– Лен, ну ты же понимаешь, это все-таки юбилей. Пятьдесят лет – дата серьезная, тут с коробкой конфет не придешь, засмеют, – Виктор виновато посмотрел на жену, помешивая ложечкой чай, который уже давно остыл. – Светка вчера звонила, намекала, что у нее пылесос старый совсем сдох. Говорит, спина болит веником махать.
Елена, стоявшая у плиты и переворачивавшая румяные котлеты, замерла. Лопатка в ее руке дрогнула, и капля раскаленного масла шикнула, попав на конфорку. Она медленно повернулась к мужу. В кухне повисла тишина, нарушаемая только шкварчанием мяса на сковороде.
– Пылесос, значит? – переспросила она спокойным, но слишком ровным голосом. – И не просто пылесос, а, наверное, тот самый, робот, который сам карту квартиры строит и влажную уборку делает? Тысяч за тридцать, не меньше?
Виктор отвел глаза и уставился в окно, где серый осенний дождь смывал остатки листвы с деревьев.
– Ну, она модель скинула… Да, вроде того. Но, Лен, она же сестра. Одна она у меня осталась из родни близкой, кроме матери. Не чужие люди.
Елена выключила газ, накрыла сковороду крышкой и села напротив мужа. Она смотрела на его доброе, немного усталое лицо и думала о том, как удивительно устроена человеческая память. Виктор помнил, что Светка – его любимая младшая сестренка, которую надо баловать. А Елена помнила другое.
Она перевела взгляд на большой двухкамерный холодильник, стоящий в углу. Его дверца была пестрой от магнитов. Вот этот, в форме аляповатого дельфина, Света привезла им три года назад из Геленджика. Тогда Елена с Виктором подарили ей на день рождения мультиварку последней модели, о которой золовка прожужжала все уши. В ответ, на свой день рождения, Елена получила этот самый магнит и шоколадку, у которой, как выяснилось позже, срок годности истекал через неделю.
А вот этот, деревянный с надписью «Суздаль», появился в прошлом году. Они тогда всей семьей скинулись Свете на новый диван, потому что старый «продавился и спать невозможно». Елена вложила в тот конверт всю свою квартальную премию. А на восьмое марта Света торжественно вручила ей набор кухонных полотенец из такой тонкой ткани, что они расползлись после первой же стирки, и тот самый магнит.
– Вить, а ты помнишь, что твоя сестра подарила мне на мой юбилей в прошлом году? – тихо спросила Елена.
Муж нахмурился, силясь вспомнить.
– Ну… что-то для дома, кажется?
– Она подарила мне набор свечей из «Фикс-прайса» и открытку. Даже не подписанную. А мы ей на сорок пять лет дарили золотую цепочку. Чувствуешь разницу?
– Лен, ну у нее тогда сложный период был, с деньгами туго, – начал привычно оправдываться Виктор.
– У нее «сложный период» длится уже двадцать лет. При этом она каждый год ездит на море, сделала ремонт в ванной и купила себе новую шубу. А мы с тобой ремонт в коридоре третий год доделать не можем, потому что вечно кому-то из твоей родни нужно помочь. То тете Гале на зубы, то племяннику на учебу, то Свете на пылесос.
Виктор вздохнул, понимая, что крыть нечем. Он был мягким человеком, воспитанным в убеждении, что родня – это святое, и помогать нужно всегда, даже в ущерб себе. Елена любила его за доброту, но сейчас эта доброта выходила им боком.
– Так что мы будем делать? – спросил он растерянно. – Не придем же мы с пустыми руками. Обидится. Скажет, зазнались. Мать опять начнет причитать, что мы сестру не уважаем.
Елена встала, подошла к раковине и начала мыть посуду. В ее голове созревал план. Он зрел давно, копился годами, с каждой дешевой безделушкой, подаренной ей в ответ на дорогие, тщательно выбранные подарки. Ей надоело играть в одни ворота. Надоело чувствовать себя банкоматом для родственников мужа, которые считали доходы Елены и Виктора общим достоянием, а свои деньги тратили исключительно на себя.
– Не волнуйся, дорогой, – сказала она, вытирая руки полотенцем. – Я сама куплю подарок. И выберу, и упакую. Тебе даже ездить никуда не придется. Света получит именно то, что заслуживает.
Виктор заметно расслабился.
– Правда? Ой, спасибо тебе, Ленок! Ты у меня золото. Я знал, что ты поймешь. Деньги я тебе на карту перекину с аванса.
– Не надо, – улыбнулась Елена какой-то загадочной улыбкой. – Я уложусь в бюджет. Даже сэкономлю нам на отпуск.
Подготовка к юбилею золовки шла полным ходом. Светлана обзванивала гостей, заказывала кафе, обсуждала меню. Елена пару раз слышала, как муж разговаривал с сестрой по телефону.
– Да, Светуль, да… Ну конечно, будем. Подарок? Ну, Ленка занимается. Сюрприз будет. Да, думаю, тебе понравится, – говорил Виктор, и в его голосе звучала гордость за жену.
Елена тем временем действовала. Впервые за пятнадцать лет брака она не пошла в магазин бытовой техники, не стала просиживать вечера на сайтах ювелирных магазинов. Она направилась в ближайший торговый центр, но зашла в отдел, который обычно обходила стороной – «Все для дома по низким ценам».
Там пахло дешевым пластиком и ароматическими свечами. Елена медленно шла вдоль рядов. Взгляд ее скользил по полкам. Набор пластиковых контейнеров? Слишком полезно. Рамка для фотографий из прессованного картона? Банально.
Ее внимание привлекла полка с сувенирами. Там стояли жутковатые гипсовые копилки в виде раскрашенных вручную кошек, какие-то странные статуэтки ангелочков с кривыми лицами и, конечно же, магниты. Целые россыпи магнитов.
Елена выбрала большую, тяжелую статуэтку в виде жабы, сидящей на монетах. Жаба была покрашена в ядовито-золотой цвет, а один глаз у нее был немного скошен. На ценнике значилось: «Сувенир «Богатство», 350 рублей».
– Идеально, – прошептала Елена.
В дополнение она взяла настенный календарь с пейзажами природы на прошлый год (их продавали с огромной скидкой, видимо, кто-то ошибся с закупкой или не успел списать) и набор бумажных салфеток с веселенькими цветочками.
Дома она достала большую красивую коробку, оставшуюся от сапог, которые покупала себе весной. Аккуратно уложила внутрь жабу, обложив ее газетами, чтобы не разбилась. Сверху положила календарь и салфетки. И, как вишенку на торте, добавила магнит на холодильник с надписью «Лучшей сестре».
Коробку она упаковала в дорогую, блестящую бумагу, повязала огромный пышный бант. Выглядело это сооружение внушительно и дорого.
Наступил день юбилея. Праздновали в небольшом, но уютном кафе на окраине. Светлана сияла. На ней было новое платье с люрексом, прическа – «волосок к волоску», на шее сверкало какое-то украшение.
Гостей собралось человек двадцать. Родственники, подруги, коллеги. Стол ломился от закусок: заливное, салаты в тарталетках, мясная нарезка. Сразу было видно – хозяйка старалась пустить пыль в глаза.
Когда Елена и Виктор вошли в зал, Светлана бросилась к ним с распростертыми объятиями.
– Витенька! Леночка! Как я рада! Проходите, садитесь вон там, поближе к нам с мамой.
Свекровь, Анна Петровна, восседала во главе стола рядом с именинницей, как королева-мать. Она благосклонно кивнула невестке.
– Ой, какая коробочка! – глаза Светланы жадно блеснули, когда Виктор торжественно водрузил упакованный подарок на специальный столик для даров. – Тяжелая! Наверное, там что-то основательное?
– Самое нужное, Светочка, – с теплой улыбкой сказала Елена. – Выбирала как для себя. С душой.
Вечер шел своим чередом. Звучали тосты, гости пили за здоровье юбилярши, желали счастья, денег и женихов (Светлана была в разводе). Елена ела салат «Цезарь», который был щедро заправлен майонезом вместо соуса, и вежливо улыбалась. Она чувствовала себя шпионом, который заложил бомбу замедленного действия и теперь ждет, когда таймер дойдет до нуля.
Момент настал, когда подали горячее. Светлана, разгоряченная вином и вниманием, решила начать распаковку подарков. Это была ее традиция – показывать всем, кто и что подарил, чтобы гости могли оценить степень любви и уважения к ее персоне.
Первыми открыли конверты с деньгами. Светлана ловко пересчитывала купюры, довольно кивала и прятала их в сумочку. Потом пошли вещевые подарки. Племянница подарила набор постельного белья. Подруга с работы – сертификат в магазин косметики.
– А теперь – подарок от любимого брата и его жены! – провозгласила Светлана, подтягивая к себе большую коробку с пышным бантом. – Витя говорил, сюрприз будет. Я прям вся в нетерпении!
В зале стало тише. Все знали, что Виктор и Елена люди обеспеченные, и ожидали увидеть что-то грандиозное. Светлана хищно разорвала упаковочную бумагу. Открыла крышку обувной коробки.
Сначала она недоуменно нахмурилась, увидев скомканные газеты.
– Это для сохранности, – громко прокомментировала Елена, не переставая улыбаться. – Хрупкая вещь.
Светлана запустила руку внутрь и вытащила золотую жабу с косым глазом. В зале повисла гробовая тишина. Даже музыка, казалось, стала тише.
Светлана держала жабу за лапу, словно дохлую мышь. Она повертела ее, надеясь, что это какая-то шкатулка, внутри которой лежат ключи от машины или кольцо с бриллиантом. Но жаба была монолитной, тяжелой и пустой.
– Это… что? – голос золовки дрогнул.
– Это символ богатства, Света, – пояснила Елена громко, чтобы все слышали. – Фен-шуй. Ставишь в юго-восточный сектор квартиры, и деньги потекут рекой. Очень мощный талисман.
Светлана полезла в коробку снова. Она достала календарь. Развернула его.
– Две тысячи двадцать второй год? – прочитала она, поднимая глаза на Елену. – Лен, ты ошиблась? Сейчас двадцать третий заканчивается.
– Нет, не ошиблась, – спокойно ответила Елена. – Там такие пейзажи красивые! Можно просто картинки вырезать и в рамочки повесить. Эстетика же. Главное – красота, а не цифры.
Наконец, на свет был извлечен магнитик «Лучшей сестре» и пачка салфеток.
Светлана медленно положила всё это обратно в коробку. Лицо ее пошло красными пятнами. Анна Петровна, сидевшая рядом, надела очки и заглянула в коробку, словно не верила своим глазам.
– Это шутка такая? – спросила Светлана, и в ее голосе зазвенели истеричные нотки. – Витя, это что, прикол? Где пылесос? Я же тебе ссылку кидала!
Виктор сидел красный как рак. Он растерянно переводил взгляд с жены на сестру. Он сам впервые видел содержимое коробки.
– Света, ну какой пылесос? – искренне удивилась Елена. – Пылесос – это бытовая техника, проза жизни. Он сломается и выкинешь. А мы хотели подарить тебе что-то для души. Память. Внимание. Ты же сама всегда говоришь: главное не цена подарка, а внимание. Вот мы и уделили внимание.
– Внимание?! – взвизгнула Светлана. – Это издевательство! Я вас кормила, поила, стол накрыла на десять тысяч, а вы мне жабу гипсовую?!
Гости начали перешептываться. Кто-то хихикал, кто-то смотрел осуждающе.
– Подожди, Света, – Елена встала, и ее голос зазвучал тверже стали. – Давай посчитаем. На мое сорокалетие ты пришла ко мне домой, съела, смею заметить, бутербродов с икрой и осетрины тысячи на три в одно лицо. А подарила мне рамку для фото размером 9 на 12. Пустую. На Новый год мы подарили тебе кофемашину. Ты нам – по набору носков. Моему мужу, своему брату, ты на юбилей подарила зажигалку, хотя он не курит уже пять лет. А мы тебе – путевку в санаторий.
Анна Петровна стукнула ладонью по столу:
– Лена! Как тебе не стыдно деньги считать! Это же родня! Родным от души дарят, а не с калькулятором!
– Вот именно, Анна Петровна, – кивнула Елена. – От души. Вот я и подумала: раз Света и вы дарите нам магнитики и календарики, значит, вы вкладываете в это душу. Значит, для вас это – самые ценные подарки. Я решила проявить уважение к вашим традициям. Зачем мне обижать вас дорогим пылесосом, если в вашей семье принято дарить сувениры? Я просто следую вашим правилам.
– Мы не богачи, как некоторые! – выкрикнула какая-то тетка с дальнего конца стола, кажется, двоюродная сестра Светы. – У людей может денег нет!
– Денег нет? – Елена приподняла бровь. – Света, ты же только что хвасталась, что купила новые диски на машину за сорок тысяч. И ремонт на балконе закончила. Значит, деньги есть. Просто на нас их тратить жалко. А принимать дорогие подарки – не жалко. Это называется не «родственные отношения», это называется «потребительство».
Виктор дернул жену за рукав:
– Лен, пойдем. Хватит.
Светлана рыдала, размазывая тушь по щекам. Анна Петровна хваталась за сердце и требовала корвалол. Праздник был безнадежно испорчен, но Елена почему-то не чувствовала ни капли вины. Наоборот, внутри разливалась необычайная легкость, будто она скинула с плеч тяжелый рюкзак, который тащила много лет.
Они вышли из кафе под негодующий гул родственников. На улице дождь уже кончился, воздух был свежим и прохладным.
Они сели в машину. Виктор молчал, вцепившись в руль. Елена тоже не спешила начинать разговор. Она откинула козырек с зеркалом и поправила прическу.
– Ты правда купила эту жабу за триста рублей? – наконец спросил Виктор, не поворачивая головы.
– Нет, за триста пятьдесят. И календарь за пятьдесят. Итого четыреста рублей.
– Жестоко ты с ней. Мать теперь полгода разговаривать не будет.
– А ты хотел бы купить ей пылесос за тридцать тысяч? – спросила Елена. – Вить, у нас старая машина, которую надо менять. У нас дача требует ремонта крыши. А мы работаем как проклятые, чтобы твоя сестра могла играть в «бедную родственницу» и тянуть с нас жилы. Тебе самому не противно? Когда тебе на пятьдесят лет родная сестра подарила зажигалку за сто рублей, ты, помнится, в ванной закрылся и сидел там час. Тебе не обидно было?
Виктор помолчал, глядя на мокрый асфальт, освещенный фонарями.
– Обидно, – тихо признал он. – Очень обидно было. Я тогда ей еще денег занял накануне, пять тысяч, она так и не отдала.
– Вот видишь. Я не жадная, Вить. Я люблю делать подарки. Но я хочу дарить их тем, кто это ценит. Или хотя бы тем, кто отвечает взаимностью, пусть не деньгами, так хоть вниманием и заботой. А когда тебя используют – это не семья. Это паразитизм.
Виктор завел двигатель. Машина плавно тронулась с места.
– Знаешь, – сказал он через пару минут, – а жаба действительно уродливая была. Где ты такую нашла вообще?
– Места знать надо, – усмехнулась Елена. – Кстати, те тридцать тысяч, что мы отложили на пылесос… Я их не потратила. Они на накопительном счете.
– И что с ними будем делать?
– Я уже придумала. Мы добавим еще немного и купим тебе, наконец, тот спиннинг, о котором ты мечтал. И поедем в следующие выходные на рыбалку с ночевкой. Только ты и я. Без телефонов, без гостей и без твоей родни.
Виктор впервые за вечер улыбнулся. И эта улыбка была не виноватой, а искренней и счастливой.
– А Светка?
– А что Светка? У нее теперь есть жаба. Пусть ставит по фен-шую и ждет богатства. Может, сработает, и она сама себе пылесос купит.
Неделя после юбилея прошла в режиме радиомолчания. Телефоны молчали. Ни Света, ни Анна Петровна не звонили. Виктор сначала нервничал, поглядывал на мобильный, но к среде успокоился. В доме воцарилась непривычная, благословенная тишина. Никто не просил денег, никто не жаловался на здоровье, никто не требовал приехать и срочно перекопать огород или повесить полку.
В четверг вечером Елена вернулась с работы в приподнятом настроении. На ушах у нее сверкали новые золотые сережки с топазами – то, что она давно хотела, но все откладывала, потому что «надо помочь родне».
– Красивые, – оценил Виктор, обнимая жену. – Тебе идут к глазам.
– Это мой подарок самой себе за сэкономленные нервы, – сказала она. – Кстати, звонила моя мама. Приглашает нас на пироги в воскресенье.
– С пустыми руками не пойдем? – насторожился Виктор.
– Нет, конечно. Купим хороший чай, торт, фруктов. Мама просила ничего дорогого не дарить, у нее все есть. Но я видела, у нее тапочки порвались. Купила ей хорошие, ортопедические, мягкие. Она обрадуется.
– Вот это я понимаю – забота, – кивнул муж.
В пятницу тишина была нарушена. Позвонила Анна Петровна. Виктор включил громкую связь, вопросительно глядя на жену.
– Алло, Витя? – голос матери был ледяным.
– Да, мам, привет. Как здоровье?
– Как здоровье? Ты еще спрашиваешь? У сестры давление скачет третий день! Вы нас опозорили перед всеми людьми! Тетя Галя всем рассказала, какая у тебя жена жадная хамка!
Елена спокойно взяла из вазочки печенье и откусила кусочек. Ей было все равно, что там говорит тетя Галя.
– Мам, – твердо сказал Виктор, и в его голосе прорезались нотки, которых мать раньше не слышала. – Лена не жадная. Она справедливая. Мы подсчитали, сколько мы потратили на подарки вам за последние пять лет. Вышла сумма, на которую можно купить подержанную иномарку. А в ответ мы получали только магнитики и претензии. Так что давайте закроем эту тему. Хотите общаться – общайтесь нормально, как люди. Без требований и обид. А не хотите – мы не навязываемся.
На том конце провода повисла пауза. Анна Петровна, видимо, хватала ртом воздух, не ожидая такого отпора от всегда покладистого сына.
– Ты… ты мать на бабу променял! – наконец выдавила она и бросила трубку.
Виктор посмотрел на погасший экран телефона и вздохнул. Но в этом вздохе было больше облегчения, чем грусти.
– Ну вот и поговорили, – сказал он.
– Ничего, – Елена погладила его по руке. – Остынут. Им выгодно с нами общаться, никуда они не денутся. А пока – наслаждаемся тишиной.
Прошел месяц. Прогноз Елены оказался верным. Ближе к Новому году объявилась Светлана. Позвонила как ни в чем не бывало.
– Привет, братик! Как дела? Слушай, мы тут с мамой решили на Новый год собраться, салатиков порезать… Вы приедете?
Виктор вопросительно посмотрел на жену. Елена отрицательно покачала головой.
– Знаешь, Свет, – сказал он в трубку. – Мы, наверное, не приедем. Мы с Леной решили в санаторий на праздники махнуть. На три дня. Давно хотели отдохнуть, только вдвоем.
– В санаторий? – голос сестры дрогнул от зависти. – Дорого, небось?
– Не дешево. Но мы же сэкономили на подарках в этом году, – не удержался от шпильки Виктор. – Так что можем себе позволить. Вам там хорошо посидеть!
Он нажал «отбой» и рассмеялся.
– Ну ты даешь! – восхитилась Елена. – Быстро учишься!
– С хорошим учителем – легко, – подмигнул он.
На Новый год они действительно уехали за город. Гуляли по заснеженному лесу, катались на лыжах, пили глинтвейн у камина. А под елкой для них лежали подарки, которые они выбрали друг для друга. Не безумно дорогие, но желанные и купленные с любовью.
А Светлане и Анне Петровне Елена отправила по почте открытки. Красивые, с блестками. И ни копейки денег в конверте. Зато подписала от руки, старательно выводя каждую букву: «Счастья и процветания в Новом году!». Ведь главное, как известно, не подарок, а внимание. И кажется, родня наконец-то начала усваивать этот урок. По крайней мере, в ответном сообщении Светлана сухо поздравила их с праздником и не попросила денег на новый телевизор. А это уже был прогресс.
