежала стопка документов. Договор купли-продажи. Ипотечный договор. Свидетельство о регистрации права собственности.
— Лесь, — Глеб шагнул в комнату, — ну хватит дуться! Я же объяснил! Давай нормально поговорим!
Олеся подняла глаза. Посмотрела на него. Спокойно. Без злости. Без обиды. Просто посмотрела.
— Поговорить не о чем, — сказала она. — Я купила квартиру. Вот документы. Как видишь, собственник — я. Одна.
Глеб схватил документы. Пробежал глазами. Побледнел.
— Ты что наделала?! — его голос сорвался на визг. — Это были общие деньги! Мои деньги тоже там были!
— Твои двадцать тысяч? — уточнила Олеся. — Те, что ты потратил на Анапу? Не волнуйся, я их вычла. Вот, держи.
Она протянула ему конверт. Глеб открыл. Внутри лежали две пачки по десять тысяч.
— Но остальное… это же наследство твоей бабушки! Это семейные деньги!
— Моё наследство. Моей бабушки. Моё имя в завещании. Мои деньги, — Олеся говорила тихо, но отчётливо. — Которые я заработала ночами, пока ты отдыхал на море.
— Но мы же семья! — Глеб схватил её за руку. — Лесь, ну что ты делаешь? Давай всё вернём! Продадим квартиру, купим вместе!
— Семья, — повторила Олеся. — Семья — это когда не врут про командировки. Семья — это когда общие деньги не тратят на левые поездки. Семья — это когда партнёр работает вместе с тобой, а не загорает с друзьями, пока ты умираешь на двух работах.
Она высвободила руку.
— Ты хотел потратить деньги, как хочешь? Пожалуйста. Я тоже потратила свои, как хочу. Теперь у меня есть квартира. А у тебя есть две недели, чтобы найти, где жить.
Глеб стоял с конвертом в руке. Его лицо было красным. Он открывал и закрывал рот, пытаясь найти аргумент. Но аргументов не было.
— Ты пожалеешь, — выдавил он наконец. — Когда останешься одна в своей квартире, будешь жалеть.
— Возможно, — согласилась Олеся. — Но это будет моя квартира. И мои решения. И моя жизнь.
Глеб ушёл в тот же день. Забрал вещи, хлопнул дверью. Олеся осталась одна в пустой съёмной квартире, которая через две недели перестанет быть её домом.
Она не плакала. Она открыла ноутбук и начала составлять список вещей, которые понадобятся для новой квартиры. Мебель. Шторы. Посуда. Всё своё. Всё новое.
Через неделю ей позвонила мама.
— Олеся, что случилось? Глеб мне звонил, говорит, ты его выгнала! Что за глупости? Вы же семья!
— Мам, — Олеся устало прикрыла глаза, — он соврал мне. Потратил деньги, которые мы копили. Поехал отдыхать, пока я вкалывала на двух работах.
— Ну и что? — мама была возмущена. — Мужчина имеет право отдохнуть! Работа тяжёлая! Ты же не собака цепная, чтобы ему спокойной жизни не давать!
Олеся молчала.
— А квартиру зачем на себя оформила? — продолжала мама. — Это же эгоизм чистой воды! Надо было вместе! Он же твой муж!
— Был, — поправила Олеся. — Теперь бывший. Документы на развод подам на следующей неделе.
— С ума сошла! — мама переходила на крик. — Из-за какой-то поездки разрушать семью! Он же вернулся! Попросил прощения!
— Не попросил, — сказала Олеся. — Он сказал, что имел право. Что я устраиваю трагедию. Что мне надо было молчать и терпеть.
— Ну и правильно! — мама не сдавалась. — Ты слишком принципиальная! Жизнь — это компромиссы! Надо уметь прощать!
— Я прощу, — Олеся говорила спокойно. — Когда-нибудь прощу. Но жить с ним не буду. И делить свою квартиру тоже не буду.
Она положила трубку. Мама перезванивала ещё три раза. Олеся не брала. Потом написала в сообщениях: «Мам, я тебя люблю. Но это моё решение. Пожалуйста, прими его.»
Переезд в новую квартиру состоялся в субботу. Олеся наняла грузчиков. Вещей было немного. Почти всё, что они покупали вместе с Глебом, осталось ему. Она взяла только своё. Одежду. Книги. Ноутбук. Посуду, которую ей подарила бабушка.
Когда последняя коробка была внесена в новую квартиру, Олеся закрыла дверь. Огляделась. Пустые стены. Голый пол. Коробки, сваленные в углу. Но это было её пространство. Её территория. Её крепость.
Она достала телефон. Сделала фотографию пустой комнаты с большими окнами. Написала в своей соцсети: «Новый дом. Новая жизнь. Новая я.»
Первый комментарий пришёл от Дарьи. Той самой, с которой Глеб ездил в Анапу.
«Олесь, прости. Я не знала, что он тебе соврал. Он сказал, что вы вместе решили, что ему надо отдохнуть. Я бы никогда… Прости.»
Олеся прочитала. Подумала. Написала: «Я не сердита на тебя. Ты не виновата.»
Вечером, когда она разбирала коробки, в дверь позвонили. Олеся открыла. На пороге стояла соседка. Женщина лет сорока, с уставшим, но добрым лицом.
— Здравствуйте. Я Татьяна, живу напротив. Увидела, что въезжаете. Принесла пирог. Домашний. С яблоками.
Олеся взяла ещё тёплый пирог. Почувствовала запах корицы и ванили.
— Спасибо, — она улыбнулась впервые за много дней. — Очень приятно.
— Если что нужно, стучите, — Татьяна махнула рукой. — Мы тут все нормальные. Соседи хорошие.
Олеся закрыла дверь. Поставила пирог на подоконник. Посмотрела в окно. Внизу был парк. Дорожки, скамейки, детская площадка. Люди гуляли с собаками. Дети катались на велосипедах.
Она отрезала кусок пирога. Откусила. Сладкий, рассыпчатый, настоящий. Домашний.
Олеся села на пол у окна. Доела пирог. Достала телефон. Открыла приложение банка. Посмотрела на остаток. Ипотека была большая. Зарплаты хватало, но свободных денег оставалось мало. Зато это были её деньги. Её долг. Её квартира.
Она больше не считала чужие расходы. Не экономила на себе ради призрачного «нашего будущего». Не работала на двух работах, чтобы кто-то другой потратил результат на свои развлечения.
Через месяц Олеся уволилась с подработки. Начала высыпаться. Записалась на йогу. Купила себе новое платье. Не дорогое, но красивое. То, которое ей нравилось.
Глеб писал иногда. Просил вернуться. Обещал измениться. Олеся не отвечала. Потом он перестал писать.
Развод оформили через три месяца. Быстро. Без дележа имущества. Делить было нечего.
Однажды вечером Олеся сидела на своём новом диване в своей новой квартире. Пила чай. Смотрела сериал. За окном шёл дождь. Было тепло, уютно, спокойно.
Она подумала о той Олесе, которая месяц назад сидела в съёмной квартире и считала копейки. О той, которая работала по ночам. О той, которая верила в общую мечту.
Та Олеся умерла в тот момент, когда увидела фотографию с бургером.
А эта Олеся, новая, родилась, когда подписала договор купли-продажи.
Она не жалела. Ни разу. Ни на секунду.
Её квартира. Её жизнь. Её выбор.
И это было лучшее, что она могла для себя сделать.
