Я услышала звук поворачивающегося замка ещё на лестничной площадке. Замерла с сумками в руках. Кто-то был в квартире. Алексей должен вернуться только к вечеру, он уехал на переговоры в соседний город. Значит…
Дверь распахнулась сама, когда я дотянулась до ручки.
— А, Мариночка! — голос Валентины Павловны прозвучал так, будто я не хозяйка этой квартиры, а нежданная гостья. — Вот и хорошо, что ты пришла. Я тут решила немного помочь, у вас всегда как после бури, честное слово.
Свекровь стояла посреди коридора с моим нижним бельём в руках. Просто держала. Разглядывала. Я почувствовала, как кровь приливает к лицу — не от стыда, от ярости.
— Валентина Павловна, я не просила…
— Да что ты, милая! Я же вижу, ты работаешь, устаёшь. Вот и решила перебрать ваши вещи, пока свободное время выдалось. — Она прошла в спальню, не дожидаясь ответа, продолжая перекладывать моё бельё из одной стопки в другую. — Вот это вообще пора выбросить, растянулось уже. А это… — она подняла кружевной комплект, который я купила себе на годовщину, — это вообще зачем? Мужчинам такое не нравится, они любят попроще.
Я стояла в дверях собственной спальни и не могла вымолвить ни слова. Это был уже пятый раз за два месяца. То она приходила «просто проведать», переставляла всю посуду в шкафах. То появлялась с утра пораньше, «чтобы приготовить нормальный завтрак», намекая, что я Алексея не так кормлю. То вдруг оказывалась дома, когда мы с мужем собирались провести редкий выходной вдвоём.
— Знаешь, у нас с Алексеем всё всегда было по-другому, — продолжала она, аккуратно складывая бельё в ящик комода. — Я ему каждое утро рубашки гладила, обед готовила свежий. Мужчину надо холить и лелеять, иначе он уйдёт.
Что-то щёлкнуло внутри. Как выключатель. Я прошла в прихожую, взяла ключи от нашей квартиры, которые лежали на полке в связке с её личными, и протянула руку:
— Валентина Павловна, давайте ваши ключи.
Она вышла из спальни, всё ещё с моим бельём в руках, и непонимающе посмотрела на меня:
— Что? Какие ключи?
— От нашей квартиры. Давайте, пожалуйста.
Молчание повисло тяжёлое. Свекровь медленно положила бельё на тумбочку и скрестила руки на груди:
— Ты шутишь?
— Нет. Отныне я буду приглашать вас в гости сама. Когда нам с Алексеем будет удобно.
— Мариночка… — голос стал вкрадчивым, почти жалобным. — Я же для вас стараюсь. Для сына своего. Хочу помочь…
— Мне ваша помощь не нужна. Ключи, пожалуйста.
Валентина Павловна достала связку из сумочки. Бросила на тумбочку так, что ключи звякнули о дерево. Взгляд был полон обиды и чего-то ещё — презрения, что ли.
— Ну хорошо. Прекрасно. Передай Алёше, что его мать теперь ему не нужна. Выгоняешь родную кровь из дома сына!
Она ушла, громко хлопнув дверью. Я осталась стоять в коридоре с чужими ключами в руке и странным ощущением внутри — смесью облегчения и страха. Что теперь будет?
Алексей вернулся поздно. Усталый, измотанный дорогой. Я успела приготовить ужин, накрыть на стол, но аппетита не было. Знала, что разговор неизбежен.
— Марин, мама звонила, — он даже не разделся толком, стоял в дверях кухни. — Рассказала, что ты устроила.
— Я забрала у неё ключи от нашей квартиры, — сказала я спокойно, хотя сердце колотилось. — Она приходит без спроса, лезет в наши вещи…
— Она хотела помочь! — Алексей повысил голос. — Мама всегда обо мне заботилась!
— Алёш, она перебирала моё нижнее бельё. Говорила мне, что можно носить, а что нет. Это нормально?
— Ты преувеличиваешь! — он прошёл в комнату, бросил портфель на диван. — Она просто переживает, хочет, чтобы у нас всё было хорошо.
— А я что, не хочу? Я плохая жена?
— Марина, не надо устраивать из мухи слона. — Он обернулся, и в его взгляде я увидела что-то незнакомое. Раздражение. Непонимание. — Ты решила запретить моей маме приходить в наш дом? Верни ей ключи!
Я молчала. Просто смотрела на мужа, которого, казалось, знала наизусть. И не узнавала сейчас.
— Верни ключи, Марина. Завтра же.
— Нет.
Он схватил куртку, развернулся и ушёл. Через десять минут пришла эсэмэска: «Останусь у матери. Не жди».
Так началась неделя молчания.
Алексей приезжал домой только за вещами. Отвечал односложно. Смотрел на меня так, будто я предательница. А я… я не могла сдаться. Потому что уже один раз сдавалась. В первом браке. Терпела свекровь, которая учила меня «правильно» готовить суп. Терпела мужа, который не замечал, как я гасну. Терпела, пока не поняла: я просто исчезаю. Из собственной жизни.
Развод тогда дался тяжело. Три года я собирала себя по кусочкам. И когда встретила Алексея, думала: теперь всё будет по-другому. Он казался другим. Внимательным. Любящим. Но стоило Валентине Павловне получить ключи от нашей квартиры — и началось.
— Слушай, а ты уверена, что правильно поступаешь? — подруга Света налила мне чай, мы сидели у неё на кухне, уже второй час. — Может, правда перегибаешь?
— Света, она приходит в мой дом без спроса. Роется в моих вещах. Говорит мне, как жить. Это нормально?
— Ну, свекровь всегда такая… — Света пожала плечами. — У всех же так.
— Нет, не у всех! — я почувствовала, как снова закипает внутри. — У моей сестры муж сразу сказал матери: наш дом — наша территория. Приходи только по приглашению. И всё! Никаких скандалов.
— Твоя сестра замужем за нормальным мужиком. А ты… Марин, Алёша же маменькин сынок, ты сама это знала.
— Я думала, он изменится.
— Мужчины не меняются, — Света вздохнула. — Они либо сразу нормальные, либо никогда.
Я вернулась домой поздно. Квартира встретила тишиной. Пустая, холодная, чужая. Села на диван, обняла подушку. Может, Света права? Может, я зря?
Телефон завибрировал. Сообщение от Алексея: «В субботу у меня день рождения. Мама организует. Приходи».
Не «приглашаю». Не «хочу, чтобы ты была». Просто «приходи». Как команда.
Я смотрела на экран и чувствовала, как внутри что-то рвётся. Нет. Больше не могу.
Суббота выдалась солнечной. Я проснулась рано, сделала уборку, приготовила себе завтрак. Села у окна с кофе и долго смотрела на двор. Дети играли в футбол, бабушки на лавочках обсуждали что-то своё. Обычная жизнь. А у меня — развалины.
Телефон снова завибрировал. Алексей: «Ты когда приедешь?»
Я набрала ответ. Стёрла. Набрала снова.
«Не приду».
Ответ пришёл мгновенно: «Почему???»
«Я не хочу снова быть «неправильной хозяйкой» перед твоими родственниками. Я устала доказывать, что достойна быть в этом доме».
Три точки. Он печатал что-то. Потом исчезли. Тишина.
Я выключила звук и пошла гулять. Просто шла по городу, смотрела на витрины, заходила в парк. Думала о том, что дальше. Может, это конец? Может, я сейчас разрушаю свой брак собственными руками?
Но внутри был покой. Впервые за долгое время — покой.
Вечером я вернулась домой. Алексея не было. Я приготовила себе ужин, включила сериал, легла спать. И спала крепко, без кошмаров.
А утром услышала ключ в замке.
Алексей вошёл тихо. Бледный, с тёмными кругами под глазами. Мы молча смотрели друг на друга несколько секунд.
— Я не пошла на твой день рождения, — сказала я первой.
— Знаю.
— Мне жаль, но я не могла.
Он прошёл на кухню, налил себе воды. Выпил залпом. Сел за стол, опустил голову.
— Вчера мама… — он замолчал, подбирая слова. — Она весь вечер контролировала меня. Как я ем. Во что одет. С кем разговариваю. Сказала, что я плохо выгляжу, что ты меня не кормишь. Потом начала учить, как торт резать. При всех. Я стоял с ножом и слушал, как моя мать объясняет мне, как торт резать. Мне тридцать семь лет, Марина.
Я молчала. Ждала.
— А потом пришла тётя Галя, спросила, где ты. Мама сказала: «Невестка решила, что она слишком хороша для нашей семьи». Все замолчали. Стало неловко. И я вдруг понял… — он поднял на меня глаза. — Я понял, что всю жизнь живу так, как удобно маме. Выбрал институт, который она хотела. Работу, которую она одобрила. Даже первую жену бросил, потому что мама сказала: «Она тебе не пара».
— Ты был женат?
— Недолго. Год. Мама сказала, что Катя меня не ценит, что она какая-то холодная. Я поверил. Развёлся. А потом узнал, что Катя просто не хотела, чтобы мама жила с нами в одной квартире. Вот и всё.
Мы сидели в тишине. За окном пел воробей.
— Вчера я впервые в жизни сказал маме: «Хватит. Дай мне жить своей жизнью». — Алексей достал из кармана ключи. Мои ключи. Положил на стол. — Ты была права. Наш дом — это про нас. Не про прошлое.
Я взяла ключи. Тёплые от его руки.
— А она что?
— Обиделась. Ушла, хлопнув дверью. Потом звонила, плакала. Говорила, что я предатель, что я выбрал чужую женщину вместо родной матери. Я сказал, что Марина — не чужая. Она моя жена. И это моя жизнь.
— И что теперь?
— Не знаю, — он пожал плечами. — Но я устал быть её маленьким мальчиком. Мне нужна своя жизнь. С тобой.
Я обняла его. Крепко, как обнимают самое дорогое. Он прижал меня к себе, и я почувствовала, как он дрожит. От усталости. От напряжения. От облегчения.
— Прости, — прошептал он мне в волосы. — Прости, что не услышал сразу.
— Главное, что услышал сейчас.
Мы сидели так долго. Просто держали друг друга. А за окном наступало утро.
Неделя прошла тихо. Алексей ходил на работу, я — на свою. Вечерами мы ужинали вместе, разговаривали. Как-то по-новому. Будто заново знакомились. Валентина Павловна не звонила. Молчала демонстративно.
— Может, стоит позвонить ей? — спросил Алексей в пятницу вечером.
— Не надо, — я покачала головой. — Пусть сама решит, как быть дальше.
— А если не позвонит?
— Тогда значит так. Я не буду навязываться, Алёш. Не буду доказывать ей, что я хорошая. Я просто буду жить. А если она захочет быть частью нашей жизни — мы будем рады. На наших условиях.
В воскресенье утром зазвонил телефон. На экране высветилось: «Валентина Павловна».
Я посмотрела на Алексея. Он кивнул: бери.
— Алло?
— Марина? — голос был натянутым, официальным. — Это я. Звоню… ну… хотела спросить. Вы как там? Всё нормально?
— Да, спасибо. А вы как?
— Да ничего, живём потихоньку. — Пауза. Долгая. — Слушай, я тут пирог испекла. Морковный. Алёша любит. Может, приедете как-нибудь… если будет желание.
Я улыбнулась. Извинений не было. Признания вины — тоже. Но в голосе было что-то новое. Неуверенность. Попытка.
— Приедем, Валентина Павловна. Обязательно приедем.
— Ну вот и хорошо. Тогда… тогда жду.
Она положила трубку. Я посмотрела на Алексея.
— Звала в гости.
— И что ты ответила?
— Что приедем. Но не сегодня. Когда захотим.
Он обнял меня, поцеловал в макушку.
— Я люблю тебя.
— И я тебя люблю.
Мы сидели на кухне, пили кофе и строили планы на выходные. Никто не приходил без спроса. Никто не переставлял посуду. Никто не учил жить.
Впервые за долгое время я чувствовала себя дома. В своём собственном доме.
