– Ну выручи, Ленка! Тебе что, жалко? Вы же с Андреем на деньгах сидите, как куры на яйцах, – Света картинно закатила глаза и отхлебнула чай, оставив на белоснежной чашке жирный след от помады. – А мне всего-то двести тысяч нужно. Мелочь для вас, а для меня – шанс всей жизни.
Елена медленно поставила свою чашку на блюдце, стараясь, чтобы звон фарфора не выдал ее раздражения. Этот разговор, начавшийся пять минут назад, уже успел испортить прекрасный воскресный вечер. За окном шелестел октябрьский дождь, на кухне пахло свежеиспеченной шарлоткой, и еще полчаса назад Елена мечтала лишь о том, как они с мужем посмотрят новый детектив. Но звонок в дверь разрушил эти планы. На пороге стояла золовка – Светлана, младшая сестра Андрея, сияющая, шумная и, как всегда, с «гениальной» идеей.
– Света, двести тысяч – это не мелочь, – спокойно возразила Елена, глядя прямо в густо накрашенные глаза золовки. – Мы копим эти деньги уже полгода. Ты же знаешь, мы планируем менять машину. Наша «старушка» уже из сервиса не вылезает.
– Ой, да ладно тебе прибедняться! – отмахнулась Светлана, словно от назойливой мухи. – Машина у них ломается… Ездит же! А у меня, между прочим, горящее предложение. Подруга уезжает на ПМЖ в другую страну и продает свое место в элитном шоуруме одежды. С товаром, с клиентской базой! Это же золотое дно! Я через два месяца вам всё верну, еще и с процентами! Сверху накину десятку, угощу вас в ресторане.
Андрей, который до этого момента старательно изучал узор на скатерти, наконец, поднял голову. Вид у него был виноватый, как у школьника, которого застали за списыванием. Он не любил конфликты, особенно когда дело касалось его любимой младшей сестренки. Света всегда умела вить из него веревки, пользуясь тем, что в детстве он ее нянчил и защищал от дворовых хулиганов.
– Лен, ну может… – неуверенно начал он, но под тяжелым взглядом жены осекся.
Елена перевела дыхание. Она помнила прошлые «бизнес-проекты» Светланы. Два года назад это были курсы маникюра, которые золовка бросила через неделю, заявив, что у нее аллергия на пыль. Деньги на обучение, разумеется, давал Андрей. Безвозвратно. Год назад Света загорелась идеей разводить породистых кошек. Купленная за бешеные деньги кошка оказалась бесплодной, а деньги растворились в воздухе.
– Света, у нас нет свободных денег, – твердо произнесла Елена. – Та сумма, что лежит на счете, – целевая. Мы не можем ею рисковать. Тем более, ты сама говорила, что у тебя еще кредит за телефон не закрыт. Как ты будешь вести бизнес, если не умеешь планировать бюджет?
Лицо Светланы мгновенно изменилось. Игривая улыбка сползла, уголки губ поползли вниз, а в глазах появилась та самая детская обида, которая безотказно действовала на их мать и на Андрея.
– Значит, не дашь? – голос золовки задрожал. – Родной сестре мужа пожалела бумажек? Я думала, мы семья… Я к вам со всей душой, а вы…
– Света, при чем тут душа? – вмешался Андрей, пытаясь сгладить углы. – Просто сейчас действительно сложный момент. Может, тебе кредит в банке взять? Если дело такое верное…
– Кредит?! – взвизгнула Света, вскакивая со стула. – Ты же знаешь, у меня кредитная история испорчена из-за того бывшего, Кольки! Мне никто не даст! А родной брат, значит, в банк посылает? Спасибо, Андрюша, удружил! А ты, Лена… Я всегда знала, что ты меня недолюбливаешь. Жадность – это порок, знаешь ли!
Она схватила свою сумочку, едва не опрокинув вазочку с вареньем, и вылетела в коридор. Хлопнула входная дверь так, что задрожали стекла в серванте.
На кухне повисла тишина, нарушаемая только тиканьем часов.
– Может, зря мы так резко? – тихо спросил Андрей, потирая виски. – Она же все-таки сестра. Вдруг и правда дело выгорело бы?
– Андрей, – Елена накрыла его руку своей ладонью. – Вспомни кошку. Вспомни курсы. Вспомни, как мы давали ей на ремонт, а она купила шубу. Мы не банк. И мы не обязаны спонсировать ее фантазии в ущерб нашей семье. Если машина встанет окончательно, Света нас на работу возить не будет.
Муж вздохнул, соглашаясь, но Елена видела, что червячок сомнения и вины его гложет. Она знала: это только начало. Света так просто не сдается.
Следующие несколько дней прошли в относительном спокойствии, если не считать того, что Андрей ходил мрачнее тучи. Елена догадывалась, что сестра бомбардирует его сообщениями, но старалась не лезть в переписку мужа. Она занималась своей работой – Елена трудилась бухгалтером в крупной фирме, и конец квартала требовал полной концентрации. Цифры успокаивали, они были честными и логичными, в отличие от родственников мужа.
Гром грянул в четверг вечером. Елена только вернулась с работы, уставшая и мечтающая о горячей ванне, как зазвонил стационарный телефон. Этим номером пользовались только родители Андрея.
– Алло? – Елена прижала трубку плечом, попутно пытаясь снять сапоги.
– Здравствуй, Лена, – голос свекрови, Тамары Петровны, звучал сухо и официально, как приговор. – Я хотела узнать, это правда?
– Что именно, Тамара Петровна?
– Что вы отказали Светочке в помощи. Девочка пришла ко мне вся в слезах, давление подскочило, корвалол пила. Говорит, у нее мечта всей жизни рушится, а родной брат и невестка сидят на мешках с золотом и смеются над ней.
Елена закатила глаза. Интерпретация событий в исполнении Светланы всегда отличалась богатой художественной выдумкой.
– Мы не сидим на мешках с золотом, Тамара Петровна. И никто не смеялся. Света попросила крупную сумму на сомнительный бизнес. Мы не можем сейчас дать такие деньги, нам нужно менять машину. Это вопрос безопасности, Андрей много ездит по трассе.
– Машина… Железка! – возмутилась свекровь. – А тут живой человек, родная кровь! Неужели нельзя потерпеть с машиной полгода? Света клянется, что все вернет. Вы черствые люди, Лена. Я от тебя такого не ожидала. Ты ведь сама из простой семьи, должна понимать, как тяжело пробиться. А ты, как попала в достаток, так и нос задрала.
– Тамара Петровна, мой достаток – это результат моей работы по двенадцать часов в сутки, – голос Елены стал жестче. – И Андрея тоже. Мы не выиграли эти деньги в лотерею. И Свете никто не мешает работать, а не искать легких путей.
– Не смей учить меня жизни! – крикнула свекровь. – Я воспитала двоих детей! Если вы не поможете сестре, ноги моей у вас не будет! И отцу я все расскажу, какой у него сын вырос – подкаблучник!
Гудки в трубке прозвучали как выстрелы. Елена медленно опустила трубку на базу. Голова разболелась с новой силой. Манипуляция чувством вины – любимое оружие в этой семье. Андрей, вернувшийся с работы через час, подтвердил опасения: мать уже позвонила ему и устроила разнос, после которого у него снова поднялось давление.
– Лен, может, дадим ей хоть половину? – Андрей выглядел измотанным. – Мать плачет, отец звонил, ругался. Говорит, мы семью разваливаем. Света там такой спектакль разыграла, будто мы ее на паперть выгнали.
– Нет, – твердо сказала Елена. – Если мы дадим сейчас, это не прекратится никогда. Андрей, пойми, дело не в деньгах, а в принципе. Она взрослая женщина, ей тридцать два года. Пора самой нести ответственность за свои хотелки.
Выходные прошли в тягостном молчании. Телефонные звонки они сбрасывали, сообщения не читали. Елена понимала, что держит оборону не только за кошелек, но и за спокойствие своей семьи в будущем. Если сейчас дать слабину, Света сядет на шею окончательно.
Прошла неделя. Страсти, казалось, немного улеглись. Елена даже начала думать, что буря миновала. Но во вторник, когда она вышла в обеденный перерыв прогуляться до ближайшего торгового центра, чтобы купить подарок коллеге, судьба подкинула ей неожиданную встречу.
В кофейне на первом этаже, за столиком у окна, сидела Светлана. Она была не одна. Напротив нее сидела ярко одетая женщина, перед которой Света активно жестикулировала. Елена хотела пройти мимо, не желая новой сцены, но до нее долетели обрывки фраз.
– …да ты не переживай, деньги будут на днях! – громко вещала Света. – Брат обещал. У них там вклад закрывается, он сказал, что двести тысяч точно даст. Так что бронируй мне этот тур, Мальдивы – это моя мечта! Я так устала, мне нужно восстановить ресурс, иначе я просто не смогу работать.
Елена замерла за декоративной пальмой. Тур? Мальдивы? А как же «место в шоуруме» и «золотое дно»?
– Свет, ну смотри, – протянула собеседница (видимо, турагент или подруга). – Если до пятницы оплаты не будет, бронь слетит. Отель дорогой, сама понимаешь.
– Будет, будет! – заверила золовка. – Я на брата нажала через маму, он никуда не денется. Он же мягкий, как пластилин. А жену его, грымзу эту, мы подвинем. Главное – маму правильно настроить, чтобы она ему плешь проела.
Елену бросило в жар. Значит, вот так? «Грымза» и «пластилин»? А бизнес-проект оказался банальным желанием погреться на солнце за чужой счет. Гнев, холодный и ясный, затопил сознание. Она достала телефон, включила камеру и, стараясь быть незаметной, сняла короткое видео: Света, смеющаяся, тычущая пальцем в каталог с пляжами, и ее слова про «пластилинового» брата.
Вечером Елена не стала устраивать скандал с порога. Она дождалась, пока Андрей поужинает, расслабится.
– Андрюш, а ты с мамой сегодня разговаривал? – спросила она как бы невзначай, наливая чай.
– Да, звонила утром, – Андрей поморщился. – Опять про Свету. Говорит, сестра в депрессии, лежит пластом, даже есть не может от горя, что мечта рухнула. Мама просила еще раз подумать. Лен, может правда…
– Лежит пластом, говоришь? Есть не может? – Елена достала телефон. – Смотри. Это снято сегодня в час дня.
Она включила видео. Андрей смотрел молча. На экране его «умирающая от горя» сестра бодро обсуждала коктейли на Мальдивах и называла его пластилином. Когда видео закончилось, в комнате стало очень тихо. Елена видела, как меняется лицо мужа: от недоумения к осознанию, а потом к глубокой, горькой обиде. Одно дело – защищать сестру-неудачницу, и совсем другое – понять, что тебя цинично используют и считают идиотом.
– Мальдивы… – прошептал он. – А мне она говорила про бизнес. Маме сказала, что жить не на что.
– Она не просто врет, Андрей. Она нас стравливает. Она использует твоих родителей как таран, чтобы пробить нашу защиту. И самое противное, что она даже не уважает тебя. Для нее ты просто ресурс.
Андрей встал и подошел к окну. Он долго смотрел на мокрый асфальт, сжимая кулаки.
– Я позвоню маме, – наконец сказал он глухим голосом.
– Не надо звонить, – остановила его Елена. – По телефону они тебя перекричат. Завтра у твоего отца юбилей, шестьдесят лет. Мы поедем, как и планировали. И там, глядя в глаза, спокойно все расставим по местам.
Поездка к родителям Андрея на следующий день была похожа на визит к стоматологу: необходимо, но страшно и неприятно. В квартире свекров уже накрывали на стол. Светлана была там – при параде, в новом платье (видимо, тоже купленном на «последние» деньги), порхала вокруг отца, изображая идеальную дочь.
Когда Андрей и Елена вошли, повисла напряженная пауза. Тамара Петровна поджала губы, отец, Николай Иванович, поздоровался сдержанно.
– Явились, – буркнула Света, не глядя на них. – Я думала, у вас совести не хватит приехать.
– Здравствуй, Света. Здравствуй, мама, папа, – Андрей говорил спокойно, но Елена чувствовала, как напряжена его рука, державшая её локоть. – Мы приехали поздравить отца.
– Поздравить? – всплеснула руками Тамара Петровна. – Лучший подарок отцу был бы, если бы в семье был мир! А вы… Сестра в беде, а вы нос воротите!
– В какой именно беде, мам? – Андрей прошел в комнату и положил подарок на комод. – В той беде, что на Мальдивах сейчас не сезон дождей?
Светлана поперхнулась оливкой.
– Что ты несешь? Какие Мальдивы? – взвизгнула она, но глаза ее забегали.
– Те самые, Света. На которые ты просила двести тысяч. Или ты уже забыла, как вчера в «Плазе» обсуждала с подругой тур и то, как ловко ты манипулируешь «пластилиновым» братом?
В комнате стало так тихо, что было слышно, как жужжит муха под люстрой. Николай Иванович нахмурился и посмотрел на дочь.
– Света? Это правда? Ты сказала матери, что у тебя долги и бизнес горит.
– Они всё врут! – закричала Светлана, и лицо её пошло красными пятнами. – Это Лена его настроила! Она меня ненавидит! Не было никаких Мальдив! Я… я просто мечтала вслух! Имею я право помечтать?!
Елена молча достала телефон и положила его на стол перед свекром.
– Посмотрите, Николай Иванович. Просто посмотрите.
Отец надел очки и нажал на «плей». Звук был включен на полную громкость. Голос Светланы, обсуждающей, как «мама проест плешь» брату, разнесся по гостиной, отражаясь от хрусталя в серванте.
Тамара Петровна опустилась на стул, прижав руку к сердцу. Но на этот раз – по-настоящему. Она переводила растерянный взгляд с дочери на сына.
– Света… Как же так? Ты же сказала, что тебе коллекторы угрожают… Я же давление сбивала три дня…
– Мама, да они специально смонтировали! Это подделка! – Светлана попыталась выхватить телефон, но отец накрыл его своей широкой ладонью.
– Сядь! – рявкнул Николай Иванович так, что звякнули вилки. – И молчи.
Он посмотрел на сына долгим, тяжелым взглядом.
– Прости, сын. И ты, Лена, прости. Нас старых дураков вокруг пальца обвели, а мы и уши развесили.
– Папа! Ты веришь им, а не мне?! – Светлана попыталась пустить слезу, но момент был упущен.
– Я верю своим глазам и ушам, – отрезал отец. – Ты нас всех за идиотов держишь? Мы за тебя переживаем, мать ночами не спит, Андрея пилим, а ты по курортам собралась? На чужой горб в рай въехать?
– Да пошли вы! – Света поняла, что играть роль жертвы больше бесполезно. Маска слетела, обнажив злое, перекошенное лицо. – Жмоты! Сидите со своими копейками! Ну и подавитесь! Я все равно найду деньги, без ваших подачек! А ноги моей в этом доме больше не будет!
Она схватила сумочку и выбежала из квартиры, точно так же, как неделю назад выбежала из квартиры брата. Только теперь за ней никто не побежал.
Ужин прошел странно. С одной стороны, осадок остался тяжелый, с другой – воздух очистился. Тамара Петровна плакала, извинялась перед Еленой, пыталась положить ей лучший кусок торта. Андрей впервые за долгое время выглядел спокойным, хоть и грустным.
Когда они возвращались домой, в машине играла тихая музыка. Дождь закончился, и в лужах отражались фонари.
– Спасибо тебе, – вдруг сказал Андрей, не отрывая взгляда от дороги.
– За что? – удивилась Елена. – За то, что устроила разоблачение?
– За то, что не дала мне совершить глупость. Я бы ведь дал ей денег. И чувствовал бы себя героем, а потом – дураком. А теперь… Теперь я будто прозрел. Больно, конечно, но лучше так, чем жить во лжи.
– Она остынет, Андрюш. Прибежит еще, – вздохнула Елена.
– Может и прибежит. Только дверь теперь закрыта. И кошелек тоже. Мы с тобой машину покупать будем. Хорошую, надежную. Нам еще детей в школу возить.
Елена улыбнулась и положила голову ему на плечо.
Прошло два месяца. Светлана действительно не появлялась. От общих знакомых Елена узнала, что золовка взяла микрозайм под бешеные проценты, съездила-таки на море, а теперь скрывается от кредиторов и пытается продать свои старые брендовые сумки на сайтах объявлений. Родители Андрея заняли жесткую позицию: кормить – накормят, но денег на руки больше не дадут ни копейки.
Как-то вечером, разбирая почту, Елена наткнулась на открытку в ящике. Без обратного адреса, но почерк был знакомый, размашистый, с завитушками.
«Бог вам судья. Счастья на чужом несчастье не построишь».
Елена хмыкнула и выбросила картонку в мусорное ведро.
– Кто там? – крикнул Андрей из кухни, где гремел кастрюлями – он готовил свой фирменный плов.
– Реклама, – ответила Елена, заходя на кухню и обнимая мужа со спины. – Очередное предложение взять кредит на «выгодных» условиях. Но нам это не нужно, правда?
– Конечно не нужно, – Андрей развернулся и поцеловал ее в макушку. – У нас свои ресурсы есть. И главное – голова на плечах.
Жизнь входила в свою колею. Спокойную, без драм и истерик. Елена смотрела на мужа и понимала: иногда, чтобы сохранить семью, нужно уметь сказать твердое «нет», даже если это обидит самых близких. Ведь настоящая близость не измеряется денежными знаками, а уважение нельзя купить ни за какие двести тысяч.
А машину они все-таки купили. Новенький кроссовер цвета «мокрый асфальт». И первый раз, когда они поехали на нем на дачу, Елена чувствовала не только комфорт от мягкой подвески, но и гордость. Гордость за то, что они смогли отстоять свои границы и свои мечты.
Подписывайтесь на канал, ставьте лайк и пишите в комментариях, как бы вы поступили в такой ситуации.
