Дверь захлопнулась с такой силой, что задрожали стёкла в серванте. Лариса стояла посреди прихожей, прижимая к груди свою сумку, и пыталась унять дрожь в руках.
— Вон из моего дома! — ещё звучал в ушах крик свекрови. — Чтобы духу твоего здесь не было!
Всё началось с обычного утра. Вернее, с того, что в этом доме считалось обычным. Лариса проснулась от звука работающего телевизора за стенкой. Свекровь, Галина Михайловна, всегда включала его на полную громкость в шесть утра, демонстративно показывая, что день начался, и все обязаны подчиняться её распорядку.
Рядом на подушке мирно посапывал Антон. Он мог спать под любые звуки — привычка, выработанная за тридцать два года жизни с матерью. Лариса тихо встала, стараясь не разбудить мужа, и пошла на кухню. Может, удастся выпить кофе в тишине, пока свекровь смотрит свой утренний сериал.
Но Галина Михайловна уже восседала за кухонным столом, как генерал на командном пункте. Перед ней дымилась огромная кружка чая, а взгляд был устремлён на входящую невестку с выражением плохо скрываемого раздражения.
— Опять проспала, — констатировала она вместо приветствия. — Нормальные хозяйки уже давно завтрак готовят, а ты только глаза продрала.
Лариса молча включила чайник. За три года совместной жизни она выучила главное правило: не отвечать на провокации по утрам. Любое слово могло стать поводом для скандала, который растянется на весь день.
— Антоша вчера поздно с работы пришёл, устал, — тихо сказала она, доставая кружку из шкафа.
— Конечно, устал! — тут же подхватила Галина Михайловна. — Ещё бы не устать, когда дома его никто не ждёт! Ни ужина нормального, ни заботы. Я в твои годы и работала, и дом содержала в идеальном порядке, и мужа своего берегла!
Лариса прикусила губу. Спорить было бесполезно. В этом доме правда всегда была на стороне свекрови. Даже когда она откровенно врала или преувеличивала. Антон никогда не вставал на защиту жены, предпочитая отмалчиваться или уходить из дома при первых признаках конфликта.
— Я приготовлю завтрак, — сказала Лариса, открывая холодильник.
— Не надо! — резко оборвала её Галина Михайловна. — Я уже всё сделала. Для сына. А ты себе сама что-нибудь придумай. И вообще, сколько можно наши продукты есть? Может, пора уже свои покупать?
Это было особенно обидно. Лариса отдавала всю зарплату в семейный бюджет, которым безраздельно распоряжалась свекровь. Каждая покупка, каждая трата контролировалась и критиковалась. Даже элементарные средства гигиены приходилось выпрашивать, объясняя, зачем они нужны.
— Я же вчера отдала вам деньги, — напомнила Лариса. — Всю зарплату, как всегда.
— И что? — прищурилась Галина Михайловна. — Думаешь, этого достаточно? Коммуналка, продукты, одежда Антоше… Всё деньги стоит! А ты тут живёшь, как королева, ничего не делаешь!
Лариса работала медсестрой в поликлинике. Вставала в пять утра, чтобы успеть на первую смену. Возвращалась вечером, уставшая после целого дня на ногах, и сразу бралась за домашние дела. Готовила, убирала, стирала. Но для свекрови всё это не считалось работой.
— Мама права, — раздался сонный голос Антона. Он стоял в дверях кухни, зевая и почёсывая живот через растянутую майку. — Ларис, ну что ты с утра начинаешь? Дай человеку спокойно чай попить.
Лариса посмотрела на мужа. В его глазах читалась привычная усталость от семейных разборок и желание поскорее от них отстраниться. Он подошёл к матери, чмокнул её в щёку и сел рядом.
— Вот умница мой, — расцвела Галина Михайловна. — Садись, я тебе омлет приготовила, твой любимый, с помидорами.
Лариса отвернулась к окну. За стеклом начинался новый день. Соседские дети шли в школу, женщины спешили на работу. Нормальная жизнь текла своим чередом, а она застряла в этом душном склепе, где каждый день был похож на предыдущий.
— Кстати, — продолжила Галина Михайловна, накладывая сыну омлет. — Сегодня придёт Валентина, моя подруга. Ты же помнишь её дочку, Алёну? Такая красивая девушка выросла! И не замужем до сих пор. Представляешь?
Антон неопределённо хмыкнул, уткнувшись в тарелку. Лариса напряглась. Это было что-то новое.
— Я подумала, — продолжала свекровь, бросая многозначительный взгляд на невестку, — может, пригласим её на ужин? Посидим, поговорим. Алёна такая хозяйственная, такая умница! Институт закончила, работает бухгалтером. И готовит изумительно!
— Мам, — предупреждающе сказал Антон.
— Что «мам»? Я просто говорю, что девушка хорошая. Вот если бы ты на такой женился, а не на… — она выразительно посмотрела на Ларису.
— Хватит! — неожиданно для всех выкрикнула Лариса. Терпение лопнуло, как натянутая струна. — Хватит! Я больше не буду это слушать!
Галина Михайловна отшатнулась, изображая испуг.
— Антоша, ты видишь? Она на меня кричит! В моём собственном доме!
— Лариса, успокойся, — устало сказал Антон. — Мама просто…
— Просто что? — Лариса повернулась к мужу. — Просто унижает меня каждый день? Просто напоминает, что я недостойна её драгоценного сына? Просто приглашает других женщин, намекая, что ты должен был жениться на них, а не на мне?
— Да как ты смеешь! — взвизгнула Галина Михайловна. — Антон, ты это слышишь? Она оскорбляет твою мать!
Антон встал из-за стола, его лицо потемнело.
— Лариса, извинись перед мамой.
— За что? За то, что сказала правду?
— Извинись! — повторил он жёстче.
Лариса посмотрела на мужа. На его злое, раздражённое лицо. На мать, которая уже торжествовала победу. И поняла, что больше не может. Не хочет. Не будет.
— Нет, — сказала она тихо, но твёрдо. — Я не буду извиняться за правду. И я больше не останусь в этом доме ни на один день.
— Вот и прекрасно! — подхватила Галина Михайловна. — Вот и катись отсюда! Нечего нам тут нахлебников держать! Пустое место! Пришла ни с чем, уйдёшь ни с чем!
Лариса молча развернулась и пошла в комнату. Руки дрожали, но она заставила себя двигаться спокойно, размеренно. Достала из шкафа небольшую сумку — ту самую, с которой три года назад переехала в этот дом, полная надежд на счастливую семейную жизнь.
Антон вошёл следом.
— Ты что, серьёзно? Куда ты собралась?
— Куда угодно, — ответила Лариса, складывая вещи. — Лишь бы подальше отсюда.
— Не дури! У тебя же никого нет! Куда ты пойдёшь?
— Это мои проблемы.
— Лариса, прекрати этот спектакль! — повысил голос Антон. — Иди извинись перед мамой, и забудем об этом.
Она остановилась и посмотрела на него. Долго, внимательно, словно видела впервые.
— Знаешь, что самое страшное? Я любила тебя. По-настоящему любила. Готова была терпеть всё ради тебя. Но ты… ты даже ни разу не встал на мою защиту. Ни разу за три года не сказал матери, чтобы она прекратила. Ни разу не выбрал меня.
— Это моя мать! — возмутился Антон. — Я не могу идти против неё!
— А я твоя жена. Или была ею. Теперь уже нет.
Лариса застегнула сумку и направилась к выходу. В дверях комнаты стояла Галина Михайловна, преграждая путь.
— Только попробуй что-нибудь взять из моего дома! Всё проверю!
— Мне ничего не нужно из вашего дома, — спокойно ответила Лариса. — Абсолютно ничего.
Она прошла мимо свекрови, по коридору, к входной двери. Антон шёл следом, что-то говорил, но она уже не слушала. Всё было решено.
На пороге Лариса обернулась. Мать и сын стояли рядом, одинаково возмущённые, одинаково уверенные в своей правоте.
— Знаете, мне вас жаль. Вы так и останетесь вдвоём. Навсегда. Потому что ни одна нормальная женщина не выдержит того, что выдерживала я.
— Да кому ты нужна! — крикнула вслед Галина Михайловна. — Вернёшься ещё на коленях! Будешь прощения просить!
Дверь захлопнулась, отрезая крики и проклятия.
Лариса стояла на лестничной площадке и глубоко дышала. В груди было пусто и легко одновременно. Страшно и радостно. Она была свободна. Впервые за три года по-настоящему свободна.
Телефон зазвонил, когда она выходила из подъезда. Незнакомый номер.
— Алло?
— Лариса Петровна? — раздался приятный мужской голос. — Это Владимир Николаевич, главврач частной клиники «Здоровье». Мы получили вашу анкету две недели назад. Хотел бы пригласить вас на собеседование. У нас открылась вакансия старшей медсестры. Зарплата в три раза выше, чем в государственной поликлинике. Служебное жильё предоставляется. Вы могли бы подъехать сегодня?
Лариса остановилась посреди двора. Две недели назад она тайком отправила резюме в несколько частных клиник. Просто так, на всякий случай. Мечтая о другой жизни, но не веря, что она возможна.
— Да, — услышала она свой голос. — Да, я могу подъехать прямо сейчас.
— Прекрасно! Записываю адрес…
Она шла по улице, а навстречу дул свежий ветер. В сумке лежали документы и несколько личных вещей. Всё её имущество. И этого было достаточно, чтобы начать новую жизнь.
Через три месяца Лариса получила ключи от служебной квартиры. Небольшой, но уютной однушки в новом районе. Она стояла посреди пустой комнаты и улыбалась. Здесь будет её дом. Только её. Без унижений, без оскорблений, без ежедневной борьбы за право быть собой.
Работа в частной клинике оказалась сложной, но интересной. Коллеги уважали её профессионализм. Пациенты благодарили за заботу. Главврач, тот самый Владимир Николаевич, оказался прекрасным руководителем — требовательным, но справедливым.
Антон пытался звонить первые недели. Сначала требовал вернуться, потом просил, потом умолял. Лариса не отвечала. Потом звонки прекратились.
А ещё через полгода она случайно встретила свою бывшую коллегу из поликлиники.
— Ларочка! Как же ты похорошела! Прямо расцвела!
— Спасибо, — улыбнулась Лариса. — Как дела в поликлинике?
— Да как всегда. А ты знаешь новость? Твой бывший, Антон, женился!
Лариса удивлённо подняла брови.
— Так быстро?
— Да мать ему невесту нашла! Какую-то Алёну. Говорят, тихая такая, забитая. Весь день дома сидит, готовит, убирает. Галина Михайловна нарадоваться не может — наконец-то нашла идеальную невестку! Только вот…
— Что?
— Да девочки наши видели эту Алёну недавно. Вся зарёванная была. Говорит, свекровь житья не даёт. Каждый день скандалы, попрёки. А Антон, как всегда, молчит.
Лариса покачала головой. История повторялась. Галина Михайловна нашла новую жертву. А Антон так и остался маменькиным сынком, неспособным защитить свою женщину.
— Мне её жаль, — искренне сказала Лариса.
— А мне тебя не жаль! — рассмеялась коллега. — Ты вовремя оттуда сбежала. И правильно сделала!
Вечером того же дня Лариса сидела на балконе своей квартиры, пила чай и смотрела на закат. В телефоне пришло сообщение от Владимира Николаевича: «Лариса Петровна, завтра важная операция. Рассчитываю на вас.»
Она улыбнулась и ответила: «Конечно, Владимир Николаевич. Буду готова.»
Жизнь продолжалась. Новая, интересная, полная возможностей жизнь. Без унижений, без токсичных отношений, без необходимости каждый день доказывать своё право на уважение.
А где-то в другом конце города, в душной квартире, пропахшей жареными котлетами, Галина Михайловна учила новую невестку, как правильно гладить рубашки её драгоценного сына. Антон сидел перед телевизором и делал вид, что не слышит тихих всхлипов жены из кухни.
История повторялась. Но уже без Ларисы.
Прошёл год. Лариса получила повышение — теперь она была главной медсестрой отделения. С зарплатой выкупила служебную квартиру в собственность. Записалась на курсы английского языка. Начала путешествовать.
На работе её уважали и ценили. Молодые медсёстры приходили за советом. Врачи доверяли самые сложные случаи. А Владимир Николаевич как-то сказал: «Лариса Петровна, вы — наша находка. Не знаю, что мы делали бы без вас.»
Она расцвела. Те, кто знал её раньше, не могли поверить, что это та самая тихая, забитая женщина, которая три года терпела унижения от свекрови.
Однажды, возвращаясь с работы, Лариса увидела знакомую фигуру у подъезда. Антон постарел. Под глазами залегли тёмные круги, плечи опустились, во взгляде читалась бесконечная усталость.
— Лариса… Можно поговорить?
— О чём?
— Я… Алёна ушла. Не выдержала. Мама теперь говорит, что все женщины одинаковые. Неблагодарные.
— И что ты хочешь от меня услышать? Сочувствие?
— Я хочу попросить прощения. Я понял… Понял, что натворил. Что потерял. Ты была права. Мама… она никогда не отпустит меня. А я… я слишком слаб, чтобы уйти.
Лариса смотрела на мужчину, которого когда-то любила. И не чувствовала ничего. Ни злости, ни жалости. Только лёгкую грусть за потерянное время.
— Знаешь, Антон, я благодарна твоей матери.
— Что? — он удивлённо поднял голову.
— Если бы не она, я бы так и прожила всю жизнь в страхе. Боялась бы остаться одна, боялась бы начать сначала. А она заставила меня уйти. И это было лучшее, что со мной случилось.
— Лариса, может быть, мы могли бы…
— Нет, — мягко, но твёрдо прервала она его. — Ничего мы не могли бы. Ты сделал свой выбор три года назад. И делаешь его каждый день, оставаясь в том доме. Это твоя жизнь, твоё решение. А у меня — своя жизнь. И в ней нет места ни для тебя, ни для твоей матери.
Она обошла его и направилась к подъезду.
— Лариса! — крикнул он вслед. — Ты счастлива?
Она обернулась и улыбнулась. Искренне, светло, как не улыбалась уже очень давно.
— Да, Антон. Я счастлива. По-настоящему счастлива. Желаю и тебе когда-нибудь узнать, что это такое.
Дверь подъезда мягко закрылась за её спиной.
А Антон остался стоять на улице один. Вокруг сгущались сумерки. Пора было возвращаться домой, где его ждала мать с ужином и новой порцией жалоб на неблагодарных женщин, которые не ценят её заботу.
Он достал телефон и набрал знакомый номер.
— Мам? Да, я скоро буду. Нет, не голодный. Что приготовила? Котлеты? Хорошо, мам. Я скоро.
И пошёл обратно. В свою клетку. В свой добровольный плен. К своей единственной и вечной женщине — матери, которая никогда его не отпустит. И которую он никогда не сможет оставить.
А Лариса в это время заваривала себе чай в своей уютной квартире. За окном зажигались огни вечернего города. Впереди были выходные. Она планировала встретиться с подругами, сходить в театр, погулять в парке.
Жизнь была прекрасна. И главное — это была её жизнь. Свободная, независимая, наполненная смыслом.
И ни одной токсичной свекрови в радиусе километра.
