Ксения вернулась домой раньше обычного — в библиотеке отключили отопление, и директор отпустила всех до завтра.
Ноябрьский вечер в Подольске выдался промозглым, мелкий снег с дождём лупил по лицу, пока она шла от остановки МЦД-1.
В окнах их пятиэтажки на Комсомольской горел свет, и Ксения подумала, что хорошо бы сейчас выпить горячего чая с мёдом и послушать что-нибудь спокойное — Стас Михайлов как раз выпустил новый альбом.
Но, открыв дверь квартиры, она замерла на пороге.
В прихожей стояла незнакомая девушка лет двадцати пяти с ребёнком на руках.
Малыш сопел во сне, уткнувшись носом в мамино плечо.
Девушка смущённо улыбнулась, прижимая к себе сына покрепче.
— Людмила Сергеевна показывает мне комнату, — пробормотала она виноватым тоном. — Я Наташа.
Свекровь выглянула из спальни с таким видом, словно Ксения нагрянула без приглашения в чужой дом.
— А, пришла, — буркнула она. — Наташа будет снимать твою комнату. Двадцать пять тысяч в месяц, коммуналку пополам. С понедельника заселяется.
Ксения медленно сняла промокшую куртку, постаралась собраться с мыслями и не подать вида, что ошарашена.
— Боюсь, ничего не выйдет, — обратилась она к девушке с ребёнком. — Эта квартира скоро будет проходить процедуру раздела имущества. Лучше поищите другой вариант, чтобы не тратить время зря.
Наташа растерянно посмотрела на свекровь, потом на Ксению.
— Какой ещё раздел? — Людмила Сергеевна шагнула вперёд, её полное лицо налилось краской. — Ты бредешь?
— О том, что я подаю на развод. И квартира, как совместно нажитое имущество, подлежит разделу. — Ксения улыбнулась девушке. — Извините, что вас втравили в эту историю.
Наташа попятилась к двери, прижимая сына к груди.
— Я… я пойду, наверное. Спасибо.
Она быстро выскользнула в подъезд. Людмила Сергеевна проводила её взглядом, а потом развернулась к Ксении.
В её глазах плясали злые огоньки.
— Совсем офонарела? Какой ещё развод?!
— Самый обычный, Людмила Сергеевна. Через суд.
***
Восемнадцать лет назад Ксения работала в центральной библиотеке на улице Кирова.
Зарплата едва дотягивала до тридцати тысяч, зато работа нравилась — тишина, книги, редкие посетители, которые приходили не за бестселлерами, а за чем-то настоящим.
В тот октябрьский день 2020 года на городской площади развернулась ярмарка ремесленников.
Ксения зашла туда в обеденный перерыв, присмотреть себе глиняную кружку для чая.
У одного из прилавков стоял мужчина лет тридцати пяти, высокий, с короткой тёмной стрижкой и усталыми карими глазами.
Он рассматривал деревянные шкатулки, поворачивал их в руках, словно пытался выбрать что-то очень важное.
— Вам для себя или в подарок? — спросила Ксения, остановившись рядом.
Он вздрогнул, словно не ожидал, что кто-то заговорит.
— Дочке. Ей четырнадцать, любит всякие штучки для украшений. — Он неловко улыбнулся. — Меня Олег зовут.
— Ксения, очень приятно.
Они разговорились. Оказалось, Олег недавно овдовел.
Остался один с дочерью Аней, работал инженером на заводе «Подольсккабель».
Ксения рассказала про библиотеку, про то, что снимает комнату в коммуналке на окраине, где соседи по ночам ругаются и слушают шансон на всю громкость.
— Это ужасно, — сочувственно покачал головой Олег. — Женщина должна жить в нормальных условиях.
Он купил шкатулку с резной крышкой, а потом пригласил Ксению на чай в кафе неподалёку.
Они просидели там до вечера, болтая обо всём на свете.
Ксения чувствовала, как в её груди разливается тепло — она давно ни с кем так не разговаривала.
Они начали встречаться. Олег приезжал за ней после работы, они гуляли по осенним паркам, ходили в кино.
Часто заказывали горячие пельмени в «Хинкалыче» на Революционном проспекте.
Олег жил в двухкомнатной квартире, доставшейся ему от отца.
Мать, Людмила Сергеевна, имела собственную однушку на соседней улице, но каждый день являлась к сыну — готовить, убирать, проверять, всё ли в порядке.
— Мама переживает, что мы с Анькой одни, — объяснял Олег. — Хочет помочь. Она добрая, просто характер такой, командирский.
Через полгода он предложил Ксении переехать к нему. Она согласилась без колебаний.
Коммуналка ей давно опротивела, да и Олег был именно тем человеком, с которым хотелось связать жизнь.
Первые месяцы казались счастьем.
Аня приняла Ксению нормально, даже просила помочь с математикой и рассказывала про мальчишек из класса.
А вот Людмила Сергеевна с первого дня начала устанавливать правила.
— Почему ты суп так варишь отвратительно? Тебя мама в детстве не учила нормально готовить? Сын любит покислее, надо побольше томатной пасты добавлять.
Ксения послушно доставала банку с пастой.
— И вообще, лучше покупать мясо на Центральном рынке, а не в «Пятёрочке». Там хотя бы видно, что берёшь.
Людмила Сергеевна качала головой с видом эксперта.
Каждый день приносил новые указания.
Как гладить рубашки Олега, как раскладывать вещи в шкафу, какую посуду использовать для гостей.
Ксения старалась не обижаться.
Думала, свекровь просто привыкла командовать, а со временем смягчится.
Они расписались через год, тихо, без торжеств.
Людмила Сергеевна заявила, что большие свадьбы — это пустая трата денег, особенно в их возрасте. Олегу тогда исполнилось тридцать шесть, Ксении тридцать два.
— Главное, чтобы штамп в паспорте стоял, — изрекла свекровь, листая свежее свидетельство о браке. — А квартира всё равно оформлена на Олега. Так что тут всё понятно.
Ксения тогда не придала этим словам значения. Какая разница, на кого оформлено жильё, если они семья?
***
Годы летели. Аня выросла, поступила в московский вуз на журфака, стала жить в общежитии.
Приезжала на выходные, всегда обнимала Ксению и благодарила за поддержку.
— Ты меня лучше понимаешь, чем родная мать, — однажды сказала она, когда ей было восемнадцать. — Спасибо, что ты есть.
Эти слова согревали душу. Ксения чувствовала себя нужной, частью семьи.
Но Людмила Сергеевна не упускала случая напомнить о реальном положении дел.
— Не зазнавайся, — шипела она, когда Аня уезжала. — Мать у неё была одна, а ты так, временная тётка.
С каждым годом свекровь становилась всё наглее.
Критиковала причёску Ксении, её одежду, манеру разговаривать с соседями.
Могла без спроса переставить мебель в квартире или выбросить вещи, которые считала ненужным хламом.
Однажды Ксения обнаружила, что пропала её любимая керамическая ваза.
Оказалось, Людмила Сергеевна отнесла её на помойку, потому что она якобы занимает место.
— Это не твой дом, — повторяла она. — Ты здесь на птичьих правах. Не забывай.
Олег отмалчивался. Когда Ксения пыталась поговорить с ним, он пожимал плечами и бормотал что-то вроде:
— Мама старая, характер портится. Потерпи ещё немного.
Ещё немного. Ксения терпела слишком долго.
***
Всё изменилось, когда в их жизнь ворвалась Виктория — младшая сестра Олега.
Виктория работала менеджером по продажам в крупной московской компании, получала под двести тысяч в месяц и не упускала случая напомнить об этом.
Она приезжала в Подольск раз в месяц, привозила дорогие подарки матери и каждый раз смотрела на Ксению с плохо скрытым презрением.
— Так и сидишь в своей библиотечке? — спросила она однажды за ужином, небрежно ковыряя вилкой шашлык из свинины. — Сколько там платят, пятьдесят тысяч? Смешно.
— Тридцать, — тихо ответила Ксения.
— Ну да, огромная разница. — Виктория фыркнула. — Олег работает на заводе, тянет на себе всю семью. А ты что? Книжки раскладываешь?
— Вика, не надо, — попытался вмешаться Олег, но сестра отмахнулась.
— Надо, надо! Пора бы уже ей понять, что она в этой семье на содержании. В Москве женщины зарабатывают нормально, а не прячутся за мужскими спинами.
Ксения сжала кулаки под столом, но промолчала.
Людмила Сергеевна сидела с довольным видом, кивая словам дочери.
С тех пор Виктория взяла за правило давить на брата, требуя, чтобы тот заставил жену «приносить больше пользы».
Олег начал выговаривать Ксении за каждую лишнюю покупку, за поездки на такси, когда автобус опаздывал.
Атмосфера в доме становилась всё более давящей.
Однажды Людмила Сергеевна слегла с обострением гипертонии. Ксения на свои деньги купила дорогие лекарства и витамины.
Свекровь приняла их молча, даже не сказав спасибо. Зато Виктория, узнав об этом, устроила скандал.
— Решила купить расположение? — набросилась она на Ксению по телефону. — Думаешь, это компенсирует твою бесполезность? Олег и так тебя содержит, а ты ещё и деньги на показуху тратишь!
Ксения положила трубку и заперлась в ванной.
Хотелось плакать, но слёзы не шли. Только тупая боль в груди и понимание: её никогда не примут. Что бы она ни делала.
***
В октябре этого года Олега сократили на заводе.
«Подольсккабель» оптимизировал производство, и некоторые инженеры попали под сокращение.
Он получил скромное выходное пособие и встал на учёт в центр занятости. Пособие по безработице едва дотягивало до двенадцати тысяч.
Семейный бюджет трещал по швам.
Ксения отдавала всю свою зарплату на продукты и коммунальные платежи, экономила на всём, покупала только самое необходимое в «Магните» по акциям.
Олег начал пить, не сильно, но регулярно. По вечерам сидел перед телевизором с банкой, мрачный и молчаливый.
Людмила Сергеевна завелась окончательно.
— Надо что-то решать! — объявила она однажды вечером, ворвавшись в квартиру. — Денег нет, жить не на что! А тут ещё эта… — Она ткнула пальцем в Ксению. — Лишний рот!
— Я не ем за троих, — тихо сказала Ксения.
— Замолчи! — рявкнула свекровь. — Я тут с Викой посоветовалась. Надо комнату сдавать. Двадцать пять тысяч в месяц получим, коммуналку пополам поделим с квартирантом. Живые деньги!
— Какую комнату? — не понял Олег.
— Вашу спальню! — Людмила Сергеевна говорила так, словно объясняла что-то очевидное. — А вы с ней в зале на диване устроитесь.
Ксения посмотрела на мужа, ожидая, что он возразит. Но Олег молчал, глядя в пол.
— Олег? — позвала она.
Он поднял глаза. В них читались усталость и… согласие.
— Может, мама права, — пробормотал он. — Нам правда нужны деньги. А на диване ничего, нормально. Пока я работу не найду.
— На диване, — повторила Ксения. — Нам по пятьдесят с лишним лет, и ты хочешь, чтобы мы спали на диване в гостиной?
— Ну временно! — встрепенулся Олег. — Ты же понимаешь, ситуация сложная!
— А что тебе не нравится? — вмешалась Людмила Сергеевна. — Квартира не твоя! Хочешь комфорта — плати, как все! Или убирайся вообще!
Ксения встала и вышла на кухню.
Она налила себе воды из-под крана, сделала несколько глотков.
***
Неделю спустя Людмила Сергеевна притащила ту самую Наташу с ребёнком. После того как девушка ушла, свекровь устроила истерику.
— Ты мне всё испортила! — кричала она. — Людей распугиваешь! Совсем ума лишилась?!
— Я сказала правду, — спокойно ответила Ксения. — Людмила Сергеевна, вы же понимаете, что я не собираюсь мириться с таким отношением.
— Какое ещё отношение?! Мы тебе крышу над головой даём!
— Даёте? — Ксения усмехнулась. — Я живу здесь восемнадцать лет. Стираю, готовлю, плачу за коммуналку, покупаю продукты. Я работаю, между прочим. Я вам не квартирантка.
— Жена только на бумажке! — Людмила Сергеевна ткнула пальцем в сторону Ксении. — А по факту никто! Квартира на Олеге, значит, он решает!
— Тогда пусть Олег сам мне скажет, что я должна съехать.
Свекровь развернулась к сыну, который стоял у окна и делал вид, что увлечён видом на соседний дом.
— Олег! Скажи ей!
Он медленно повернулся. Лицо его было серым, усталым.
— Ксюш, ну давай без ссор, — пробормотал он. — Мы просто хотим немного денег получать. Не навсегда же.
— Ты хочешь, чтобы я съехала? — прямо спросила Ксения.
Олег отвёл взгляд.
— Я хочу, чтобы было легче.
— Понятно.
На следующий день Ксения пошла в юридическую консультацию.
— Квартира подлежит разделу как совместно нажитое имущество, — сказала она. — Даже если оформлена на мужа.
Ксения подала заявление о расторжении брака. Олег, получив повестку, примчался к ней на работу в библиотеку. Лицо его было перекошено.
— Ты с ума сошла? — прошипел он, стараясь не привлекать внимания посетителей. — Какой развод?!
— Самый обычный. — Ксения продолжала раскладывать книги на полке. — Через суд.
— Ксюш, ну хватит дурить! Я же не всерьёз говорил про диван! Мама просто нервничает!
— Я устала.
— Но мы же… — Олег растерянно замолчал. — Ну мы же семья!
— Знаешь, Олег, я долго терпела. Очень долго. Но всему есть предел.
Олег попытался обнять её, но она отстранилась.
— Уходи, пожалуйста. У меня работа.
***
Суд длился два месяца. Виктория наняла адвоката, который пытался доказать, что Ксения не имеет права на квартиру, потому что «не вносила существенного вклада в семейный бюджет».
Но судья оказалась справедливой женщиной.
Она внимательно изучила все документы, выслушала свидетелей — соседей, коллег Ксении, даже Аню, которая приехала из Москвы и подтвердила, что мачеха всегда заботилась о семье.
Решение было вынесено в январе. Квартира признана совместно нажитым имуществом.
Олегу предписали выплатить Ксении компенсацию в размере половины стоимости жилья — около трёх миллионов рублей.
Он не смог найти таких денег и был вынужден продать квартиру.
На свою долю Ксения купила студию в новостройке на окраине Подольска, в тихом районе с парком.
Сделала там небольшой ремонт, расставила книги на полках, повесила светлые шторы.
Устроилась в новую библиотеку неподалёку — там платили чуть больше, и коллектив был дружелюбнее.
Олег с матерью переехали в её однушку на другом конце города.
Виктория пыталась звонить, кричала что-то про несправедливость, но Ксения заблокировала её номер.
***
Двадцатого ноября Ксения пошла на концерт Хора Турецкого в ДК «Октябрь».
Пригласила свою коллегу Иру — весёлую женщину, с которой они быстро подружились. Концерт был великолепным.
Мощные голоса, тёплая атмосфера зала.
В антракте Ксения вышла в фойе за стаканом сока. И увидела его.
Олег стоял у стены. Он тоже заметил её, попытался улыбнуться.
— Ксюш… привет.
Она кивнула, не останавливаясь.
— Подожди! — Олег шагнул вперёд. — Ну поговори со мной! Я… я всё понимаю. Прости, пожалуйста. Я был дураком. Может, мы…
— Нет, — сказала Ксения.
— Но…
— Извини, Олег. У меня новая жизнь. И в ней нет места тем, кто считал меня лишним ртом.
Она развернулась и пошла обратно в зал.
— Кто это был? — спросила Ира.
— Никто, — ответила Ксения. — Просто прохожий.
Концерт продолжился. Ксения слушала музыку, и в её груди разливалось спокойствие.
И этого было достаточно.
