Винная пробка, звонко вылетевшая из горлышка бутылки шампанского, пронеслась над моей головой и ударилась о потолок. Брызги игристого вина, холодные и липкие, осели на моём лице. Я, Алина Фролова, двадцать девяти лет, иллюстратор-фрилансер, стою посреди своей гостиной, словно застывшая статуя. А вокруг меня — хаос.
Нет, не обычный предсвадебный хаос из цветов и лент. Это был хаос из громких голосов, бесцеремонных смехов и чужих, наглых взглядов. Моя гостиная, мой тщательно выстроенный, выстраданный уголок уюта и творчества, где каждый предмет имел свою историю и своё место, за считанные минуты превратилась в балаган.
«Вот это размах!» — гулко произнесла бабка Фёкла, пожилая родственница жениха, с шумом опускаясь на мой дизайнерский пуф, который не предназначался для таких нагрузок. Он обречённо пискнул.
«А ты чего стоишь, как вкопанная?» — это уже Марк Крылов, мой тридцатидвухлетний жених, одарил меня убийственным взглядом. Он только что принёс вторую бутылку шампанского, которую, к слову, я покупала для нашего с ним тихого вечера, чтобы отметить окончание моего сложного проекта. — «Давай-ка шевелись! Гостей принимай! Или ты забыла, что сегодня у нас семейный совет?»
«Семейный совет» — это так он называл это полномасштабное вторжение. Вторжение в мою квартиру, в мой мир, в мой личный оплот. Без звонка, без предупреждения, без малейшего намёка на этикет. Просто распахнутая настежь дверь, за которой стояли они: Марк, его мама, Светлана Сергеевна Крылова (пятьдесят восемь лет, вечный генерал в юбке), его сестра Карина (тридцать лет, вечно недовольная жизнью особа), тётка Фёкла (семьдесят с хвостиком, голос — как колокол на пожарной каланче) и ещё пара каких-то троюродных братьев с жёнами, которых я видела от силы раза два. Они все были здесь, у меня дома, словно у себя в столовой.
Я чувствую, как моё сердце стучит где-то в горле. Не от страха, нет. От неимоверной, всепоглощающей злости. От унижения. Моя аккуратная квартира, которую я арендую уже пять лет, куда вложила столько сил и души, превратилась в проходной двор. И тут Марк, мой Марк, мой будущий муж, которого я когда-то так любила, подходит ко мне, хватает за руку, и его глаза сверкают уже не просто недовольством, а какой-то дикой, животной яростью.
«Ты тут не хозяйка, а прислуга!» — его слова режут воздух, словно лезвие бритвы. Он прорычал это так громко, что даже громкоголосая тётка Фёкла притихла, а Карина, моя будущая золовка, усмехнулась, прикрыв рот ладонью.
Именно в этот момент, когда я ощущаю на своих запястьях его сильные пальцы, сжимающие до боли, мир вокруг меня замедляется. Чужие лица, чужие запахи, чужие голоса — всё это сливается в нечёткий фон. Я смотрю в его глаза, эти некогда нежные, а теперь чужие, холодные глаза, и понимаю: всё. Конец. Моё терпение, что держалось на тонкой ниточке, лопнуло. Сил моих больше нет. Ни одной.
Глава 2. Хрупкая иллюзия.
Наши отношения с Марком начались красиво. Почти сказочно. Он был внимательным, заботливым, казался таким надёжным. Я, творческая натура, ценящая личное пространство и независимость, видела в нём опору, человека, с которым можно строить будущее. Мы познакомились три года назад в кафе, где я работала над иллюстрациями, а он зашёл пообедать. Он был из тех, кто умеет слушать. Умеет поддержать. По крайней мере, тогда так казалось.
Семья Марка, Крыловы, с самого начала производила сложное впечатление. Светлана Сергеевна, его мать, была женщиной властной, привыкшей всё и всех контролировать. Она управляла не только своим бизнесом, но и жизнями своих детей. Карина, её дочь, была копией матери, только с более острыми зубами и ядовитым языком. Они не были откровенно враждебны, нет. Они были… подавляющими. Навязчивыми.
Моя квартира — это моя крепость. Моя маленькая галерея, моя библиотека, моя студия. Я снимала её уже давно, и каждая мелочь здесь была продумана. Здесь я чувствовала себя собой. Марк, поначалу, уважал это. Приезжал в гости, но никогда не оставался надолго. А потом, постепенно, его визиты стали дольше. Его вещи стали появляться в моих шкафах. Он начал чувствовать себя здесь хозяином.
Свадьбу мы планировали скромную, только для самых близких. Это было моё условие. Я не хотела пышных торжеств, суеты. Хотела уютный, тёплый праздник для двоих и наших друзей. Марк согласился. Но его семья, конечно же, имела на этот счёт другие планы.
Сначала это были «невинные» советы: «Алина, ну что это за платье? Оно совсем не подходит для нашей фамилии!» Потом — требования: «Мы решили, что тамада будет наш дядя Витя! Он такой весёлый!» И, наконец, ультиматумы: «Мы уже заказали ресторан на сто человек! В твоём вкусе, естественно».
Марк, который сначала пытался меня защищать, постепенно стал сдавать позиции. «Ну, Алин, они же мать и сестра! Они желают нам добра!» — это было его неизменное оправдание. Он становился всё более раздражительным, когда я пыталась отстоять свою точку зрения. Его глаза, которые раньше светились любовью, теперь часто выражали усталость или откровенное недовольство моими «капризами». Он словно впитывал в себя эту семейную манеру подавлять, диктовать, не считаться.
Наверное, я должна была заметить, как он меняется. Как он всё больше превращается в точную копию своего отца, которого я, к счастью, почти не знала, но о чьей авторитарности ходили легенды. Но я любила. Верила. Надежда, она ведь живуча, как сорняк. А ещё, мне очень хотелось создать свою семью, крепкую, надёжную.
И вот сегодня утром этот «семейный совет». Зачем? Я понятия не имела. Никто меня не предупредил. Я просто открыла дверь, думая, что это Марк вернулся с прогулки, а там… вся его родня. А Марк, вместо того чтобы извиниться за их вторжение, вместо того чтобы меня защитить, просто отдал приказ. Приказ, который срывал все маски. «Ты тут не хозяйка, а прислуга!»
О, как я ошибалась. Как глубоко и слепо я заблуждалась.
Глава 3. Обсуждение и ультиматум.
Я вырвала руку из его захвата. Боль пульсировала в запястье, но это было ничто по сравнению с болью внутри. В глазах Марка мелькнуло удивление, смешанное с гневом. Он, кажется, не ожидал сопротивления.
«Прислуга?» — мой голос был тихим, но в нём звенела сталь. — «Интересно».
Светлана Сергеевна, видимо, уловив перемену в атмосфере, решила взять ситуацию в свои руки.
«Алина, ну что за спектакль ты тут разыгрываешь?» — она встала с дивана, который, я заметила, заметно прогнулся под тяжестью тётки Фёклы. — «Мы приехали обсуждать вашу свадьбу, а ты капризничаешь. Невеста должна быть покорной и услужливой. А то какой из тебя будет толк в доме Марка?»
«В доме Марка?» — я подняла бровь, пытаясь осознать эту фразу. Моя квартира, которую я арендую, оплачиваю из своих гонораров, в которой Марк не платит ни копейки, вдруг стала «домом Марка»? — «И, простите, где же находится этот самый дом Марка, Светлана Сергеевна? Мне казалось, мы живём… в моей арендованной квартире».
Карина хихикнула. «Ой, Алина, ну ты как маленькая! Конечно, Марк в будущем купит вам дом. А пока ты должна привыкать к нашим порядкам!»
Тут Марк, видимо, решил усугубить. «Алин, хватит препираться! Мы уже решили, что свадьба будет в ресторане «Орхидея». На сто пятьдесят человек. Твои тридцать тысяч, что ты отложила на свою «мечту», покроют только пятую часть закусок! Так что давай-ка собирайся, мы едем выбирать меню!»
Тридцать тысяч. На свою «мечту». Это были мои сбережения, которые я откладывала на небольшой свадебный ужин в узком кругу. Он просто присвоил их, даже не спросив.
Мозг работал с бешеной скоростью. Слова, сказанные Марком, его матерью, Кариной, проносились перед глазами, как слайды. Прислуга. Невеста должна быть покорной. Твои деньги — ничто. Твоя квартира — его дом. Моя свадьба — их сценарий.
Я глубоко вздохнула. Взяла себя в руки.
«Что ж, прекрасно», — сказала я, и мой голос был на удивление спокоен. Я посмотрела на Марка. — «Марк, я правильно понимаю, что я для тебя, для вас всех, — просто некий обслуживающий персонал? Приложение к твоей фамилии, которое должно выполнять все ваши приказы, забыв о себе, своих желаниях и, главное, своей собственности?»
Он пожал плечами. «Алин, ну что ты разводишь драму? Просто будь хорошей женой. Всё как у всех. Зачем эти твои… художнические замашки?»
В этот момент я поняла, что ошиблась. Не просто ошиблась. Я совершила колоссальную, непростительную ошибку, связав свою жизнь с этим человеком. И его семейством.
«Ладно», — сказала я, и в моём голосе теперь звучало что-то новое. Что-то, что, казалось, испугало даже тётку Фёклу, которая перестала жевать печенье, принесённое ею с собой. — «Если я прислуга, то я увольняюсь».
Марк фыркнул. «Что ты несёшь, Алина? Увольняешься откуда?»
Я улыбнулась. Холодно. Так холодно, что, кажется, в комнате упала температура.
«Из своей роли, Марк. Из этой свадьбы. Из нашей жизни. И из этой квартиры. Сейчас я звоню владельцу, чтобы уведомить его о расторжении договора аренды. Через месяц я съезжаю».
Все замерли. Светлана Сергеевна открыла рот. Карина уронила челюсть. Тётка Фёкла поперхнулась. Марк смотрел на меня, как на сумасшедшую.
«Но… но куда мы с мамой?» — это выдавил Марк, его голос был полон недоумения.
«Мы?» — переспросила я, поднимая телефон. — «Ты и твоя мама? О, Марк, теперь это ваши проблемы. А я… я больше не ваша прислуга».
Глава 4. Мой телефонный звонок и их молчание.
Тишина. Абсолютная, звенящая тишина повисла в моей гостиной. Чуть слышно было лишь, как моя кошка, Мурка, осторожно выходит из-под кресла, где пряталась от этой «орды». Она смотрит на меня своими зелёными глазами, и мне кажется, что в них — понимание.
Я не стала ждать ответа Марка. Просто нажала на номер хозяина квартиры, Олега Ивановича.
— Олег Иванович, добрый вечер. Это Алина Фролова.
— Алина, добрый! Как дела? Что-то случилось? — его голос был как всегда дружелюбным.
— Да, случилось. Я хотела уведомить вас о расторжении договора аренды. В одностороннем порядке. За месяц. Согласно нашему соглашению.
В трубке снова повисла пауза. Теперь уже там. Олег Иванович явно не ожидал такого поворота.
— Алина, всё в порядке? У тебя какие-то проблемы?
— Всё в полном порядке, Олег Иванович, — я произнесла это, глядя прямо в глаза Марку, который застыл, не в силах оторвать от меня взгляд. — Просто я переезжаю. И эта квартира… она слишком мала для всех.
Я говорила спокойно, без срыва, без эмоций, словно обсуждая погоду. Марк, его мать, сестра — все они слушали меня, затаив дыхание. На их лицах читалась гамма чувств: от шока до неверия.
Закончив разговор, я положила телефон на стол.
— Ну вот. Всё улажено. Теперь у вас есть месяц, чтобы решить, где вы будете «обсуждать» вашу свадьбу дальше. Или, возможно, вы решите не обсуждать её вовсе.
— Что ты несёшь, Алина?! — Марк наконец-то вырвался из ступора. Его лицо было красным, почти багровым. — Ты шутишь? Это же наша квартира!
— Наша? — Я рассмеялась. Настоящим, чистым, свободным смехом. — Ты забыл, Марк, это моя арендованная квартира. Ни ты, ни твоя «орда» не имеют к ней никакого отношения. И с завтрашнего дня я начинаю подыскивать себе другое жильё. А ты… ты можешь забрать свои немногочисленные вещи.
— Но… — Светлана Сергеевна попыталась вмешаться, её голос дрожал. — Алина, как же свадьба? Все эти планы…
— Какие планы, Светлана Сергеевна? — Я посмотрела на неё. — Планы, где я — прислуга? Нет, спасибо. Я не подхожу на эту роль.
Я повернулась к выходу из гостиной, направляясь в спальню. Моё сердце билось ровно и сильно. Каждый шаг отзывался в душе неимоверной лёгкостью. Я шла, чувствуя себя абсолютно свободной.
— Ты! — прорычал Марк мне в спину. — Ты ещё пожалеешь! Ты потеряешь такого мужчину!
Я не обернулась. Мне было всё равно.
Глава 5. Свобода как истинное наследство.
Следующие две недели пролетели в тумане. В тумане их истерик, его мольб, её угроз. Марк пытался меня уговорить, затем запугать. Он звонил бесчисленное количество раз, приходил к дверям, умоляя дать ему шанс. Его мать, Светлана Сергеевна, грозилась испортить мою репутацию, а Карина, моя несостоявшаяся золовка, писала мне гневные сообщения в социальных сетях, обвиняя во всех смертных грехах. Но я была глуха и нема. Мой номер телефона изменился, сообщения блокировались, дверь открывалась только для меня и для Олега Ивановича, который с пониманием отнёсся к ситуации и помог найти нового арендатора.
Поиск нового жилья дался мне легко. Я нашла уютную студию в другом районе, с большим окном и видом на тихий сквер. В ней не было места для чужих вещей, для чужих амбиций. Только для моих красок, моих книг и моей кошки Мурки.
В последний день перед моим отъездом, когда все мои вещи были уже собраны, а квартира практически опустела, Марк снова пришёл. Он стоял у дверей, бледный, потрёпанный. Наверное, это были последствия его «семейных советов» и моих решительных действий.
— Алина, — прошептал он, его голос был сломлен. — Прости меня. Я был дураком. Мама… она просто хотела как лучше. Мы всё исправим. Свадьба… будет такой, как ты хочешь.
Я посмотрела на него. В его глазах были слёзы. Но я уже не чувствовала жалости. Только холодную пустоту.
— Нет, Марк. Не будет. Потому что не будет никакой «нашей» свадьбы. И никаких «мы». Ты сделал свой выбор тогда, когда назвал меня прислугой в моём доме.
— Но… куда я теперь? — Он огляделся по сторонам, словно только сейчас осознал, что теряет не только меня, но и своё «удобное» место жительства.
— Это твои проблемы, Марк. А я, как ты сам сказал, больше не твоя прислуга, чтобы их решать.
Я закрыла за собой дверь, оставив его стоять в пустом коридоре. Последний раз оглядела некогда свою, а потом так бесцеремонно оккупированную квартиру. Теперь она принадлежала другому человеку. А я… я принадлежала только себе.
Новый год я встречала в своей новой студии. С Муркой на коленях, бокалом вина и незаконченным проектом на мольберте. На душе было спокойно и легко. Не было ни горечи, ни сожаления. Только чистое, звенящее чувство свободы. Той свободы, которую я потеряла, но, к счастью, смогла вернуть. Без пышных свадеб, без властных свекровей и без женихов, считающих меня прислугой. Это было моё истинное наследство.
