– Дай сюда телефон! Быстро! Я видела, как у тебя глаза бегали, когда сообщение пришло. Ты даже побледнел, Сергей. Что там? Очередной «отчет» в одиннадцать вечера?
Елена стояла посреди гостиной, протянув руку ладонью вверх. Её голос, обычно мягкий и спокойный, сейчас звенел от напряжения, как натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть.
Сергей, вальяжно раскинувшийся на диване еще минуту назад, теперь сидел на самом краю, судорожно сжимая смартфон в руке. Его лицо выражало смесь испуга и той глупой, нагловатой защиты, которую включают мужчины, пойманные с поличным, но еще надеющиеся выкрутиться.
– Лен, ты чего завелась на ровном месте? – он попытался изобразить небрежную улыбку, но уголок рта предательски дергался. – Ну, написали с работы. У нас завтра проверка, я же говорил. Ивановой данные нужны по списанию материалов. Что мне ей, не отвечать? Я же начальник отдела.
– Ивановой? – переспросила Елена, делая шаг вперед. – Ивановой ты шлешь смайлики с поцелуями? Я видела отражение в зеркале серванта, Сергей. Ты улыбался экрану так, как мне не улыбался уже года три. Дай телефон. Если там Иванова и материалы, я извинюсь и уйду на кухню допекать пирог.
Сергей вскочил, пряча руку с телефоном за спину.
– Это нарушение личных границ! Ты что, в тюремщики записалась? Я имею право на приватность! Ты стала невыносима со своей ревностью, Лена. Это паранойя, тебе лечиться надо.
– Ах, паранойя? – Елена почувствовала, как внутри поднимается холодная, тяжелая волна. – Значит, так. Или ты сейчас кладешь телефон на стол, разблокированный, или я собираю твои вещи. Прямо сейчас.
Повисла тишина. Слышно было только, как тикают часы на стене – подарок мамы на их серебряную свадьбу, которая должна была случиться через полгода. Сергей смотрел на жену, оценивая серьезность угрозы. Обычно Елена была отходчивой. Пошумит, поплачет и простит. Но сегодня в её глазах было что-то новое. Пустота.
– На, подавись! – он швырнул телефон на диван. – Читай! Ищи свой компромат! Только потом не ной, когда поймешь, какая ты дура.
Елена медленно взяла телефон. Экран еще светился. Пароль она знала – дата рождения их дочери. Сергей, видимо, в панике забыл его сменить или был слишком уверен в своей безнаказанности.
Она открыла мессенджер. Верхний чат был не с «Ивановой». Он был подписан «Юлечка (Бухгалтерия)». Аватарка – молодая девушка с губами уточкой и глубоким декольте.
Елена начала читать, и с каждой строчкой ей казалось, что кто-то методично вычерпывает из неё жизнь большой ложкой.
«Сереж, ну ты скоро? Я уже соскучилась. Вспоминаю вчерашний обед в подсобке… Ты был огонь 🔥» – это сообщение пришло две минуты назад.
Ответ Сергея, который он не успел отправить, висел в набранных: «Малыш, потерпи. Моя грымза опять что-то чует, ходит кругами. Сейчас усыплю её бдительность и напишу. Люблю твои губки».
Елена пролистнула выше.
«Твоя жена правда такая скучная, как ты рассказывал? Бедный мой котик, как ты терпишь? Она же, наверное, в постели как бревно».
Ответ Сергея: «Да какое там бревно, Юль. Бревна хоть горят. А тут – болото. Живу ради дочери, ты же знаешь. И борщи вкусные. А душа тянется к тебе, к празднику».
«Болото», – прошептала Елена.
Она подняла глаза на мужа. Сергей стоял у окна, нервно барабаня пальцами по подоконнику. Он не видел, что она читает, но по затянувшейся тишине понял – дело дрянь.
– Борщи, значит, вкусные? – тихо спросила она.
Сергей резко обернулся.
– Что?
– Ты пишешь ей, что живешь со мной ради борщей. И что я – болото. А она – праздник.
Лицо Сергея пошло красными пятнами.
– Лен, это просто треп! Мужской треп, понимаешь? Ну, флирт! Чтобы самооценку поднять! Ничего серьезного не было, клянусь! Она молодая, глупая, вешается на меня…
– Вчерашний обед в подсобке тоже был флиртом? – Елена бросила телефон на диван, словно он был заразным. – «Ты был огонь». Это она о твоем годовом отчете писала?
Сергей молчал, хватая ртом воздух. Оправдания застряли в горле.
Елена развернулась и пошла в спальню. Ноги были ватными, но она заставляла себя идти ровно. Не падать. Не кричать. Не доставлять ему удовольствия видеть её истерику.
Она открыла шкаф и с грохотом вытащила с антресолей старый, потрепанный чемодан. Тот самый, с которым они ездили в Геленджик пять лет назад. Тогда они были счастливы. Или ей это только казалось?
– Ты что делаешь? – Сергей стоял в дверном проеме, бледный и растерянный.
– Собираю тебя на праздник. К Юлечке, – Елена открыла ящик с его бельем и начала выгребать носки и трусы, кидая их в чемодан как попало.
– Лена, прекрати! Это смешно! Из-за какой-то переписки рушить семью? Двадцать пять лет, Лена! У нас дочь, у нас ипотека за дачу, у нас планы!
– Планы? – она на секунду остановилась, держа в руках его любимый свитер, который сама вязала два месяца. – Твои планы – это обеды в подсобке с бухгалтером. А мои планы – жить с мужчиной, который меня уважает. Оказывается, наши планы не совпадают.
Она швырнула свитер в чемодан. Следом полетели рубашки. Она не складывала их аккуратно, как делала это всегда перед командировками. Она комкала их, вкладывая в каждое движение свою боль и обиду.
– Ты не можешь меня выгнать! – заорал Сергей, переходя от защиты к нападению. – Это моя квартира тоже! Я здесь прописан!
– Квартира досталась мне от родителей, Сергей. Ты здесь прописан, но собственник – я. Ты забыл? Или Юлечка отбила тебе память своими «губками»?
Это был удар ниже пояса, но Сергей его заслужил. Квартирный вопрос всегда был его больным местом. Он чувствовал себя ущемленным, хотя Елена никогда его этим не попрекала. До сегодняшнего дня.
– Я никуда не пойду на ночь глядя! – он сел на кровать, скрестив руки на груди. – Успокойся, выпей валерьянки. Завтра поговорим. Я, может быть, виноват, но и ты не ангел. Запустила себя, вечно в халате, о чем с тобой говорить? О рассаде? Конечно, мужик налево посмотрит!
Елена замерла. Вот оно. Классика жанра. «Сама виновата».
Она подошла к зеркалу. Посмотрела на себя. Ухоженная женщина сорока пяти лет. Стрижка, которую она обновила три дня назад. Маникюр. Домашний костюм, а не засаленный халат. Она следила за собой, ходила в бассейн, читала книги. Но для него она стала прозрачной. Мебелью. Болотом.
– Встань, – сказала она тихо.
– Что?
– Встань с кровати. Сейчас же.
В её голосе было столько металла, что Сергей невольно подчинился.
Елена сдернула простыню, на которой он сидел. Скомкала её и тоже сунула в чемодан.
– Забирай. Тебе пригодится. Вдруг у Юлечки постельное белье несвежее.
Она продолжила сборы. Джинсы, брюки, бритва из ванной, одеколон. Всё летело в бездонное чрево чемодана. Сергей пытался что-то говорить, хватать её за руки, но она отряхивалась от него, как от назойливого насекомого.
– Лена, давай обсудим! Ну, оступился! Ну, бес в ребро! У всех бывает! Васька с третьего этажа вообще на две семьи живет, и ничего, Светка терпит! Потому что мудрая женщина! А ты истеричка!
– Вот и иди к Ваське. Или к Светке. Будете вместе мудростью делиться. А мне такая мудрость даром не нужна. Я брезгливая, Сережа. Я после чужих «обедов» объедки доедать не буду.
Чемодан был полон. Елена с трудом застегнула молнию. Она выкатила его в прихожую.
– Обувайся.
– Лена… – Сергей вдруг сдулся. Из агрессора он превратился в побитую собаку. – Куда я пойду? Время двенадцатый час. У меня денег на карте кот наплакал, до зарплаты неделя.
– Попроси у Юлечки. Ты же для неё «огонь». Пусть греет. Или езжай к маме. Она давно говорила, что я тебя плохо кормлю. Вот и будет шанс отъестся.
Сергей стоял, переминаясь с ноги на ногу. Он все еще не верил, что это происходит на самом деле. Он думал, что это просто показательное выступление, что сейчас она поплачет, он упадет на колени, пообещает золотые горы, и все вернется на круги своя.
Но Елена подошла к нему вплотную. Она посмотрела на свою правую руку. На безымянном пальце блестело золотое кольцо. Широкое, добротное, советской пробы. Она носила его двадцать четыре года, почти не снимая. Оно было частью её руки, частью её самой.
Она взялась за него. Кольцо сидело плотно. Пришлось покрутить, приложить усилие. Кожа под ним была бледнее, чем на остальном пальце. След от оков.
Елена сняла кольцо. Взвесила его на ладони. Такое маленькое, а весило тонну её терпения, заботы и любви.
– На, – она протянула кольцо мужу. – Возьми.
– Зачем? – прошептал он, глядя на золото, как на ядовитую змею.
– Сдай в ломбард. На первое время хватит. На гостиницу или на цветы для бухгалтерии. Мне оно больше не нужно. Оно жжет мне палец.
Сергей не брал. Он спрятал руки за спину.
– Я не возьму. Ты моя жена.
– Я была твоей женой, пока ты не назвал меня болотом чужой бабе. Бери, сказала!
Она схватила его за руку и насильно вложила кольцо в его ладонь, сжав его пальцы.
– Уходи.
Сергей посмотрел на закрытую дверь спальни, где они столько лет спали вместе, на кухню, откуда все еще пахло ванилью (она пекла его любимый пирог с вишней), на чемодан.
– Ты пожалеешь, Лена, – зло процедил он, надевая ботинки. – Ты приползешь. Кому ты нужна в сорок пять? Старая, никому не интересная. А я мужик в соку. Меня любая подберет.
– Вот и радуйся. Пусть подбирают. А я лучше буду одна, чем с предателем.
Он надел куртку, схватил ручку чемодана.
– Ключи, – напомнила Елена.
Он швырнул связку ключей на пол. Звон металла о плитку прозвучал как финальный аккорд их брака.
– Стерва, – выплюнул он и вышел, громко хлопнув дверью.
Елена сразу же закрыла замок на два оборота. Потом накинула цепочку. Потом прислонилась спиной к двери и сползла на пол.
В квартире наступила оглушающая тишина. Ни телевизора, ни его шаркающих шагов, ни привычного ворчания. Только гудение холодильника.
Слез не было. Было странное чувство опустошения, словно после генеральной уборки, когда выкинули весь хлам, но комната пока кажется слишком пустой и гулкой.
Елена посмотрела на свою руку. След от кольца был отчетливо виден. Белая полоска на загорелой коже.
Она поднялась с пола. Ноги дрожали, но уже меньше. Прошла на кухню. На столе стоял остывающий пирог. Красивый, румяный. Она пекла его для семейного чаепития.
Елена взяла нож. Отрезала себе большой кусок. Налила чаю. Села за стол.
– Болото, значит? – спросила она у пустоты. – Ну что ж.
Она откусила кусок пирога. Вкусно. Вишня давала приятную кислинку.
Телефон на диване звякнул. Это была дочь, Катя. Она училась в другом городе.
«Мам, привет! Как вы там? Папа трубку не берет».
Елена взяла телефон. Пальцы на секунду зависли над клавиатурой. Что написать? Правду? Или соврать, что папа спит?
Она набрала: «Папа уехал в срочную командировку. Надолго. У нас все хорошо, доченька. Я пью чай с пирогом».
За окном послышался шум отъезжающего такси. Сергей уехал. Скорее всего, к маме, потому что Юлечка вряд ли обрадуется «огню» с чемоданом грязного белья в двенадцать ночи.
Елена допила чай. Встала и пошла в ванную. Она долго стояла под душем, смывая с себя этот вечер, эти слова, эту грязь. Ей казалось, что от неё пахнет его ложью. Она терла кожу мочалкой до красноты.
Выйдя из душа, она намазала лицо дорогим кремом, который берегла «на выход». Завернулась в мягкий плед и села в кресло с книгой.
Ей было страшно. Страшно начинать все сначала. Страшно привыкать спать одной. Страшно думать о том, как делить имущество и объяснять все знакомым.
Но еще страшнее было бы остаться. Лечь сегодня с ним в одну постель, зная, что он писал другой. Зная, что он считает её скучной обузой. Ждать, когда он снова задержится на «совещании».
Нет. Она все сделала правильно.
Прошла неделя. Сергей звонил. Много раз. Сначала пьяный, с обвинениями. Потом трезвый, с извинениями. Клялся, что порвал с Юлей (оказалось, Юлечка действительно не планировала принимать его с вещами и быстро слилась, как только запахло бытовыми проблемами). Умолял пустить обратно, говорил, что ночует у друга на раскладушке, что у мамы давление.
Елена не брала трубку. Она заблокировала его во всех мессенджерах. Общение шло только через дочь и только по делу.
В субботу Елена пошла в ювелирный магазин. Она давно хотела купить себе кольцо с топазом – её любимым камнем. Но Сергей всегда говорил, что это пустая трата денег, лучше купить что-то в дом.
Она выбрала самое красивое кольцо. Глубокого синего цвета, как море, которое она так любила. Надела его на тот самый палец, где раньше была обручалка. След от старого кольца почти исчез.
Выходя из магазина, она вдохнула полной грудью свежий осенний воздух. Жизнь не закончилась. Жизнь только начиналась. И в этой новой жизни не было места лжи, предательству и людям, которые не умеют ценить вкус настоящего, домашнего, сделанного с любовью счастья.
А чемодан… Чемодан она купит новый. Яркий. И поедет с ним в отпуск. Одна. Или не одна. Это уже как судьба решит. Главное – она больше никогда не будет ни для кого удобным «болотом».
Если эта история тронула вас, поставьте лайк и подпишитесь на канал – впереди еще много жизненных рассказов. Напишите в комментариях, смогли бы вы простить такое предательство или поступили бы так же, как Елена?
