Телефон задребезжал в половине седьмого. Вера открыла один глаз, увидела незнакомый номер и нажала отбой. Через тридцать секунд звонок повторился. Потом ещё раз. На четвёртый она сняла трубку и услышала бодрый визг Оксаны, двоюродной сестры матери, которую видела от силы три раза за всю жизнь.
— Верунчик, спишь ещё? А ну вставай быстрее, мы уже у подъезда, есть хотим! Адрес тот же, на Куйбышева?
Вера села на кровати. В голове была вата. За окном серое субботнее утро, дождь стучит по подоконнику.
— Какой адрес, Оксана? Ты о чём вообще?
— Как о чём? Я же вчера писала! Ты не читала, что ли? Дело важное в городе, решили заехать, переночуем пару дней. С Вовкой и сыновьями. Ты не волнуйся, места много не займём, мы скромные!
Четыре человека. В её трёшке. Без предупреждения. В субботу в семь утра.
Сообщений, естественно, никаких не было — Оксана просто соврала, чтобы не услышать отказ заранее.
— Оксана, подожди, я не готова к гостям, мне нужно…
— Да ладно тебе! Чего там готовиться-то? Мы сами всё, не парься. Вовка колбаски взял, хлеб купим. Дверь открой только, а то мы уже близко. Ну всё, целую!
Гудки. Вера швырнула телефон на подушку и закрыла лицо руками.
Это был уже третий раз за полтора года. Осенью Оксана с Владимиром сожрали всё из холодильника и вытащили коньяк, который Вера берегла для Нового года. В марте приехали со студентом-сыном, который курил на балконе и смотрел сериалы ночами на полную громкость. Владимир напоследок попросил денег в долг на бензин. Разумеется, не вернул.
А теперь они снова здесь. Четверо. И с уверенностью, что она обязана открыть дверь, потому что «родня же».
Вера встала, налила воды из-под крана, выпила залпом. Вспомнила, как в прошлый раз слышала, как Оксана говорила кому-то по телефону: «Да нормально, у сестрёнки живём, бесплатно же, чего париться». В этом «бесплатно» было столько житейской наглости, что Вера тогда чуть не выгнала их среди ночи.
Но промолчала. Как всегда.
Телефон снова завибрировал. «Мы на светофоре у Малышева, щас будем!»
Вера посмотрела на экран, потом на дверь, потом снова на экран. И приняла решение.
Она перевела телефон в беззвучный режим, закинула его на кровать, залезла обратно под одеяло и закрыла глаза. Сердце колотилось, как перед прыжком с парашютом. Но страх был приятный. Освобождающий.
Минут через десять раздался звонок в домофон. Вера не пошевелилась. Потом ещё один. Потом начали звонить в дверь — настойчиво, требовательно, с паузами по тридцать секунд. За дверью переговаривались. Мужской голос Владимира, недовольное бормотание Оксаны, смешки сыновей.
— Да не спит она! Наверное, музыку слушает в наушниках!
— Окна закрыты все. Может, правда спит?
— Какой сон в субботу! Давай ещё раз позвони.
Вера лежала и слушала. Ей было почти весело.
Они провозились у двери минут сорок. Потом стихло. Вера встала, заварила кофе, села у окна. Внизу стояла их тёмно-синяя машина. Оксана нервно курила у подъезда, Владимир что-то показывал сыновьям на телефоне.
Телефон на кровати разрывался от звонков. Двадцать три пропущенных.
Вера допила кофе. Подождала ещё полчаса. Потом набрала Оксану. Та сняла трубку на первом же гудке.
— Вера! Ты где?! Мы тут уже час под дверью торчим, у тебя что, телефон сломался?!
Вера говорила медленно, с усталостью в голосе, будто только что проснулась:
— Оксана, я тебя плохо слышу. Где ты сейчас?
— Как где?! У твоего подъезда! Ты что, глухая стала? Мы звоним, звоним, никто не открывает!
— У подъезда? Какого подъезда?
— Твоего! На Куйбышева! Вера, ты вообще что?!
Вера выдержала паузу. Такую, чтобы Оксана начала нервничать ещё сильнее.
— Оксана, я не понимаю. Я не на Куйбышева. Я вообще не в городе.
— Что значит не в городе?! Ты же здесь живёшь!
— Жила. Неделю назад продала квартиру и уехала. Я сейчас в Нижнем Новгороде.
Тишина. Вера слышала, как Оксана судорожно дышит в трубку.
— Как продала?! Как уехала?! Вера, ты что, издеваешься?!
— Не издеваюсь. У меня там человек появился. Всё очень быстро случилось. Мы решили не тянуть, я квартиру продала, собралась и переехала. Извини, но я думала, ты в курсе.
Вера сама удивилась, как легко врётся. Она говорила спокойно, без театральности, и от этого ложь звучала как правда.
— Вера, но ты не могла просто так… мы же рассчитывали! У нас сыновья в ваш университет поступили! Мы думали, они у тебя поживут первое время, пока жильё найдём!
Вот оно. Вот зачем они приехали. Не на пару дней. Насовсем. Два студента должны были поселиться в её квартире, жрать её еду, портить её мебель и считать это нормальным.
Вера почувствовала, как внутри разливается холодное торжество.
— Оксана, мне жаль. Но у меня теперь другая жизнь. Я не могу помочь.
— Но Вера, как же мы… мы же из-за этого согласились, что они сюда поступят!
— Ищите съёмное. Все так живут.
— Но это дорого! Мы не рассчитывали на такое!
— Значит, придётся рассчитать. Мне правда пора. Удачи.
Она сбросила звонок и выдохнула. Руки дрожали.
Машина Оксаны уехала минут через пять. Вера села на диван и закрыла глаза. Телефон зазвонил снова. Брат Максим. Она сразу поняла — это он дал Оксане её контакты когда-то.
— Вера, ты чего Оксане наплела про Нижний?! Она рыдает, говорит, ты переехала и бросила их!
— Максим, ты в курсе, что они хотели сделать? Подселить ко мне сыновей на весь год. Без спроса. Они даже не спросили.
— Ну так объяснила бы по-человечески…
— Я объясняла! Два раза они у меня жили, два раза вели себя как в гостинице! Максим, для них я не человек, понимаешь? Я бесплатная гостиница. И ты дал им мой адрес, даже не спросив.
Максим молчал.
— Хорошо. Но зачем врать?
— Затем, что иначе они будут названивать каждую неделю, ныть, давить на жалость. Мне это не нужно. Я устала от того, что все считают, будто я должна. Я никому ничего не должна.
Пауза.
— Понял, — наконец сказал Максим. — Слушай, тогда я позвоню Оксане и скажу, что ты не в Нижнем. Ты в Петербурге. Встретила там мужика с деньгами, он тебе бизнес открыл, ты теперь на другом уровне. Чтобы даже мыслей не было тебя доставать.
Вера засмеялась. Впервые за утро — искренне.
— Ты серьёзно?
— Серьёзно. Я тоже устал от Оксаны. Она мне в прошлом году занять просила, не вернула до сих пор. Пусть думает, что ты далеко и недоступна.
— Спасибо, Максим.
— Это я виноват. Больше никому контакты не дам.
Прошла неделя. Вера вернулась к обычной жизни — работа, отчёты, вечерние прогулки. В квартире стояла тишина. Никто не звонил в дверь, никто не требовал завтрака, никто не оставлял грязные тарелки на столе.
В пятницу она встретила Людмилу, соседку по площадке, которая вечно знала все сплетни.
— Вера, а я слышала, ты в Петербург переезжаешь! Правда?
Вера улыбнулась невинно:
— Людмила, откуда такие слухи?
— Да мне знакомая рассказала, её подруга с твоей родственницей общается. Говорят, ты там совсем новую жизнь начала, богато живёшь теперь!
— Ну надо же. А я и не знала, что у меня такая интересная жизнь.
Людмила наклонилась ближе:
— Так правда или нет?
Вера пожала плечами. Пусть думают что хотят. Главное, что Оксана с её наглой родней больше не появится на пороге.
— Людмила, я не люблю личное обсуждать. Живу как живу.
— Ну я понимаю! Ты молодец, что за себя постояла. А то эти родственнички, знаешь, как на шею сядут — не скинешь потом.
Вера поднялась домой, открыла дверь, прошла в прихожую. Сняла туфли, поставила сумку. Прошла на кухню, открыла окно. С улицы тянуло свежестью и бензином.
Обычная жизнь. Её жизнь. Без назойливых гостей, без чужих сыновей на диване, без объедков в холодильнике и пустых обещаний.
Вера достала банку кофе, насыпала в турку, поставила на плиту. Села у окна. Вспомнила, как стояла в ту субботу и слушала, как они звонят в дверь. Как боялась, что не выдержит, откроет, впустит. Как лежала под одеялом с бешено бьющимся сердцем и думала: «Я не обязана никому».
И не открыла.
Кофе закипел. Вера налила в чашку, добавила сахар. Телефон лежал на столе. Никаких пропущенных от Оксаны. Никаких сообщений с просьбами. Тишина. Долгожданная тишина.
Где-то там Оксана рассказывает знакомым, что родственница неожиданно разбогатела и уехала в Петербург. Может, даже добавляет детали про шикарную квартиру и новую жизнь. И в этих выдуманных подробностях звучит досада — что халява кончилась, что больше негде остановиться бесплатно.
А Вера сидит в своей трёшке на Куйбышева, пьёт кофе и улыбается. Потому что иногда единственный способ защитить свою жизнь — это исчезнуть из чужой.
Она отпила кофе. Горячий, крепкий, горьковатый. За окном моросил дождь, гудели машины, кто-то ругался у подъезда. Обычный вечер обычного города.
Вера посмотрела на телефон, потом на дверь. Массивную, с новым замком, который она поставила после второго визита Оксаны. Тогда она говорила себе, что это для безопасности. А на самом деле уже тогда знала — рано или поздно придётся не впустить.
И она не впустила.
Теперь можно было жить спокойно. Без чувства вины, без страха, что в любой момент в дверь постучат и потребуют впустить, накормить, дать ночлег. Без ощущения, что её жизнь — это проходной двор для всех, кому лень платить за гостиницу.
Вера допила кофе и поставила чашку в раковину. Прошла в комнату, легла на диван, укрылась пледом. Включила сериал, который давно хотела посмотреть. За окном сгущались сумерки, в квартире было тепло и тихо.
Никто не стучал в дверь. Никто не требовал внимания. Никто не считал, что она обязана.
И это было лучшее, что случалось с ней за последние полтора года.
