— Попомни мои слова, никто тебя не возьмет с чужим отродьем!
— Мам, хватит! — попытался вмешаться Артем, но мать его оборвала:
— Молчи! Из-за этой я внуков родных не дождусь! Пусть катится!
Маша прижимала к себе трехлетнюю Алису и шла к калитке, не оборачиваясь. В руке — один пакет с детскими вещами. Больше свекровь выносить не дала.
Когда три года назад Артем привел Машу знакомиться с родителями, Валентина Петровна расплылась в улыбке:
— Ой, какая красавица! Артемка, ты молодец! Проходи, милая, чаю попьем.
За столом свекровь щебетала без умолку:
— У нас тут просторно, комнат хватит. Поженитесь — живите с нами, зачем деньги на съем тратить? Я помогать буду, внуков нянчить.
Маша тогда робко упомянула про Алису — дочку от первого брака. Валентина Петровна махнула рукой:
— Да какая разница! Ребенок есть ребенок. Мы всех любить будем.
После свадьбы первый месяц был как в сказке. Свекровь готовила любимые Машины блюда, с Алисой сюсюкалась, покупала игрушки. Артем светился от счастья.
— Видишь, как мама тебя приняла? Говорил же — она золотая.
Но однажды Маша услышала телефонный разговор свекрови с подругой:
— Да, Артемка женился… На разведенке, представляешь? С ребенком еще… Ничего, пока пусть поживут, а там посмотрим. Главное — своих внуков дождаться, а эту цыганку можно и выставить потом.
Капля точила камень медленно. Сначала появились замечания:
— Маш, ты опять кашу пересолила. Алиска и так пухлая, нечего ее раскармливать.
— Почему ребенок в семь вечера не спит? В наше время дети в шесть уже в кроватях были.
— Опять игрушки по всему дому! Неужели нельзя приучить к порядку?
Маша терпела. Артем отмахивался:
— Не обращай внимания, у мамы характер такой.
Потом начались сравнения. Соседская Танька родила второго. У коллеги сын в три года уже читает. А Алиса что? Ни родного отца, ни братика с сестричкой.
— Может, вам пора своего завести? — как бы между прочим спрашивала Валентина Петровна за ужином. — Артему уже тридцать два, часики-то тикают.
— Мам, мы не торопимся, — отвечал сын.
— А я тороплюсь! Хочу родного внука понянчить, пока силы есть!
Однажды Маша застала свекровь в детской. Та перебирала Алисины вещи.
— Что вы делаете?
— Да так, смотрю, что выбросить можно. Много барахла накопилось. Для нормального ребенка место освобождаю.
— Для какого нормального? — похолодела Маша.
— Для моего внука. Или внучки. Которых ты должна родить, а не чужое отродье таскать.
В тот день Маша вернулась с работы раньше. В прихожей услышала голоса из кухни. Свекровь говорила по телефону:
— Да, Светочка, приходи в выходные. Артемка будет рад… Нет, эта дома не будет, я ее с цыганенком к матери отправлю… Ты ему всегда нравилась, вот увидишь, все получится.
Вечером за ужином Валентина Петровна как бы невзначай обронила:
— Маш, может, съездишь к маме на выходные? Алиске полезно воздухом подышать.
— Никуда я не поеду. Это мой дом тоже.
— Твой? — свекровь аж подавилась. — Это МОЙ дом! И сына МОЕГО дом! А ты тут временно!
— Мам! — вмешался Артем.
— Что «мам»? Сколько можно? Три года прошло! Где внуки? Она тебя обманула! Сказала — родит, а сама…
— Я не говорила, что рожу! — вспылила Маша. — Мне Алисы достаточно!
— Вот! — торжествующе ткнула пальцем свекровь. — Слышал, Артем? Ей твои дети не нужны! Только ее выблядок важен!
Маша встала из-за стола. Артем молчал, уставившись в тарелку.
— Ты ничего не скажешь? — тихо спросила она мужа.
— Маш, ну мама погорячилась… Но насчет детей… Может, правда подумаем?
Утром Маша проснулась от детского плача. Алиса стояла в коридоре, размазывая слезы по щекам.
— Мамочка, баба Валя сказала, что я тут лишняя. Что из-за меня дядя Тема несчастный.
Маша обняла дочку, чувствуя, как внутри все закипает. В кухне свекровь невозмутимо пила чай.
— Зачем вы это сказали ребенку?
— А что, неправда? Пусть знает. Может, хоть ей совестно станет.
— Ей три года!
— И что? В три года я уже полы мыла и за братьями следила! А твоя только жрать умеет да капризничать!
Маша пошла собирать вещи. Артем ушел на работу рано, не попрощавшись. Когда она выносила пакет в прихожую, свекровь преградила дорогу.
— Остальное не дам. Это все на мои деньги куплено.
— Это вещи моего ребенка!
— Твоего ублюдка! Катись отсюда! Найдешь себе такого же неудачника с детьми. А мой сын достоин нормальной женщины!
— Валентина Петровна, — Маша смотрела ей прямо в глаза, — запомните этот день. Запомните хорошо.
— Ой, напугала! — расхохоталась свекровь. — Думаешь, кому-то нужна брошенка с ребенком? Вернешься еще на коленях!
Мама открыла дверь и все поняла без слов. Просто обняла и увела Алису смотреть мультики.
— Не говори ничего, — попросила Маша. — Просто не надо.
Через неделю она нашла работу получше — удаленку с хорошей зарплатой. Через месяц сняла квартиру. Артем писал, звонил. Маша не отвечала.
Через три месяца встретила Максима — разведенного отца двоих детей. Он чинил ей машину в автосервисе.
— Слушай, может кофе? — спросил он, вытирая руки. — Ты третий раз за месяц приезжаешь, все никак не починится.
— Она исправна была после первого раза, — улыбнулась Маша.
Дети подружились мгновенно. Алиса с Димой и Катей носились по парку, пока взрослые пили кофе на лавочке.
— Знаешь, — сказал Максим через полгода, — моя бывшая тоже считала, что никому не нужен мужик с двумя детьми.
— И что?
— Вышла за бездетного. Развелась через год. А я вот сижу с красивой женщиной, наши дети играют вместе, и мне кажется, я самый счастливый идиот на свете.
Два года спустя Маша встретила Артема в супермаркете. Он постарел лет на десять.
— Маш… Можно поговорить?
— О чем?
— Мама… она слегла. Инсульт. Света, помнишь, подруга ее? Деньги из дома вынесла, пока мама в больнице была. Я один остался. Совсем один.
Маша молчала. Алиса дернула ее за руку:
— Мам, папа Макс сказал брать два торта — нам и братикам.
— Папа Макс? — Артем смотрел на кольцо на Машином пальце.
— Да. Мой муж. У нас семья — пятеро детей. И очень счастливая.
Она развернулась и пошла к кассе. У выхода обернулась:
— Передай Валентине Петровне — брошенка с ребенком неплохо устроилась. И на колени ни перед кем не встала.
Вечером Максим спросил:
— Кто это был?
— Никто. Просто человек из прошлой жизни. Которому его мама объяснила, что брошенки с детьми никому не нужны.
— Дура его мама, — обнял ее Максим. — Самое ценное упустила.
А в доме на другом конце города Валентина Петровна лежала в постели, парализованная, и слушала, как сын рассказывает о встрече. Говорить она больше не могла. Только слезы текли по щекам.
Внуков она так и не дождалась.
