— Ты взяла три листа салата из моей половины холодильника, — Олег выглянул из кухни с телефоном в руке. — Пятнадцать рублей.
Я подняла глаза.
Муж стоял в дверях с серьёзным лицом — не шутил.
— Ты сейчас о чём?
— О равенстве. Мы же договорились — всё пополам. Ты съела мой салат, я записал в таблицу. Вечером переведёшь.
За двадцать два года совместной жизни я видела Олега раздражённым, усталым, даже злым. Но вот таким — считающим листья салата — впервые.
Три недели назад он вернулся с работы и заявил, что мы живём неправильно.
Что он современный человек и хочет западных отношений.
— Я понял! — Олег сел напротив, глаза горели. — Мы застряли в прошлом веке. Надо делить всё пополам — это справедливо!
— Мы и так делим.
— Нет, я имею в виду реально. Все расходы поровну. Ты получаешь сорок пять тысяч, я восемьдесят — но каждый платит половину. И свобода — никаких «где ты был». Лёгкие, свободные отношения.
Я посмотрела на него внимательно.
Двадцать лет назад мы с подругой Наташей смеялись над подобными разговорами коллег-мужчин.
«Они экономить хотят, а называют это прогрессом», — говорила Наташа.
— Хорошо, — я кивнула. — Давай попробуем. Только если пополам, то честно. Всё.
— Конечно! — он обрадовался. — Я так и говорю.
На следующий день я завела таблицу в телефоне.
Первую неделю Олег не обращал внимания.
Приходил с работы, ужинал, смотрел на планшете очередную передачу про успешных людей. Иногда обсуждал новые идеи с коллегой Игорем по телефону — делился открытиями.
Я молча записывала: хлеб — половина его, молоко — треть, курица — больше половины.
В субботу отправила ему сообщение: «Твоя доля за неделю — две тысячи триста рублей».
Он прочитал, усмехнулся:
— Нормально. Справедливо же.
— Справедливо, — согласилась я.
На второй неделе начала считать точнее.
Олег любил долго стоять под горячим душем — я засекала время. Пятнадцать минут горячей воды — двенадцать рублей. Он включал телевизор в гостиной, пока я читала в спальне — восемь рублей за электричество. Оставлял свет в ванной — ещё три рубля.
Каждый вечер присылала отчёт.
— Что значит «вода в душе, пятнадцать минут — двенадцать рублей»? — Олег покраснел, глядя в телефон.
— Ты стоял под горячей водой пятнадцать минут. Я засекла. Посмотрела по счётчикам. Посчитала по тарифам.
— Ты засекала, сколько я моюсь?!
— А как иначе делить пополам? Я мою посуду — тоже вода. Я стираю — тоже. Всё надо учитывать точно.
Он открыл рот. Закрыл. Ушёл в комнату.
На третьей неделе Олег стал раздражаться.
— Опять сообщение! — он швырнул телефон на диван. — «Туалетная бумага — рулон закончился, твоя доля сорок два рубля». Ты серьёзно считаешь туалетную бумагу?!
— Мы же делим всё пополам. Рулон стоит семьдесят рублей. Я посчитала, сколько ты используешь по дням — получилось больше половины.
— Как ты посчитала?!
— Наблюдала. Вести статистику несложно, если хочешь справедливости.
Лицо у Олега стало красным. Я продолжила спокойно:
— И ещё. Ты вчера съел три котлеты, я одну. Фарш покупали вместе пополам, но котлеты распределились неравномерно. Сто восемь рублей твоя доля.
— Это ненормально!
— Это ты хотел. Западные взгляды — всё честно, всё пополам.
Он схватил планшет и ушёл в спальню. Хлопнул дверью.
Я открыла таблицу, добавила новую строку: «Электричество, зарядка планшета — два рубля».
К концу третьей недели долг Олега составил двенадцать тысяч.
Оказалось, он ест значительно больше. Моется дольше. Включает свет чаще. Заряжает два устройства вместо моего одного. Занимает больше места в шкафу — износ мебели тоже в счёт.
— Ты с ума сошла, — Олег смотрел в список расходов. — Износ дивана?! Ты считала, сколько я на нём сижу?!
— Ты весишь девяносто пять килограммов, я шестьдесят. Нагрузка на мебель неравномерная. Диван покупали в браке — общий. Значит, износ делим по факту использования.
— И ещё, — я пролистала таблицу. — Ты открывал холодильник семнадцать раз за день, я восемь. Энергопотребление неравномерное. Двадцать три рубля.
— Людка…
— Людмила, — поправила я. — Мы же теперь современные. Никаких уменьшительных.
Он сел на стул — осторожно, будто боялся, что я засеку и это.
— Слушай, может, хватит? Давай вернёмся как раньше.
— Почему? Ты же хотел справедливости. Вот она. Математика не обманывает.
— Я не это имел в виду…
— А что?
Он молчал, теребя телефон в руках.
Вечером я вернулась домой в одиннадцатом часу.
Олег встретил в коридоре:
— Где ты была?
— Встречалась с Наташей. Гуляли.
— До одиннадцати?
— Ты же хотел свободных отношений. Лёгких, современных. Никаких «где ты был». Я просто гуляла.
Лицо у мужа стало растерянным. Я прошла в комнату, не поясняя больше ничего.
На следующий день снова задержалась.
На этот раз действительно с Наташей — сидели в кафе, смеялись. Подруга слушала мой рассказ про три листа салата и держалась за живот.
— Гениально! — хохотала она. — А он что?
— Звонил три раза. Не взяла. Свобода же.
— Людка, ты дьявол.
— Я просто современный человек, — пожала я плечами.
Олег встретил у двери, когда я вошла в половине двенадцатого.
— Ты опять где-то была.
— Была.
— Где?
— А ты хотел не спрашивать. Западные взгляды — свобода, лёгкость. Вот она.
Он стоял молча, сжав кулаки. Лицо покраснело, но он ничего не сказал.
Потом развернулся и ушёл в спальню.
Я заварила чай, открыла таблицу. Добавила строку: «Чай — две чашки его, одна моя. Разница: восемь рублей».
Четвёртая неделя началась с того, что Олег перестал есть дома.
Приходил поздно, говорил, что перекусил на работе. Я молча записывала: «Экономия на еде — минус триста рублей его доли».
В среду он нашёл в холодильнике йогурт, съел.
Через пять минут пришло сообщение: «Йогурт — пятьдесят рублей».
— Хватит! — Олег швырнул телефон на стол. — Пятнадцать тысяч за месяц! За что?!
Я подняла глаза от таблицы на экране:
— За равенство. Ты ешь больше, моешься дольше, включаешь свет чаще. Математика.
— Это ненормально!
— Это ты хотел. Западные взгляды.
— Я не это имел в виду!
— А что?
Он прошёлся по кухне, потёр лицо руками.
— Я думал… ну, чтобы справедливо было. Чтобы ты понимала, сколько я трачу на семью.
Я отложила телефон.
— То есть ты хотел, чтобы я почувствовала себя нахлебницей?
— Нет! Просто… я зарабатываю больше, а плачу за всё. Это несправедливо.
— Олег, — я встала, подошла ближе. — Ты зарабатываешь восемьдесят тысяч. Я сорок пять. Раньше ты оплачивал продукты, коммуналку и бензин — это примерно сорок тысяч. У тебя оставалось сорок. У меня после моих расходов — двадцать пять. Кто в выигрыше был?
Он молчал.
— А теперь ты платишь пятнадцать тысяч за свою долю. У тебя остаётся шестьдесят пять. Видишь разницу?
Ты не равенство хотел. Ты хотел платить меньше.
— Не так…
— Именно так. Только честно об этом сказать боялся. Проще прикрыться красивыми словами про современность.
Олег сел на стул, опустил голову.
— И что теперь? Будем дальше считать туалетную бумагу?
— Не знаю, — я пожала плечами. — Это твоё равенство. Как скажешь.
Он поднял глаза — усталые, растерянные.
— Людка… прости. Давай вернёмся как раньше. Пожалуйста.
— А свобода? Лёгкие отношения? Никаких вопросов «где ты была»?
Лицо у него дёрнулось.
— Где ты правда была эти вечера?
— С Наташей. Гуляли, сидели в кафе, разговаривали. Ты можешь позвонить ей и проверить.
— Я не про проверку…
— Я знаю, про что ты. Ты испугался. Что твоя свобода работает в обе стороны. Что лёгкие отношения — это когда никто никому не обязан. И не отчитывается.
Олег кивнул медленно.
— Мне не нравится такая свобода.
— Мне тоже, — я села напротив. — Знаешь, в чём разница между справедливостью и счастьем?
Справедливость — это когда всё по правилам, по расчётам. А счастье — когда не считаешь.
— Когда один даёт больше, потому что может. А другой принимает, потому что доверяет.
— Я идиот, — Олег потёр переносицу. — Да?
— Просто увлёкся. Бывает.
Он посмотрел на меня долгим взглядом.
— Сколько я тебе должен по таблице?
— Пятнадцать тысяч триста сорок семь рублей.
— Переведу завтра. И… можем вернуться к старому? Я плачу за продукты и коммуналку, ты — за остальное. Без учёта салата.
— Можем, — я кивнула. — Но с одним условием.
— Каким?
— Больше никаких передач про успешных людей и западные ценности. Хотя бы месяц.
Олег усмехнулся — впервые за три недели.
— Договорились.
Он встал, обнял меня неуверенно — будто проверял, можно ли.
— Прости меня, дурака старого.
— Не старого, — я похлопала его по спине. — Современного.
Мы оба рассмеялись.
На следующий день он перевёл пятнадцать тысяч на карту.
Я открыла таблицу, посмотрела на месяц расчётов — и удалила. Одним движением.
Вечером Олег принёс из магазина пакеты с продуктами, выложил на стол:
— Купил всего. И салата твоего любимого — два пучка. Это я не трогаю, честно.
— Съешь, если захочешь, — махнула я рукой.
— Нет, — он покачал головой. — Боюсь. Вдруг опять начнёшь считать.
Я посмотрела на него — серьёзный стоял, но глаза смеялись.
— Не начну. Если ты больше не будешь требовать равенства.
— Не буду. Клянусь.
Неделю мы жили тихо, осторожно — как после недуга.
Олег приходил вовремя, спрашивал, как дела. Я рассказывала. Он слушал внимательно, не отвлекаясь на телефон.
Как-то вечером он сидел на диване, я устроилась рядом.
— Знаешь, — Олег повернулся ко мне. — Я понял одну вещь.
— Какую?
— Равенство — это не про деньги. Это про уважение. Я тебя не уважал. Думал, что раз зарабатываю больше, значит, главнее. А ты мне показала, как это выглядит со стороны.
— Показала, — согласилась я.
— Жестоко показала.
— Справедливо, — поправила я. — Ты же хотел справедливости.
Он усмехнулся.
— Теперь понимаю, почему надо быть осторожным в желаниях.
— Олег, хочешь честно?
— Да.
— Мне тоже было трудно. Считать каждую мелочь, засекать время, следить. Это выматывает. Но ты должен был пройти через это. Иначе не понял бы.
Он взял мою руку, сжал.
— Спасибо, что не послала меня просто. Хотя я заслужил.
— Послать легко. А вот научить — сложнее.
Мы сидели молча.
За окном октябрьский вечер укладывал город спать. Тихо, обыденно, спокойно.
— Людка?
— Да?
— Я люблю тебя. Даже когда ты считаешь мой салат.
— Я тоже. Даже когда ты несёшь чушь про западные взгляды.
Он засмеялся, притянул меня к себе.
И мы просто сидели.
Без таблиц, без учёта, без равенства.
Просто вместе.
Через три месяца к Олегу зашёл коллега Игорь — они вместе работали менеджерами.
Сидели на кухне, пили кофе. Я слышала из комнаты обрывки разговора.
— Как там твои западные взгляды? — спросил Игорь. — Ты же хотел всё делить с женой пополам, свободу всякую.
— Забудь, — Олег хмыкнул. — Запад — это когда жена считает туалетную бумагу и ходит непонятно куда до полуночи. Мне хватило.
— Серьёзно считала?
— Каждый лист салата. Я ей за месяц пятнадцать тысяч должен был.
— Ты шутишь!
— Не шучу. Урок получил. Больше не лезу с умными идеями.
Игорь засмеялся:
— Мужик, у тебя жена — зверь.
— Не зверь, — голос Олега стал серьёзным. — Умная. Я глупым был, а она мне по-человечески объяснила. По понятиям моим собственным.
Я улыбнулась.
Да.
По его собственным понятиям.
Самый лучший способ обучения.
Понравилось как Людмила проучила мужа? У меня ещё десятки таких историй про женщин, которые не скандалят а умно решают проблемы.
