– Ну кто так ставит диван, Леночка? Ну ты посмотри, он же перекрывает все энергетические потоки! – Тамара Ивановна всплеснула руками и картинно прижала ладонь к сердцу, словно неудачное расположение мебели причиняло ей физическую боль.
Елена, стоявшая у окна с чашкой остывшего кофе, глубоко вздохнула. Это был третий визит свекрови за неделю, и каждый раз сценарий повторялся с пугающей точностью. Сначала Тамара Ивановна критиковала чистоту окон, затем переходила к кулинарным способностям невестки, а на десерт оставляла самое любимое – перестановку мебели.
– Тамара Ивановна, нам с Сергеем удобно так, – спокойно, но твердо ответила Елена, стараясь не смотреть на мужа, который, как обычно в такие моменты, внезапно обрел невероятный интерес к экрану своего смартфона. – Диван стоит напротив телевизора, чтобы вечером можно было смотреть фильмы.
– Фильмы! – фыркнула свекровь, проходясь пальцем по полированной поверхности старого комода, который она же и подарила им на новоселье два года назад. – О душе надо думать, а не о фильмах. Вот посмотри, угол пустой. Сюда так и просится тот шкаф из моей спальни. Массивный, дубовый! А вы его на дачу сослать хотите. Грех это, вещам пропадать.
Сергей, чувствуя, что гроза сгущается, наконец оторвался от телефона.
– Мам, мы же обсуждали. Шкаф огромный, он займет половину прихожей. Там и так развернуться негде.
– Глупости! – отрезала Тамара Ивановна. – Раньше в коммуналках жили по пять человек в комнате, и всем места хватало, и шкафы стояли, и пианино! А вы в двушке задыхаетесь? Это все от неправильной организации пространства. Вот если этот комод сдвинуть к окну, а диван развернуть диагонально…
Елена поставила чашку на подоконник. Звон керамики прозвучал резче, чем она планировала.
– Тамара Ивановна, давайте договоримся. Это наша квартира. И мебель мы расставляем так, как нам нравится. Спасибо за заботу, но перестановки не будет.
Свекровь поджала губы. В её глазах читалась вселенская обида, смешанная с решимостью полководца, временно отступающего перед превосходящими силами противника, но не проигравшего войну.
– Ну, как знаете, – протянула она ледяным тоном. – Я же как лучше хочу. У вас тут воздух застаивается, дышать тяжело. Энергия Ци не циркулирует. А потом удивляетесь, почему головные боли и денег вечно не хватает.
– Денег нам хватает, – буркнул Сергей, вставая с кресла. – Мам, давай я тебя до метро провожу?
Когда дверь за ними закрылась, Елена опустилась на «неправильный» диван и закрыла глаза. Она знала, что это не конец. У Тамары Ивановны были свои ключи от их квартиры – «на случай пожара, потопа или если вы ключи потеряете», как она аргументировала. Сергей тогда сам отдал дубликат, не видя в этом проблемы. Теперь этот кусочек металла жег Елене нервы похлеще раскаленного утюга.
Вечер прошел в тишине. Сергей чувствовал вину, Елена чувствовала усталость.
– Лен, ну она же пожилой человек, – начал муж, когда они уже укладывались спать. – У неё, кроме нас, никого нет. Скучно ей, вот и придумывает себе развлечения с этим фэн-шуем.
– Сережа, это не фэн-шуй, это контроль, – ответила Елена, взбивая подушку. – Она не может смириться с тем, что ты вырос и живешь в доме, где хозяйка не она. Если я приду к ней и начну переставлять её любимые фиалки, потому что они «блокируют чакры», что она скажет?
Сергей хмыкнул, представив эту картину.
– Скажет, что ты покушаешься на святое.
– Вот именно. Давай спать. Завтра сложный день.
На следующие выходные они планировали поездку за город, к друзьям на юбилей. Планировали давно, предвкушая шашлыки, баню и два дня тишины без советов о том, как правильно жить.
Утром в субботу, пока Елена собирала сумку, позвонила Тамара Ивановна.
– Сереженька, вы уезжаете? А цветы кто польет? У вас там фикус в углу совсем сухой стоит, я видела!
– Мам, мы всего на два дня. Фикус потерпит, я его вчера полил, – терпеливо объяснял Сергей, зажимая телефон плечом и пытаясь застегнуть кроссовки.
– Ну смотрите. Дело ваше. Я, может, заскочу, проверю. У меня как раз дела в вашем районе, в аптеку надо, там скидки на тонометры.
Елена замерла с косметичкой в руках.
– Сережа, скажи ей, чтобы не приезжала. Пожалуйста. Я не хочу вернуться и обнаружить, что наша кровать стоит на кухне.
Сергей кивнул жене и снова заговорил в трубку:
– Мам, не надо приезжать. Мы сами справимся. Отдыхай, погода хорошая, погуляй в парке.
– Ой, всё, не учи мать, – обиженно отозвалась Тамара Ивановна и повесила трубку.
Елена и Сергей уехали, наслаждаясь дорогой и предвкушением отдыха. Они не знали, что в голове Тамары Ивановны план созрел еще в тот момент, когда сын упомянул про поездку. Для неё это был не просто шанс «полить фикус», а возможность нанести непоправимую пользу и доказать, что её житейская мудрость важнее каких-то там современных дизайнерских решений.
Тамара Ивановна вошла в квартиру сына своим ключом ближе к обеду. Тишина встретила её прохладой и запахом кофе, который Елена варила перед отъездом. Свекровь по-хозяйски обошла владения. Поправила шторы, смахнула несуществующую пыль с тумбочки и, наконец, остановилась в прихожей.
Прихожая была её главной болью. Длинная, узкая, с неудобным, по её мнению, расположением вешалки и обувницы.
– Ну кто так строит? – пробормотала она себе под нос. – Места пропадает уйма. А если…
Она прошла в гостиную. Там стоял тот самый комод, подаренный ею. Тяжелый, из настоящего дерева, с латунными ручками. Он занимал почетное место у стены, но Тамаре Ивановне казалось, что он «давит» на комнату.
– Если его поставить в прихожую, поперек, то он зонирует пространство! – осенило её. – Сразу будет понятно: здесь входная зона, а там – коридор в комнаты. И зеркало на него можно поставить, будет расширять пространство.
Идея казалась гениальной. Оставалась одна проблема – вес комода. Но Тамара Ивановна была женщиной старой закалки. В молодости она одна двигала шкафы во время ремонта, а сейчас азарт придавал ей сил.
Она нашла в кладовке старое шерстяное одеяло, подстелила его под ножки комода, как учил покойный муж, и принялась за дело. Комод упирался, скрипел, словно не хотел покидать насиженное место, но сантиметр за сантиметром поддавался настойчивости пенсионерки.
– И-раз! И-два! – командовала сама себе Тамара Ивановна, уперевшись плечом в полированный бок мебели.
Спустя час изнурительной борьбы комод оказался в прихожей. Тамара Ивановна, раскрасневшаяся и довольная, окинула взглядом результат. Комод встал почти идеально, оставив проход в кухню и комнаты, но перегородив прямую видимость от входной двери.
– Вот! Совсем другой вид! Уютно, камерно, – похвалила она себя. – Теперь надо бы проветрить, а то пыли подняла…
Она решила вынести мусор, который собрала попутно, и вытряхнуть коврик, лежавший у двери, чтобы «закрепить» чистоту в обновленном интерьере.
Накинув на плечи легкую кофту и сунув ноги в тапочки Елены (свои она благоразумно оставила у порога), Тамара Ивановна взяла мусорный пакет, коврик и открыла входную дверь. Дверь в квартиру открывалась наружу, в общий тамбур.
Она вышла, аккуратно прикрыла за собой дверь, чтобы не было сквозняка, и направилась к мусоропроводу.
Вернувшись через пять минут, она, напевая под нос мелодию из советского кинофильма, вставила ключ в замок. Замок щелкнул, открываясь. Тамара Ивановна потянула ручку на себя.
Дверь поддалась сантиметров на пять и глухо ударилась обо что-то мягкое, но упругое.
– Что такое? – удивилась Тамара Ивановна.
Она дернула сильнее. Дверь снова ударилась и отпружинила назад. Щель была слишком узкой, чтобы просунуть даже руку, не говоря уже о том, чтобы войти.
Тамара Ивановна нахмурилась. Она прильнула глазом к щели, пытаясь разглядеть, что мешает. В полумраке прихожей виднелся угол того самого комода.
Похоже, пол в прихожей имел незаметный глазу уклон, или же вибрация от захлопнувшейся двери сыграла злую шутку. Тяжеленный комод, стоявший на шерстяном одеяле (которое Тамара Ивановна забыла вытащить из-под ножек, решив сделать это позже), под действием инерции и скользкой ткани проехал вперед.
И теперь он стоял вплотную к дверному косяку, перекрывая ход дверному полотну. Угол комода уперся в дверь так, что открыть её было физически невозможно.
Холодок пробежал по спине Тамары Ивановны. Она толкнула дверь плечом. Бесполезно. Массивный дуб против женщины – исход был предрешен.
– Господи, – прошептала она. – Это что же такое…
Она оказалась в тамбуре, в чужих тапочках, без телефона (он остался лежать на комоде, который теперь стал её тюремщиком), без денег и без возможности попасть внутрь. Ключ был в руке, замок работал исправно, но мебель, которую она так старательно двигала, надежно забаррикадировала вход.
Тамара Ивановна нажала на звонок соседей. Тишина. Суббота, день, все на дачах или в магазинах. Она вышла на лестничную клетку, прислушалась. Снизу доносились звуки ремонта, сверху играла музыка.
Ситуация становилась критической. Ей нужно было в туалет, хотелось пить, а главное – нужно было как-то объяснить сыну, почему вход в его квартиру заблокирован изнутри, когда дома никого нет.
Она попробовала еще раз. Налегла всем весом на дверь, надеясь отодвинуть комод. Но комод уперся в противоположную стену узкого коридора задней стенкой, а углом в дверь. Его заклинило намертво. Получилась идеальная распорка.
Прошел час. Тамара Ивановна сидела на ступеньках в подъезде, кутаясь в кофту. Мимо прошел сосед с собакой.
– Тамара Ивановна? Вы чего тут? – удивился он.
– Да вот… воздухом дышу, – соврала она, краснея. – Ключи… кажется, потеряла. Жду Сережу.
– Так позвоните ему! Давайте я дам телефон.
– Нет-нет! – испугалась она. Признаться сейчас – значит расписаться в полном провале. – Они за городом, связь плохая. Я подожду. Они к вечеру должны быть.
Она надеялась, что сын приедет и что-нибудь придумает. Может, выбьет дверь? Или залезет через балкон? Этаж, правда, пятый…
Время тянулось мучительно медленно. Солнце начало клониться к закату, когда внизу хлопнула дверь подъезда. Тамара Ивановна встрепенулась, но это были не они.
Сергей и Елена вернулись только в воскресенье днем. К этому времени Тамара Ивановна, проведшая ночь на коврике у соседки (которая вернулась поздно вечером и сжалилась над «потерявшей ключи» старушкой), выглядела, мягко говоря, неважно.
Когда лифт открылся и из него вышли загорелые и веселые супруги, Тамара Ивановна встретила их взглядом побитой собаки.
– Мама? – Сергей выронил сумку. – Ты что здесь делаешь? Почему ты в тапочках Лены?
– Сережа… – голос Тамары Ивановны дрожал. – Там… дверь заело.
Елена мгновенно напряглась. Она подошла к двери, достала свой ключ.
– Как заело? Замок сломался?
– Нет, замок работает. Там… препятствие.
Елена повернула ключ, нажала на ручку. Дверь приоткрылась на те самые пять сантиметров и глухо стукнулась.
– Что это? – Елена заглянула в щель. – Сережа, там мебель. Там… комод?
Сергей подошел, тоже заглянул и побледнел.
– Мам, ты что, двигала комод?
Тамара Ивановна начала всхлипывать.
– Я хотела как лучше! Зонирование! По фэн-шую! Чтобы энергия текла! А он… он поехал! Я вышла коврик вытряхнуть, а он…
Елена закрыла лицо руками. Ей хотелось кричать, смеяться и плакать одновременно.
– Энергия текла, значит, – медленно произнесла она. – Тамара Ивановна, вы понимаете, что вы забаррикадировали квартиру изнутри?
– Сереженька, сделай что-нибудь! – взмолилась свекровь. – Толкон его!
Сергей, кряхтя, навалился на дверь плечом. Дверь затрещала, но комод стоял насмерть.
– Бесполезно, – выдохнул он, потирая ушибленное плечо. – Он встал в распор. Там же узко. Он уперся в плинтус и в дверь. Чем сильнее давишь, тем сильнее он клинит.
– И что делать? – спросила Елена ледяным тоном.
– МЧС вызывать, – мрачно ответил Сергей. – Или промышленных альпинистов, чтобы в окно лезли и отодвигали.
– Нет! – взвизгнула Тамара Ивановна. – Только не МЧС! Они же дверь срежут! Дверь дорогая, хорошая!
– Мама, ты сейчас беспокоишься о двери? – Сергей посмотрел на мать взглядом, в котором впервые за тридцать пять лет читалось настоящее разочарование. – Ты влезла в наш дом, без спроса начала перестановку, заблокировала вход и провела ночь на лестнице. И ты думаешь о двери?
Вызов альпинистов стоил денег. Немалых. Пришлось искать фирму, которая работает в воскресенье. Ребята приехали через два часа, веселые, с веревками и карабинами.
Пока один из них спускался с крыши на балкон пятого этажа, весь двор собрался смотреть на представление. Тамара Ивановна сидела на скамейке у подъезда, закрыв лицо платком. Ей казалось, что каждый взгляд соседей прожигает в ней дыру.
– Хозяйка! – крикнул альпинист, стуча в балконную дверь. – Открывайте, медвежатники прибыли!
Елена по телефону объяснила, где лежат запасные ключи от балконной двери (спрятанные в кухонном шкафчике на случай, если заклинит основную дверь – ирония судьбы). Парень разбил маленькую форточку на кухне (балконная дверь была закрыта изнутри на щеколду), пролез внутрь, открыл балкон, затем прошел в прихожую.
Звук передвигаемого комода был слышен даже в подъезде. Через минуту входная дверь распахнулась.
На пороге стоял альпинист, вытирая пот со лба.
– Ну вы даете, ребята. Капитально забаррикадировались. От зомби готовились? Этот гроб на колесиках, что ли? А, на одеяле… Ну, умно. Скользит как по маслу, а обратно – фиг.
Елена вошла в квартиру. Прихожая выглядела как поле битвы. На полированном боку комода красовалась глубокая царапина от удара дверной ручкой. Обои были содраны там, где комод терся о стену.
– Мой комод… – простонала Тамара Ивановна, заходя следом. – Испортили…
Елена резко развернулась.
– Тамара Ивановна. Ключи.
– Что? – свекровь подняла заплаканные глаза.
– Ключи от нашей квартиры. Положите на тумбочку. Сейчас же.
– Лена, ну как же так… Я же мать… Случайность…
– Сережа? – Елена посмотрела на мужа.
Сергей стоял посреди разгромленной прихожей, глядя на царапину на комоде. В этот момент в нем что-то окончательно переключилось. То ли усталость от вечных оправданий матери, то ли вид жены, у которой от злости дрожали руки.
– Мама, отдай ключи, – тихо, но твердо сказал он.
– Вы меня выгоняете? Родную мать? Из-за старой деревяшки?
– Не из-за деревяшки, мам. А из-за того, что ты не уважаешь нас. Ты не уважаешь наш дом. Ты решила, что лучше знаешь, как нам жить, и вот к чему это привело. Мы заплатили альпинистам десять тысяч. Дверь поцарапана. Обои переклеивать. Это цена твоего «фэн-шуя».
Тамара Ивановна дрожащей рукой достала связку ключей из кармана кофты и с громким звоном бросила их на тумбочку.
– Да подавитесь! Ноги моей здесь больше не будет! Неблагодарные! Я всю душу вкладываю, а они…
Она развернулась, все еще в тапочках Елены, и пошла к лифту.
– Тапочки верни, – окликнула её Елена.
Свекровь замерла. Медленно, с каменным лицом, она сняла тапочки, осталась в одних носках на грязном полу подъезда. Её ботинки стояли внутри квартиры, у коврика. Сергей молча вынес ей обувь.
Она обулась, не глядя на сына, и зашла в лифт. Двери закрылись.
Елена и Сергей остались стоять в прихожей, глядя на комод, который теперь стоял криво, перегораживая проход, поцарапанный и нелепый.
– Знаешь, – сказал Сергей, нарушая тишину. – А давай его выкинем? Или продадим.
– Кого? – не поняла Елена.
– Комод. Он мне никогда не нравился. Громоздкий, пыль собирает. И энергетика у него, видишь, какая… агрессивная.
Елена впервые за два дня улыбнулась. Она подошла к мужу и уткнулась лбом ему в плечо.
– Давай. Прямо сейчас выставим на продажу. «Самовывоз. Отдадим даром тому, кто сможет вынести».
– И замок сменим, – добавил Сергей, обнимая жену. – На всякий случай. А то вдруг у неё дубликат дубликата есть.
Следующую неделю они жили спокойно. Тамара Ивановна не звонила, демонстрируя гордое молчание обиженной добродетели. Комод забрали в тот же вечер молодые ребята-студенты, которые снимали квартиру без мебели и были рады любому шкафу.
Прихожая стала просторной и светлой.
Спустя месяц, на семейном празднике у тетки, Тамара Ивановна, конечно, всем рассказывала свою версию истории. В её варианте замок сломался сам, невестка устроила истерику на пустом месте, а сын попал под каблук. Но Елена и Сергей только переглядывались и улыбались. У них теперь была тишина, спокойствие и новая привычка – всегда закрывать дверь на верхний замок, к которому не подходили старые ключи, даже если бы они у кого-то остались.
Иногда, чтобы наладить отношения в семье, нужно просто один раз правильно расставить мебель. Или избавиться от лишней.
