Юлия смотрела на залитый солнцем московский двор и пыталась отогнать от себя навязчивые мысли.
В руках она сжимала тест на беременность с двумя яркими полосками. Это должно было быть счастьем, триумфом, долгожданным чудом.
Однако вместо этого в горле стоял комок отчаяния и гнева. Всего один звонок, один визгливый голос в телефонной трубке превратил ее радость в коктейль из стыда и ярости.
И виной всему была свекровь и история, которая началась полгода назад с чудовищного предложения.
Галина Петровна всегда была женщиной с тяжелым характером. Волевая, властная, привыкшая ставить условия и контролировать жизнь своего единственного сына, Макара.
Когда они поженились, Юлия наивно полагала, что ее терпения и желания поладить хватит, чтобы найти общий язык.
Галина Петровна жила в просторной квартире вместе со своим тихим и немного забитым мужем, Иваном Сергеевичем.
Проблемы начались через два года после свадьбы. Долгожданная беременность не наступала.
Галина Петровна, вместо поддержки, начала кампанию по поиску виноватого в этом.
Разумеется, вся вина тут же легла на Юлию. Намеки становились все прозрачнее, а взгляды — все тяжелее.
Чтобы доказать, что она ни в чем не виновата, супруги сдали все необходимые анализы.
В итоге выяснилось, что это у Макара, а не у Юли были проблемы с деторождением.
Узнав эту информацию, Галина Петровна на пару недель выдержала паузу и затихла.
И вот в один из воскресных вечеров, когда Макар задержался на работе, раздался звонок в дверь. На пороге стояла Галина Петровна.
— Юлия, нам нужно поговорить, — заявила она, проходя в гостиную и удобно устраиваясь на диване.
Невестка, предчувствуя недоброе, медленно села напротив возбужденной свекрови.
— Я все обдумала, — начала Галина Петровна, не глядя на невестку. — Макар, мой сын, свет в моем окне. Но я почти уверена, что у него… проблемы. Врачи ничего внятного не говорят, времени проходит все больше. Род Степановых не должен прерваться!
Юлия молчала, крепко сжимая пальцы в замок. Она, не моргая, смотрела на свекровь.
— Иван Сергеевич, — Галина Петровна произнесла имя мужа с странной гордостью, — мужчина хоть куда. Здоровье у него богатырское, гены отличные. Он происходил из большой крестьянской семьи, все дети как на подбор.
Юлия почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Она начинала понимать, к чему клонит свекровь.
— Галина Петровна, я не понимаю, к чему вы…
— К тому, что нужно решать проблему, а не хныкать! — резко оборвала ее свекровь. — Предлагаю цивилизованный выход. Родить от моего мужа. Ребенок будет юридически считаться сыном Макара, но будет настоящим продолжателем рода. Это единственный разумный выход.
В комнате повисла гробовая тишина. Юлия слышала, как в висках стучит кровь. Она смотрела на непроницаемое, лишенное всякой человеческой теплоты лицо и не верила своим ушам.
Это было похоже на сцену из какого-то больного психологического триллера, а не на ее жизнь.
— Вы… вы с ума сошли? — прошептала Юлия, поднимаясь с дивана. Голос дрожал от смеси шока и нарастающего гнева. — Вы предлагаете мне… переспать с вашим мужем? С отцом вашего сына?
— Не переспать! Слово-то какое… — холодно парировала в ответ Галина Петровна. — Это же репродуктивная процедура. Я все организую. Ваня согласен.
Эта последняя фраза добила Юлию окончательно. Тихий, всегда во всем согласный Иван Сергеевич… и он в курсе этого безумия…
— Немедленно уходите, — голос Юлии окреп. — И чтобы я больше никогда от вас не слышала подобного бреда! Вы понимаете? Это чудовищно, аморально и противно! Пошли вы все к черту со своими разумными выходами!
Галина Петровна побледнела. Ее планы, выстроенные с такой тщательностью, рушились из-за «глупой бабы», как она мысленно называла невестку.
— Ты не понимаешь ответственности! Ты губишь моего сына! — истерично закричала женщина.
— Я выгоняю вас из своего дома! — крикнула в ответ Юлия, распахивая дверь. — Вон!
Свекровь, фыркнув от возмущения, выскочила из квартиры и громко хлопнула дверью.
Когда вечером вернулся Макар, Юлия, рыдая, рассказала ему все. Муж слушал, и его лицо становилось все мрачнее.
— Мать всегда была… своеобразной, — с трудом подбирая слова, сказал мужчина, обнимая жену. — Но это… это уже совсем за гранью. Я поговорю с ней.
Разговор, судя по всему, прошел бурно. Макар вернулся домой расстроенный и злой.
Галина Петровна, по его словам, не раскаялась, а лишь обвиняла Юлию в том, что та наврала, исказила ее слова, что она лишь предлагала варианты.
Контакт со свекровью свелся к минимуму. Атмосфера в семье накалилась до предела.
И вот, спустя несколько месяцев, случилось чудо. Та самая заветная вторая полоска: их ребенок.
Они плакали от счастья, строили планы. Юлия была на седьмом небе. Она даже подумала, что, может быть, теперь все наладится.
Галина Петровна, узнав о беременности от Макара, какое-то время вела себя тихо.
Однако тишина оказалась обманчивой. Когда Юлия была на пятом месяце, уже с маленьким, округлившимся животиком, они поехали на семейный обед к родителям Макара по настоянию Ивана Сергеевича, который втайне от жены позвонил и очень вежливо попросил «помириться».
Обстановка за столом была натянутой. Галина Петровна молчала, бросая на невестку колючие взгляды.
Иван Сергеевич пытался шутить, рассказывать истории, но получалось неубедительно.
И вот, когда Юлия встала, чтобы помочь унести десерт на кухню, Галина Петровна не выдержала.
— Ну что, поздравляю, — язвительно бросила женщина, глядя на живот невестки. — Быстро ты справилась. Сразу видно, что с хорошим, здоровым мужчиной постаралась.
— Мама, что это значит? — Макар вздрогнул.
— А то, что я не дура какая-то! — вдруг закричала Галина Петровна, вскакивая со стула. Ее сдержанность лопнула. — Она же от твоего отца залетела! Я ей предлагала, она послала меня, а сама, видно, тайком к Ивану подкатила! Смотри, какой живот! Только от настоящего мужчины может быть такой богатырский живот! Ты думаешь, от тебя, субтильного, могло такое получиться? Нет! Это мой Иван постарался! Мой внук! Наконец-то в нашем роду будет настоящая кровь!
В комнате воцарилась оглушительная тишина. Иван Сергеевич сидел, опустив голову, его лицо было багровым от стыда.
Юлия почувствовала, как пол уходит из-под ног. Она обхватила живот руками, будто бы пыталась защитить ребенка от этой грязи.
— Что? — тихо, но с такой силой, что Галина Петровна инстинктивно отступила на шаг, произнес Макар. Он медленно поднялся. — Ты… ты смеешь такое говорить о моей жене? О моем ребенке?
— Это не твой ребенок! Не верь ей! — взвизгнула Галина Петровна, уже не контролируя себя. — Ты бесплоден! Я всегда знала! А она просто воспользовалась ситуацией!
Больше Юлия не могла терпеть. Вся боль, все унижения, весь шок от того первого разговора вырвались наружу.
— Замолчите! Вы — больная женщина! Ваши мысли гнилые и больные! Это ребенок моего мужа, человека, которого я люблю! А вы… вы пытались подсунуть мне своего мужа, как производителя! Вы унизили и меня, и своего мужа, и своего сына! Я не хочу вас больше видеть! Никогда! Вы не посмеете приблизиться к моему ребенку! Вы слышите? Убирайтесь из нашей жизни! — она развернулась и, не глядя ни на кого, вышла в прихожую.
Макар последовал за ней, не сказав больше матери ни слова. Его лицо было каменным.
С тех пор прошло несколько месяцев. Юлия родила здорового мальчика, которого они с Макаром назвали Елисеем.
Галина Петровна звонила и писала сообщения, то полные раскаяния, то с новыми обвинениями.
Однако ей никто не отвечал. Молодые родители решили, что больше не хотят общаться с сумасшедшей женщиной.
Иван Сергеевич тайком принес однажды конверт с деньгами «для внука», пробормотал извинения и ушел, сгорбившись.
