– Сережа, ты серьезно сейчас? Ты правда спрашиваешь, где твои чистые носки, и больше тебе мне сказать нечего? – Вера застыла в дверях спальни, сжимая в руках кухонное полотенце так, что побелели костяшки пальцев.
Сергей, не отрывая взгляда от экрана телевизора, где шел утренний повтор футбольного матча, недовольно дернул плечом.
– Вер, ну чего ты начинаешь с утра пораньше? Я опаздываю, у нас планерка. В ящике пусто, на сушилке тоже нет. Трудно было вчера закинуть в стирку? Я же просил.
– Трудно? – голос Веры дрогнул, но не сорвался на крик, а стал пугающе тихим. – Сережа, я вчера до двух ночи стояла у плиты. Я нарезала три таза салатов. Я запекла буженину, которую ты любишь. Я вымыла всю квартиру, включая плинтуса, потому что сегодня вечером должны прийти гости. А ты спрашиваешь про носки?
Сергей наконец соизволил повернуть голову. На его лице читалось искреннее недоумение, смешанное с легким раздражением человека, которого отвлекают от важных дел ради ерунды.
– Ну и что? Гости – это вечером. А носки мне нужны сейчас. И вообще, зачем эти подвиги? Купила бы колбасы, сыра, и нормально. Вечно ты усложняешь, а потом ходишь с кислым лицом. Давай, Вер, найди пару, а? И кстати, переведи мне тысячи три на карту, а то у меня на бензин не хватает, зарплата только в пятницу.
Вера смотрела на мужа, с которым прожила двадцать восемь лет. Смотрела на его поредевшие волосы, на слегка отвисший живот, обтянутый майкой-алкоголичкой, и чувствовала, как внутри, где-то в районе солнечного сплетения, разрастается огромная, ледяная пустота.
– Сегодня двадцатое октября, Сережа, – произнесла она, глядя ему прямо в глаза.
– И что? – он нахмурился, пытаясь вспомнить. – Коммуналку платить? Так вроде рано еще. Или у мамы твоей день рождения? Нет, у нее в мае… Вер, не томи, что за дата? День взятия Бастилии?
Вера молча развернулась и вышла из комнаты. Она прошла на кухню, где на столе уже стояли красивые тарелки для сервировки, а в холодильнике томился торт «Наполеон», который она пекла вчера, сбивая кремом руки в кровь. Пятьдесят лет. Ей сегодня исполнилось пятьдесят лет. Золотой юбилей. Дата, которую нормальные люди отмечают с размахом, с цветами, с теплыми словами.
Она ждала этого утра. Глупо, по-детски, но ждала. Думала, проснется от запаха кофе, увидит букет на тумбочке. Пусть не пятьдесят одну розу, пусть три гвоздички, но – внимание. Вместо этого – требование носков и просьба дать денег на бензин.
На кухню, шаркая тапками, зашел Сергей. Он уже нашел носки в корзине с чистым бельем, которую Вера просто не успела разобрать, и теперь натягивал их, прыгая на одной ноге.
– Вер, ну ты чего обиделась? ПМС, что ли? – он чмокнул её в макушку, не заметив, как она отшатнулась. – Ладно, не дуйся. Вечером посидим, поедим твоих салатов. Ты же знаешь, я твою стряпню люблю. Всё, я убежал.
Хлопнула входная дверь. Щелкнул замок. В квартире повисла звенящая тишина.
Вера села на стул и посмотрела на свои руки. Кожа сухая, маникюр она сделать не успела – экономила время для готовки. Она всю жизнь экономила. На себе, на отдыхе, на эмоциях. Всё в дом, всё для семьи. Сына вырастили, выучили, женили, он теперь в другом городе живет, звонит редко. А они с Сергеем остались вдвоем. И вот она сидит одна в свой юбилей, и единственный подарок, который она получила – это просьба перевести три тысячи рублей.
Взгляд упал на конверт, лежащий на подоконнике за шторой. Там лежали деньги. Ее «заначка». Она копила их полгода, откладывая с премий и подработок (Вера вела бухгалтерию у нескольких мелких предпринимателей на дому). Она хотела купить Сергею на годовщину свадьбы, которая будет через месяц, новый спиннинг и лодку, о которых он мечтал. Там было прилично. Около ста тысяч.
– Спиннинг… – вслух произнесла Вера. Слово прозвучало как ругательство.
Она встала, подошла к холодильнику и открыла его. Посмотрела на стройные ряды салатниц, на судок с холодцом, на маринованные грибочки.
– Да пошло оно всё к черту, – сказала она громко и отчетливо.
Решение пришло мгновенно, словно кто-то щелкнул выключателем в темной комнате. Вера достала телефон. Руки дрожали, но не от страха, а от какого-то злого азарта. Она открыла приложение банка, потом – сайт бронирования отелей.
В соседнем регионе, в трех часах езды на такси, находился шикарный загородный спа-отель. Она видела его рекламу в интернете, вздыхала, глядя на фото белоснежных халатов и бассейнов с подогревом, и пролистывала дальше. Дорого. Нереально. Не для неё.
Сегодня было для неё.
Она забронировала номер «Люкс» на пять дней. С полным пансионом и программой спа-процедур. Сумма списалась такая, что в обычный день у Веры случился бы сердечный приступ. Сегодня она лишь криво усмехнулась.
Потом она вызвала такси. «Комфорт плюс».
Сборы заняли двадцать минут. Она покидала в чемодан самое лучшее, что у неё было: пару платьев, которые «ждали случая», новый купальник (купленный три года назад и ни разу не надетый), косметичку.
Перед выходом она подошла к столу. Взяла лист бумаги и маркер. Написала крупными буквами:
«У МЕНЯ ЮБИЛЕЙ. Я УЕХАЛА ПРАЗДНОВАТЬ. ЕДА В ХОЛОДИЛЬНИКЕ. БУДУ, КОГДА ВЕРНУСЬ».
Подумала секунду и приписала снизу: «P.S. Носки в стиральной машине, режим «быстрая стирка». Нажми кнопку пуск сам».
Она вышла из подъезда, и осенний ветер ударил в лицо, но он показался ей не холодным, а освежающим. Водитель такси, молодой парень, вежливо открыл ей дверь.
– Куда едем, красавица? – улыбнулся он.
– В новую жизнь, – ответила Вера, устраиваясь на заднем сиденье. – Ну, или хотя бы в отпуск.
Дорога заняла три с половиной часа. Вера отключила телефон еще в черте города. Она знала: сейчас начнут звонить гости, которые не смогут дозвониться в домофон. Потом начнет звонить Сергей, когда вернется с работы и обнаружит пустую квартиру. Ей не хотелось этого слышать. Ей не хотелось оправдываться, объяснять, слушать упреки в эгоизме.
Отель встретил её ароматом лаванды и дорогого парфюма. Девушка на ресепшене улыбалась так, будто ждала именно Веру всю свою жизнь.
– С днем рождения, Вера Николаевна! – просияла администратор, увидев паспорт. – От отеля вам полагается комплимент: бутылка шампанского и фруктовая тарелка в номер, а также скидка двадцать процентов на любой массаж.
Вера почувствовала, как к глазам подступают слезы. Чужая девочка-администратор поздравила её. Муж – нет.
– Спасибо, – хрипло сказала она. – Запишите меня на массаж. На все виды массажа, какие у вас есть. Прямо сейчас.
Номер был великолепен. Огромная кровать, белоснежное белье, панорамное окно с видом на сосновый лес. Вера скинула туфли, прошлась босиком по мягкому ковролину. Она налила себе бокал подарочного шампанского, вышла на балкон и сделала первый глоток.
Внутри было странное чувство. Смесь восторга и паники. «Что я наделала? – шептал голос привычки. – Там же гости. Там Сергей голодный. Там продукты пропадут». «Плевать, – отвечал голос новой Веры. – Продукты в холодильнике. У Сергея есть руки. А гости… ну что ж, пусть поедят тортик без именинницы».
Тем временем в квартире Скворцовых разворачивалась драма.
Сергей пришел домой в семь вечера, предвкушая плотный ужин и расслабленный вечер. Он немного задержался, купил по дороге пива. Подходя к двери, он удивился тишине. Обычно в это время уже слышался шум, голоса гостей, звон посуды.
Он открыл дверь своим ключом. Темно. Тихо.
– Вер! – крикнул он с порога. – Я дома! А где все? Гости опаздывают?
Тишина в ответ была какой-то плотной, зловещей. Сергей прошел на кухню. Включил свет.
Идеальный порядок. Пустой стол. И записка.
Он прочитал её один раз. Потом второй. Смысл слов доходил до него туго, как через вату.
«У меня юбилей».
Сергея словно током ударило. Он хлопнул себя по лбу так, что искры из глаз посыпались.
– Твою ж дивизию… Двадцатое… Пятьдесят лет…
Он схватился за телефон. Набрал номер жены.
«Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети».
В этот момент в дверь позвонили. Сергей вздрогнул. Он метнулся к двери, распахнул её, надеясь увидеть Веру, которая решила его разыграть.
На пороге стояли Петр Иванович и Мария Семеновна, их давние друзья, с огромным букетом роз и коробкой подарка.
– Сюрприз! – гаркнул Петр Иванович. – А где наша именинница? Серега, ты чего такой бледный? Мы не опоздали?
Сергей стоял, прислонившись к косяку, и чувствовал, как земля уходит из-под ног.
– Веры нет, – выдавил он.
– Как нет? В магазин вышла? – удивилась Мария Семеновна.
– Она… уехала.
– Куда?
– Праздновать.
Друзья переглянулись.
– Сереж, ты пьяный, что ли? – осторожно спросила Мария Семеновна. – Какой праздновать? Мы же договаривались на семь. Стол, гости… Мы вот пришли.
– Я забыл, – Сергей сполз по стене на пуфик. – Я забыл про день рождения. И она уехала. Оставила записку и уехала.
Повисла пауза, во время которой можно было услышать, как тикают часы в коридоре.
– Ну ты и м… чудак, Сережа, – наконец сказал Петр Иванович, опуская букет. – Про полтинник жены забыть? Это надо талант иметь.
– Маша, звони ей, – скомандовал Сергей. – Она трубку не берет. Может, тебе ответит.
Но Вера не ответила ни Маше, ни сыну, который позвонил через час (он-то поздравил мать с утра смской, но не знал о масштабах катастрофы), ни свекрови, которая, узнав новость, тут же принялась звонить и причитать, что «Вера сошла с ума на старости лет».
Вера в этот момент лежала на массажном столе. Сильные руки мастера разминали ее зажатые плечи, пахло ароматическими маслами, играла тихая музыка. Она впервые за много лет ни о чем не думала. Ни о ценах на гречку, ни о том, что у мужа заканчиваются чистые рубашки, ни о том, что надо помыть окна к зиме.
Она включила телефон только на третий день. Сразу посыпались сотни уведомлений. Десятки пропущенных от Сергея. Сообщения во всех мессенджерах.
Она открыла переписку с мужем.
«Вер, возьми трубку!»
«Вер, ну прости, я идиот, я заработался!»
«Где ты? Я места себе не нахожу!»
«Тут котлет нет, я не нашел, в каком магазине?»
«Вер, ну хватит, вернись, мы все обсудим».
Вера усмехнулась. Котлеты. Даже в момент отчаяния он спрашивает про котлеты.
Она набрала сообщение:
«Я жива, здорова. Отдыхаю. Вернусь в воскресенье. Не ищи меня. Если хочешь есть – свари пельмени. Если хочешь поговорить – жди воскресенья».
И снова выключила телефон.
Оставшиеся два дня она провела как в раю. Она плавала в бассейне, гуляла по лесу, читала книгу, сидя в уютном кафе с чашкой капучино. Она познакомилась с женщиной из соседнего номера, элегантной дамой по имени Ольга, которая тоже отдыхала одна.
– Знаешь, Верочка, – говорила Ольга за ужином, покручивая бокал с вином. – Мы сами приучаем их к тому, что мы – функция. Удобная бытовая техника. Стирает, готовит, убирает, еще и работает. А если техника вдруг ломается или уезжает на курорт, у них случается системный сбой. Ты все правильно сделала. Главное теперь – не сдать позиции, когда вернешься.
– Думаете, он поймет? – с сомнением спросила Вера.
– Поймет, если ты не начнешь сразу извиняться и бежать к плите. Держи паузу. Королева вернулась из изгнания, а не служанка сбежала в самоволку.
Эти слова запали Вере в душу.
Воскресенье наступило слишком быстро. Такси везло её обратно в серый город, в привычную жизнь. Но Вера чувствовала себя другой. Она словно сбросила старую кожу. Она посмотрела на себя в зеркальце: глаза блестят, кожа свежая, в новом платье она выглядела на сорок, не больше.
Она вошла в квартиру своим ключом.
Дома было тихо. И… чисто. Подозрительно чисто. В коридоре не валялась обувь. На кухне не было горы посуды.
Сергей сидел за кухонным столом. Перед ним стояла чашка с остывшим чаем и пепельница, полная окурков (хотя Вера запрещала курить на кухне, сейчас она промолчала).
Увидев её, он вскочил. Вид у него был помятый, небритый и несчастный.
– Вера! – выдохнул он и бросился к ней.
Вера выставила вперед руку, останавливая его порыв.
– Привет, Сережа.
Он замер.
– Вер, ты… Ты как? Где ты была? Я с ума сошел! Я обзвонил больницы, морги… Пока ты не написала. Ты понимаешь, что так нельзя? Просто взять и уехать!
– Можно, Сережа. Оказывается, очень даже можно.
Она прошла в комнату, поставила чемодан. Сергей семенил следом, как побитая собака.
– Я… я купил подарок, – засуетился он, доставая из шкафа бархатную коробочку. – Вот.
Он протянул ей золотые серьги. Дорогие. Видно, что потратил все, что было, а может, и занял.
– Спасибо, – Вера взяла коробочку, даже не открыв, и положила на комод. – Красивая коробочка.
– Вер, ну прости меня! – взмолился он. – Ну забыл! Ну старый дурак! Заработался, даты перепутал. Я же люблю тебя! Я эти дни… я не знал, как стиралку включить. Я не знал, где у нас чай лежит. Я без тебя как без рук!
– Вот именно, Сережа, – Вера села в кресло и закинула ногу на ногу. – Ты без меня как без рук. А я без тебя – прекрасно справилась. Я отлично отдохнула. Я вкусно ела, спала на мягкой постели, гуляла. И никто не требовал от меня носки.
Сергей молчал, глядя на неё во все глаза. Он никогда не видел её такой. Спокойной, холодной и… красивой. Чужой.
– И что теперь? – тихо спросил он. – Развод?
– Зачем сразу развод? – Вера пожала плечами. – Но жизнь поменяется, Сережа. Кардинально. Во-первых, я больше не буду обслуживать тебя как безрукого младенца. Ты здоровый мужик. Ты можешь сам положить вещи в стирку и нажать кнопку. Ты можешь сам разогреть еду. А во-вторых…
Она сделала паузу.
– Во-вторых, я буду ездить в отпуск. Одна. Два раза в год. На неделю. И это не обсуждается.
– Но деньги… – начал было Сергей.
– Деньги найдутся. Я же нашла сто тысяч на этот выезд. Те самые, которые копила тебе на лодку.
Сергей поперхнулся воздухом.
– На лодку? Ты копила мне на лодку?
– Да. Хотела сделать сюрприз. Но сюрприз получился у меня. Я потратила их на себя. И знаешь, ни капли не жалею.
Сергей опустился на диван и закрыл лицо руками. Он сидел так долго, раскачиваясь из стороны в сторону. Вера не торопила его. Она смотрела в окно, где начинался дождь, и чувствовала абсолютное спокойствие.
– Я идиот, – глухо сказал он наконец. – Редкостный идиот. Прости меня, Верочка. Я всё понял. Правда понял.
Он поднял голову. Глаза у него были красные.
– Я есть хочу, – жалобно добавил он. – Три дня на одних пельменях и бутербродах. Твои салаты… они скисли. Я не убрал их в холодильник сразу, забыл…
Вера вздохнула. В этом был весь Сергей.
– Одевайся, – сказала она, вставая.
– Куда? В магазин?
– Нет. В ресторан. Я не собираюсь сегодня готовить. Я еще в режиме отпуска. Пойдем, поужинаем, как белые люди. Ты угощаешь.
– У меня денег нет, я серьги купил… – растерялся он.
– Значит, с кредитки. Собирайся, Сережа. Жду пять минут.
Когда они вышли на улицу, Сергей робко взял её под руку. Вера не отдернула руку, но и не прижалась к нему, как раньше. Она шла рядом, прямая, гордая, независимая.
За ужином Сергей старался изо всех сил. Он ухаживал, подливал вино, рассказывал какие-то байки с работы, стараясь ее рассмешить. Вера улыбалась, но глаза её оставались серьезными.
– Вер, а тот спа… там правда так хорошо? – спросил он, когда принесли десерт.
– Сказочно.
– Может… может, в следующий раз вместе поедем? Я накоплю. Честно. И на лодку не надо. Обойдусь старой удочкой.
Вера посмотрела на него. В его взгляде было что-то новое. Страх потерять её. Уважение. И осознание того, что она – не мебель, которая всегда будет стоять в углу.
– Посмотрим, Сережа, – ответила она, отпивая кофе. – Посмотрим на твое поведение. Испытательный срок начался.
Прошел месяц. Жизнь, конечно, не стала идеальной сказкой в одночасье. Сергей по-прежнему иногда разбрасывал носки и забывал опустить стульчак. Но теперь, когда Вера говорила ему что-то сделать, он подрывался и делал. Он научился включать стиральную машину. Он стал сам гладить свои рубашки (плохо, с заломами, но сам!).
А главное – на холодильнике теперь висел большой календарь, где красным маркером была обведена дата следующего дня рождения Веры. И еще две даты – её запланированных отпусков.
Вера поняла одну простую истину: окружающие относятся к тебе так, как ты позволяешь к себе относиться. И иногда, чтобы тебя начали ценить, нужно просто исчезнуть, оставив на столе записку и пустую тарелку.
