Звонок в дверь раздался в половине одиннадцатого вечера. Анастасия открыла, вытирая руки кухонным полотенцем, и замерла. На пороге стояла Тамара Дмитриевна с двумя чемоданами и видом человека, который пришёл надолго.
— Олег дома? — свекровь прошла мимо, не дожидаясь приглашения, стаскивая туфли прямо на ковёр в прихожей.
— Тамара Дмитриевна, что случилось?
— Ничего не случилось, просто поживу у вас немного, — она потащила чемодан в сторону спальни. — Мне надо прийти в себя, дома одной невыносимо.
Анастасия обернулась к мужу, который вышел из комнаты и остановился, глядя на мать. Не удивлённо. Виновато.
— Олег, ты знал?
Он потёр переносицу, отвёл взгляд.
— Мама попросила на пару дней, ну я не мог отказать…
— Попросила? — Анастасия почувствовала, как внутри всё сжимается. — Ты хоть спросил меня?
— Настя, это же моя мать.
Из спальни донёсся шорох — Тамара Дмитриевна открывала шкафы, доставала их постельное бельё. Анастасия шагнула в комнату и остановилась в дверях.
— Дорогая свекровь, а вы зачем раскладываете вещи в моей спальне — и с какого момента это снова «ваша семья»?
Тамара Дмитриевна обернулась, держа в руках пододеяльник, и посмотрела на неё так, будто Анастасия спросила что-то неуместное.
— Я меняю бельё, Настенька, тут затхлый запах, вы давно стирали? И вообще, я твоя свекровь, это дом моего сына, так что не надо устраивать сцен.
— Это наша спальня, — Анастасия едва сдерживалась, чтобы не повысить голос. — Наша с Олегом. Вы не можете просто взять и…
— Олежка! — свекровь крикнула так громко, что Анастасия вздрогнула. — Скажи ей, что я здесь ненадолго, пусть не устраивает истерик.
Олег появился в дверях, сунул руки в карманы.
— Настя, ну давай не будем раздувать из мухи слона, мама правда на несколько дней…
— Неделю, — вставила Тамара Дмитриевна. — Может, две.
Анастасия молча развернулась и пошла на кухню. Села за стол, положила руки перед собой и попыталась дышать ровно. В голове крутилась одна мысль: это не может происходить. Но происходило.
Через полчаса свекровь вышла из спальни, устроилась на диване в зале и накинула на плечи свой платок. Она смотрела телевизор, переключая каналы, будто жила здесь всегда. Олег сидел на кухне, не зная, куда деваться. Анастасия стояла у окна и молчала, потому что любое слово сейчас привело бы к взрыву.
— Настенька, — позвала Тамара Дмитриевна, и в её голосе послышалась фальшивая мягкость.
Анастасия не обернулась.
— Я знаю, ты на меня обижалась после того разговора, — продолжала свекровь, и Анастасия замерла. — Помнишь, я тогда по телефону говорила? Ну, ты же слышала, я знаю. Не делай вид.
Анастасия медленно повернулась.
— Вы… знали, что я слышала?
— Конечно. Ты же на балконе стояла, окно открыто было, — Тамара Дмитриевна пожала плечами. — Ну и что теперь? Я же правду сказала. Олегу надо было на Полине жениться, а не на тебе. У них сын, нормальная семья была бы.
Олег выскочил из кухни.
— Мама, прекрати!
— А что прекратить? — свекровь повысила голос. — Егорушка мой растёт без отца, потому что ты на этой женился! Полина одна мается, а ты тут сидишь, играешь в счастливую семью!
— Замолчите, — Анастасия сказала это так тихо, что Тамара Дмитриевна даже не расслышала сразу.
— Что ты сказала?
— Я сказала — замолчите. Немедленно.
— Ты мне не указывай! — свекровь вскочила с дивана. — Я тебя вообще-то простила за то, что Егор теперь так далеко живёт. Полина увезла его в другой город, и это твоя вина, между прочим.
— Моя вина? — Анастасия почувствовала, как что-то внутри рвётся. — Каким образом?
— А таким, что если бы Олег был с Полиной, она бы никуда не уехала. Но ты влезла, разрушила всё, и теперь мой внук за тысячу километров!
Анастасия посмотрела на мужа. Он стоял, опустив голову, и молчал.
— Олег, скажи что-нибудь, — её голос дрожал. — Скажи, что это бред.
Он молчал.
— ОЛЕГ!
— Настя, ну при чём тут ты… — он попытался подойти, но она отступила.
— При чём я? Твоя мать обвиняет меня в том, что я разрушила твою семью с Полиной. Семью, о которой я узнала только после того, как мы поженились. Так скажи ей, что это неправда!
Тамара Дмитриевна усмехнулась.
— А ты думала, он просто так к ним ездит каждый месяц? По два дня, ночует у Полины, с ребёнком возится? Настенька, милая, они давно всё возобновили. Мой сын завёл интрижку с матерью своего ребёнка, потому что ты ему не жена, а так… попутчица.
Анастасия почувствовала, как земля уходит из-под ног. Она посмотрела на Олега, и по его лицу всё поняла. Он не отрицал. Просто стоял и смотрел в пол.
— Это правда? — она едва слышала собственный голос. — Ты с ней… всё это время?
Он кивнул. Один раз. Быстро.
— Сколько?
— Настя…
— СКОЛЬКО?!
— Два года, — выдавил он. — Но это не то, что ты думаешь…
— Убирайтесь, — Анастасия сказала это так ровно, что Тамара Дмитриевна даже опешила. — Оба. Сейчас же.
— Ты чего, Настенька…
— Я сказала — вон. Забирай мать, забирай свои чемоданы и уезжай. К Полине, куда хочешь. Но из этой квартиры — немедленно.
Олег попытался что-то сказать, но Анастасия открыла дверь и встала рядом, глядя на него так, что он схватил чемодан матери и потащил в коридор. Тамара Дмитриевна кричала что-то про неблагодарность и про то, что пожалеет, но Анастасия уже не слышала. Она захлопнула дверь, прислонилась к ней спиной и медленно сползла на пол.
Внутри была пустота. Ровная, холодная, бездонная.
Три дня она провела как в тумане. Не выходила из квартиры, не отвечала на звонки. Олег писал сообщения, просил поговорить, но она удаляла их не читая. На четвёртый день она села за компьютер и начала листать социальные сети. Просто так, бездумно, пока не наткнулась на страницу Полины.
Фотографии с Егором, селфи в зеркале, улыбки. И последний пост — фото с мужчиной. Красивым, ухоженным, с дорогими часами на руке. Подпись: «Скоро большое событие. Денис, я счастлива.»
Анастасия кликнула на его профиль. Тридцать восемь лет, собственный бизнес, фото с курортов. В комментариях под постами Полины он писал: «Моя красавица», «Скоро будем мужем и женой».
Она зависла над кнопкой «Написать сообщение». Рука дрожала. Это неправильно. Это месть. Но внутри что-то сломалось окончательно, и она написала коротко: «Денис, твоя невеста всё это время спала с моим мужем. Два года. Пока ты строил с ней планы.»
Отправила. Закрыла ноутбук. Легла на диван и закрыла глаза.
На следующий день Денис позвонил. Голос был спокойным, но жёстким.
— Это правда?
Анастасия рассказала всё. Коротко, без лишних эмоций. Он слушал молча, только один раз переспросил, как долго Олег ездил к ним.
— Каждый месяц. По два дня. Я думала, он просто помогает с ребёнком.
Денис выдохнул в трубку.
— Спасибо. Ты спасла меня от огромной ошибки.
Он повесил трубку. Анастасия положила телефон на стол и почувствовала странное облегчение. Не радость. Просто облегчение.
Развод оформили за три недели. Олег не сопротивлялся, даже не пытался оправдываться. Анастасия забрала свои вещи и переехала в съёмную квартиру на окраине. Маленькую, но тихую.
Она возвращалась из магазина, когда у подъезда её окликнули.
— Ты! — Тамара Дмитриевна выскочила из-за угла, лицо красное от злости. — Ты всё разрушила, тварь!
Анастасия остановилась, поставила сумки на асфальт.
— Я разрушила?
— Денис бросил Полину! — свекровь почти кричала. — Он узнал про Олега, и теперь моя Полиночка одна, без помощи, без денег! Он всё оплачивал — квартиру, одежду Егорушке, всё! А теперь она одна с ребёнком, и это ты виновата!
— Ваш сын завёл интрижку с женщиной, которая была помолвлена, — Анастасия говорила ровно, почти без эмоций. — Вы сами мне об этом рассказали, помните? А теперь вы обвиняете меня в том, что я сказала правду?
— Ты разрушила нашу жизнь!
— Вашу жизнь разрушил ваш сын. И вы сами, когда решили, что можете диктовать мне, как жить в моём доме.
Тамара Дмитриевна шагнула ближе, но в этот момент к тротуару подъехал чёрный внедорожник. Окно опустилось, и Анастасия увидела Дениса за рулём. Он выглядел спокойным, собранным, но в глазах читалась усталость.
— Анастасия, — он кивнул ей. — Бросай эту даму, садись. Поговорим.
Тамара Дмитриевна открыла рот, но ничего не сказала. Анастасия подняла сумки, обошла свекровь и села в машину. Денис тронулся с места, и она обернулась — Тамара Дмитриевна стояла на тротуаре с таким лицом, будто у неё отняли последнее.
Они ехали молча несколько минут. Потом Денис остановил машину у парка и повернулся к ней.
— Спасибо тебе, — сказал он. — Я чуть не женился на женщине, которая врала мне два года подряд. Полина созналась сама, когда я спросил. Даже не стала отрицать. Сказала, что любит его, но он не мог обеспечить её так, как я. Поэтому решила выйти за меня замуж, а с ним… продолжить.
Анастасия молчала. Денис провёл рукой по лицу.
— Знаешь, что самое страшное? Я бы не узнал. Никогда. Жил бы с ней, растил чужого ребёнка, думал, что у нас всё хорошо. А она бы продолжала ездить к нему каждый месяц под предлогом, что Егор скучает по отцу.
— Мне жаль, — тихо сказала Анастасия.
— Не надо. Лучше сейчас, чем через пять лет, когда у нас были бы общие дети.
Он достал из кармана визитку, протянул ей.
— Я следил за твоей страницей после того письма. Посмотрел, кто ты. Умная, честная, преподаёшь в университете. Ты интересная. Может, как-нибудь встретимся? Просто поговорим, без обязательств.
Анастасия взяла визитку, повертела в руках.
— Может быть, — ответила она осторожно. — Но не сейчас. Мне нужно время. Я только выбралась из одного удара, не хочу сразу попадать в другой.
Денис кивнул.
— Понимаю. Тогда позвони, когда будешь готова. Если будешь.
Она вышла из машины, прошла несколько шагов и обернулась. Денис всё ещё стоял у машины и смотрел ей вслед. Не с жалостью. С каким-то спокойным уважением, которого ей так не хватало все эти годы.
Дома Анастасия положила визитку на стол и долго смотрела на неё. Она не знала, позвонит ли. Не знала, нужен ли ей сейчас кто-то. Но впервые за долгое время она почувствовала, что жизнь не закончилась. Что можно дышать без тяжести в груди. Что можно начать заново — не торопясь, без иллюзий, но можно.
Она открыла окно. На улице пахло весной и свободой. Анастасия налила себе чай, села у окна и подумала о том, что Тамара Дмитриевна сейчас, наверное, звонит Олегу и кричит в трубку. О том, что Полина осталась одна и винит во всём её. О том, что Олег теперь мечется между двумя женщинами, ни одна из которых его больше не ждёт.
И впервые она не почувствовала ни злости, ни жалости. Только облегчение. Чистое, как утреннее небо.
