Светлана стояла у окна кухни, механически помешивая остывший чай. Сердце билось так громко, что, казалось, соседи снизу могли его услышать. В руках дрожал телефон Анатолия — тот самый, который он «забыл» на кухонном столе, спеша на работу.
Сообщение было коротким: «Солнышко, жду тебя в кафе в семь. Скучаю невыносимо».
Солнышко? За тридцать пять лет брака он ни разу не назвал её так. Светлана провела пальцем по экрану, листая переписку. Месяц, два, три… Боже мой, как давно это длится?
— Мам, ты чего такая бледная? — дочь Ира появилась на кухне, как всегда, в спешке.
— Ничего, просто… устала.
Ира взглянула на мать внимательнее.
— А где папа? Машины нет во дворе.
— На работе, — коротко ответила Светлана, сжимая в руке телефон.
— Мам, что случилось? Ты выглядишь… странно.
Как объяснить дочери, что её отец, которого она боготворит, уже три месяца живёт двойной жизнью? Что все эти «задержки на работе», «командировки на выходные» и «встречи с партнёрами» — ложь?
— Иришка, а ты помнишь, как в детстве спрашивала, почему некоторые семьи распадаются?
Дочь замерла с чашкой кофе в руках.
— Мам, ты меня пугаешь. Что происходит?
Светлана молча протянула ей телефон. Ира прочитала сообщение, пролистала переписку, и лицо её становилось всё бледнее.
— Это… это папа?
— Его телефон. Его переписка. Его «солнышко».
— Может, это недоразумение? Может, кто-то взломал аккаунт?
— Ира, посмотри на даты. На время отправки сообщений. Вспомни, где он был в эти дни.
Дочь опустилась на стул, словно ноги не держали.
— Мам, что ты будешь делать?
Светлана посмотрела на своё отражение в тёмном окне. Пятьдесят восемь лет. Морщинки у глаз. Седые пряди, которые она старательно закрашивала. Всю жизнь она была «женой Анатолия», «мамой Иры», «хозяйкой дома». А кто она сама?
— Завтра подам на развод.
— Мам!
— Не «мам». Я уже всё решила. Не буду устраивать сцен, не буду выяснять отношений. Просто подам документы и всё.
— А если он объяснится? Если попросит прощения?
Светлана горько усмехнулась.
— Знаешь, Ирочка, когда мужчина тридцать пять лет живёт с женщиной и при этом способен три месяца обманывать её… Объяснения уже ничего не изменят.
— Но как же дом? Дача? У тебя нет работы, нет…
— Переживу. Как-нибудь переживу.
Всю ночь Светлана не спала. Перебирала в памяти последние месяцы. Как он стал равнодушнее. Как реже обнимал. Как избегал её взгляда за ужином. Неужели она так слепа была? Или просто не хотела видеть очевидное?
Утром Анатолий вернулся домой поздно, как обычно. Светлана молча подала ему завтрак.
— Света, ты что-то странная сегодня.
— Нормальная я.
— А где мой телефон? Не видела?
Светлана положила аппарат рядом с его тарелкой.
— Вот твой телефон. И вот твоя «солнышко» пишет.
Анатолий побледнел, схватил телефон.
— Света, это не то, что ты думаешь…
— А что я думаю, Толя?
— Это… это просто…
— Друг? Коллега? Родственница?
Он молчал, уставившись в тарелку.
— Сегодня подаю на развод, — спокойно сказала Светлана.
— Света, давай поговорим…
— О чём говорить? О том, как ты три месяца водил меня за нос? О том, как я готовила тебе ужины, пока ты встречался со своим «солнышком»?
— Это случайность! Я не планировал!
Светлана встала из-за стола.
— Знаешь, что самое обидное? Не то, что у тебя есть другая. А то, что ты считал меня настолько глупой, что даже не потрудился скрывать как следует.
В ЗАГСе было многолюдно и шумно. Светлана стояла в очереди с заявлением о разводе, сжимая в руках паспорт и свидетельство о браке. Рядом молодые пары подавали документы на регистрацию, смеялись, строили планы. А она разрушала тридцать пять лет совместной жизни.
— Следующая!
Светлана подошла к окну. Сотрудница ЗАГСа, женщина примерно её возраста, взглянула на документы и сочувственно посмотрела на неё.
— Обоюдное согласие?
— С моей стороны — да. С его… пока не знаю.
— Понимаю. Срок рас смотрения — месяц. Если супруг не возражает против развода и нет несовершеннолетних детей, процедура пройдёт быстро.
Выходя из ЗАГСа, Светлана почувствовала странную лёгкость. Словно сбросила с плеч невидимый груз. Впервые за много лет она действовала, не спрашивая ничьего мнения, не оглядываясь на чужие ожидания.
Дома её ждал Анатолий. Сидел на кухне с виноватым лицом, крутил в руках чашку с недопитым кофе.
— Света, мы должны поговорить.
— О чём, Толя?
— О нас. О наших отношениях. О том, что происходит.
— А что происходит? Ты встречаешься с другой женщиной, я подала на развод. Всё предельно ясно.
— Но ведь мы столько лет вместе! У нас дочь, дом, общие планы…
Светлана села напротив мужа, внимательно посмотрела на него. Когда-то она считала его самым красивым мужчиной на свете. Теперь видела обычного пятидесятидвухлетнего человека с залысиной, мешками под глазами и слабым подбородком.
— Толя, а какие у нас общие планы? Напомни мне.
— Ну… дача. Мы хотели веранду пристроить.
— Ты хотел. Я хотела путешествовать.
— Внуки. Когда Ира замуж выйдет…
— Внуки будут у Иры. А мы с тобой… Нет, Толя, теперь уже только ты будешь стареть в этой квартире.
Анатолий нервно барабанил пальцами по столу.
— Света, я понимаю, ты сердишься. И имеешь право. Но неужели тридцать пять лет ничего не значат?
— Значат. Поэтому я не хочу превращать их в сорок лет лжи и притворства.
— А как же дом? Деньги? У тебя нет работы, нет сбережений…
— Это моя проблема.
— Света, будь разумной! Куда — Куда ты пойдёшь? Что будешь делать?
Светлана встала, подошла к окну. За стеклом моросил мелкий дождь, и город казался серым и унылым.
— Не знаю, Толя. Но это лучше, чем жить с человеком, который считает меня настолько ничтожной, что можно обманывать месяцами.
— Я не считаю тебя ничтожной! Просто… случилось так.
— Случайно три месяца переписываться с женщиной? Случайно встречаться с ней? Случайно врать мне каждый день?
Анатолий опустил голову.
— Я не хотел тебе делать больно.
— Знаешь, что больно? Больно понимать, что человек, с которым ты прожила полжизни, считает тебя дурочкой. Больно осознавать, что пока ты готовила ему ужин, он строчил своей «солнышку» сообщения о встрече.
— Света…
— Нет, Толя. Разговор окончен. Через месяц мы официально разведёмся. До этого времени предлагаю жить раздельно.
— То есть как это?
— Очень просто. Ты снимаешь квартиру или живёшь у своей пассии. Я остаюсь здесь до решения имущественных вопросов.
Анатолий хотел что-то возразить, но взглянул на лицо жены и понял: решение окончательное.
Вечером позвонила Ира.
— Мам, как дела? Как папа воспринял новость?
— Нормально. Даже лучше, чем ожидала. Не устроил истерику, не упрашивал на коленях.
— И что теперь?
— Теперь живём раздельно месяц, потом официальный развод.
— Мам, а ты не боишься? Одна, без работы, в таком возрасте начинать всё сначала?
Светлана задумалась. Боится ли? Да, боится. Но страх жить во лжи оказался сильнее страха неизвестности.
— Боюсь, конечно. Но знаешь что? Первый раз за много лет я не спрашиваю ничьего разрешения на свои поступки. И это… освобождает.
— Если что — я всегда рядом.
— Спасибо, дочка.
На следующее утро Анатолий собрал вещи. Светлана не помогала, не препятствовала — просто пила кофе на кухне, слушая, как он ходит по комнатам, что-то бормочет себе под нос.
— Света, я взял только самое необходимое. Остальное заберу потом.
— Как захочешь.
— И ещё… Мне нужны документы на машину.
— Машина записана на меня. Помнишь, для льготы по налогу?
Анатолий растерянно посмотрел на неё.
— Но я же на ней езжу…
— Ездил. Теперь она понадобится мне.
— Света, ты же не водишь уже лет десять!
— Научусь снова. Или продам. Посмотрим.
Муж стоял в прихожей с сумкой в руках, словно не решаясь уйти.
— Может, мы ещё подумаем? Не будем торопиться?
— Толя, у тебя есть другая женщина. У меня есть достоинство. Каждый идёт своим путём.
Когда за ним закрылась дверь, Светлана села на диван и впервые за два дня заплакала. Не от боли — от облегчения.
Прошла неделя. Светлана привыкала к тишине пустой квартиры, к тому, что больше не нужно готовить на двоих, не нужно ждать позднего ужина, не нужно делать вид, что не замечаешь равнодушия.
Утром она сидела за кухонным столом с чашкой кофе и листала объявления о работе в интернете. Администратор в офисе, консультант в магазине, сиделка… В пятьдесят восемь найти работу оказалось сложнее, чем она думала.
Звонок в дверь прервал её размышления. Светлана глянула в глазок и увидела курьера с огромным букетом роз.
— Светлана Михайловна?
— Да.
— Доставка для вас.
Букет был роскошный — сто алых роз, не меньше. В квартире сразу запахло цветочным магазином. К букету прилагался конверт с письмом и какая-то папка с документами.
Светлана поставила розы в ванну — ваз такого размера у неё не было — и вскрыла конверт.
«Света, я понимаю, что не имею права просить прощения. Понимаю, что сделал тебе больно. Но хочу, чтобы ты знала: ты была лучшей женой, какую только можно представить. Я оказался недостойным тебя.
Не хочу, чтобы из-за моих ошибок ты осталась без средств к существованию. В папке договор о разделе имущества. Квартира, дача, машина, сбережения — всё твоё. Я оставляю себе только одежду и личные вещи.
Знаю, ты гордая и можешь отказаться. Но это не милостыня и не попытка купить прощение. Это справедливость. Ты вложила в нашу семью тридцать пять лет жизни — заслуживаешь получить что-то взамен.
Анатолий.»
Светлана перечитала письмо дважды, потом открыла папку. Договор дарения на квартиру, переоформление дачи, доверенность на банковские счета… Всё оформлено через нотариуса, всё по закону.
Неужели он всерьёз отдаёт ей всё нажитое имущество?
Телефон зазвонил. Звонил Анатолий.
— Света, ты получила букет?
— Получила.
— И документы посмотрела?
— Посмотрела.
— Это не попытка вернуть тебя. Я понимаю — поезд ушёл. Просто хочу, чтобы ты не бедствовала.
— Толя, это серьёзно? Ты действительно отдаёшь мне всё?
— Серьёзно. У Марины есть своя квартира, у неё хорошая работа. А ты… ты отдала семье всю жизнь. Имеешь право на безбедную старость.
Светлана молчала, переваривая услышанное.
— Света, ты там?
— Здесь. Просто… не ожидала.
— Я знаю. Но это правильно. Может, первый правильный поступок за последние месяцы.
— А развод?
— Развод остаётся в силе. Я не прошу тебя передумать. Просто хочу уйти достойно.
После разговора Светлана долго сидела на кухне, вертя в руках договоры. Значит, её звали Марина. Марина с собственной квартирой и хорошей работой. Интересно, сколько ей лет? О чём они разговаривают? Что она видит в Анатолии такого, чего не видела Светлана?
Впрочем, какая разница. Главное — она свободна. И теперь ещё и материально обеспечена.
Вечером приехала Ира. Увидев розы, вытаращила глаза.
— Мам, это что такое?
— Подарок от отца. Прощальный.
— Он хочет помириться?
— Нет. Наоборот. Хочет развестись красиво.
Ира прочитала письмо и договоры.
— Ничего себе! Мам, он действительно оставляет тебе всё?
— Похоже на то.
— А сам где будет жить?
— У своей Марины, видимо.
— Ты знаешь её имя?
— Теперь знаю. И знаешь что? Мне даже любопытно стало. Какая она, эта Марина, если папа ради неё готов начать жизнь с нуля в пятьдесят два года?
Ира села рядом с матерью, обняла её за плечи.
— Мам, а ты не жалеешь? Ну, что так всё получилось?
Светлана задумалась. Жалеет ли? Да, жалко потраченных лет. Жалко иллюзий. Жалко того времени, когда она верила, что их брак крепкий и надёжный.
— Жалко времени, которое потратила на самообман. А что так получилось — нет, не жалею. Лучше поздно, чем никогда.
— И что теперь будешь делать?
— Жить. По-новому. Для себя. Может быть, поеду куда-нибудь. В Европу, например. Всегда мечтала посмотреть Прагу.
— Одна?
— А что в этом страшного? Мне пятьдесят восемь, а не восемьдесят. И теперь у меня есть средства.
Ира улыбнулась.
— Знаешь, мам, ты изменилась. Раньше ты всё время спрашивала разрешения. У папы, у меня, у соседки тёти Нины. А теперь…
— А теперь я спрашиваю только у себя. И это правильно.
— Мам, а можно я переберусь к тебе на время? У меня в квартире ремонт затянулся, а жить в пыли уже невмоготу.
Светлана обняла дочь покрепче.
— Конечно, можно. Будем вместе привыкать к новой жизни.
Через два дня позвонил Анатолий.
— Света, документы в порядке? Всё подписала?
— Всё подписала. Толя, спасибо. Я не ожидала такого поступка от тебя.
— Это меньшее, что я мог сделать. Света… ты не думай плохо о Марине. Она не разлучница. Просто так получилось.
— Я не думаю о ней вообще. Это твоя жизнь, твой выбор.
— Да. Мой выбор. И я должен с ним жить.
В его голосе послышалось что-то грустное, почти жалобное. Светлана хотела спросить, всё ли у него хорошо, но удержалась. Это больше не её забота.
— Толя, удачи тебе. Серьёзно.
— И тебе, Света. Ты заслуживаешь счастья.
После этого разговора Светлана поняла: она его простила. Не потому, что он отдал ей имущество. И не потому, что написал красивое письмо. А потому, что гнев — это слишком тяжёлый груз для начала новой жизни.
Вечером она стояла на балконе, смотрела на город и думала о завтрашнем дне. Завтра она запишется на курсы английского языка. Послезавтра пойдёт в турагентство — выбирать маршрут первого в жизни самостоятельного путешествия. А через месяц получит штамп в паспорте о разводе и официально станет свободной женщиной.
Страшно? Да. Но и интересно. Впервые за тридцать пять лет она не знала точно, что будет завтра. И это не пугало — это вдохновляло.
Прошло три недели. Светлана записалась на курсы английского, купила билеты в Прагу, заказала в турфирме индивидуальную экскурсионную программу. Ира окончательно перебралась к ней, и квартира снова наполнилась жизнью — только теперь это была другая жизнь, без притворства и недосказанности.
Утром в субботу, когда они пили кофе на кухне, Ира вдруг сказала:
— Мам, а я решила не возвращаться в свою квартиру.
— Как это?
— Хочу её продать и купить что-то рядом с тобой. Или вообще остаться здесь. Места хватит, а мне нравится жить с тобой. Ты стала… интереснее.
— Интереснее?
— Ну да. Раньше ты всё время переживала, правильно ли поступаешь, не расстроишь ли кого-то своими решениями. А теперь просто живёшь и радуешься жизни.
Светлана улыбнулась. Действительно, она изменилась. И перемены эти нравились не только ей самой.
В дверь позвонили. На пороге стоял Анатолий с каким-то растерянным видом.
— Можно войти?
— Заходи.
Он прошёл на кухню, поздоровался с Ирой, сел за стол.
— Света, у меня к тебе дело.
— Слушаю.
— Я… у меня проблемы с Мариной.
Ира хотела встать и уйти, но Светлана жестом попросила её остаться.
— Какие проблемы?
— Она хочет официально оформить отношения. Сразу после нашего развода. А я… я не готов.
— И в чём проблема? Разводишься со мной, женишься на ней.
— Не всё так просто. Она требует, чтобы я вернул себе половину имущества. Говорит, зачем отдавать всё бывшей жене, если можно жить в собственной квартире.
Светлана отставила чашку с кофе.
— Толя, а ты что думаешь по этому поводу?
— Я думаю, что договор есть договор. И что ты имеешь право на то, что я тебе подарил.
— Но Марина считает иначе?
— Марина считает, что я поступил глупо и сентиментально. Что нужно быть практичнее.
Светлана и Ира переглянулись.
— Толя, а ты её любишь?
Он долго молчал, потом честно ответил:
— Не знаю. Вначале казалось, что да. А теперь… не знаю.
— Что она тебе говорила про меня?
— Что я слишком долго сидел на шее у жены, что пора начать жить для себя, что ты меня просто использовала…
— И ты поверил?
— Тогда поверил. А теперь вижу, как ты ведёшь себя после развода, и понимаю… понимаю, что она была неправа.
Ира не выдержала:
— Пап, а зачем ты это всё рассказываешь?
— Хочу предупредить маму. Марина может пойти в суд, попытаться оспорить договор дарения.
Светлана спокойно кивнула.
— Пусть пытается. Договор оформлен правильно, у нотариуса, по твоей воле. Никто ничего не докажет.
— Да, но она может создать проблемы. Она… она злая, когда не получает своего.
— Толя, почему ты мне всё это говоришь? Какая мне разница, злая твоя Марина или добрая?
Анатолий опустил голову.
— Потому что… потому что я понял: совершил ошибку. Огромную ошибку.
— Какую именно?
— Променял настоящую семью на красивые глаза и комплименты.
Светлана встала, подошла к окну.
— Толя, что ты хочешь услышать? Что я тебя прощаю и готова забыть всё случившееся?
— Я хочу услышать правду.
— Правда в том, что ты сделал выбор. И я сделала свой. И возврата нет.
— Но ведь мы столько лет вместе!
— Именно поэтому и нет возврата. Потому что я слишком хорошо тебя знаю. И знаю: если ты изменил один раз, изменишь и второй — Света, но люди ведь ошибаются! Разве нельзя получить второй шанс?
— Конечно, можно. С другой женщиной. А у нас с тобой история закончена.
Ира встала из-за стола.
— Пап, мама права. Ты сам сделал выбор. Теперь живи с последствиями.
— Иришка, неужели ты тоже считаешь, что я не заслуживаю прощения?
— Я считаю, что мама заслуживает честности. А ты её обманывал. И если бы она не нашла твой телефон, обманывал бы до сих пор.
Анатолий сидел за столом, сгорбившись, словно постаревший на десять лет.
— Знаешь, Света, я думал, что с Мариной будет по-другому. Что я почувствую себя молодым, влюблённым…
— И что почувствовал?
— Что я просто дурак средних лет, который поверил комплиментам и потерял самое дорогое.
Светлана повернулась к нему.
— Толя, а почему ты решил, что я самое дорогое? Когда встречался с ней, разве думал обо мне?
— Нет, не думал. Но теперь…
— Теперь поздно. Знаешь, я тебе благодарна.
— За что?
— За то, что показал мне правду. Я жила в иллюзиях тридцать пять лет. Думала, что у нас крепкий брак, что мы друг другу нужны. А оказалось — я была удобной домработницей и поварихой.
— Это не так!
— Так. И когда появилась молодая любовница, домработница стала не нужна.
— Света…
— Уходи, Толя. Разбирайся со своей Мариной сам. Это больше не мои проблемы.
После его ухода Ира обняла мать.
— Мам, тебе не жалко его?
— Жалко. Но жалость — не основа для совместной жизни.
Вечером они сидели на диване, смотрели фильм и обсуждали планы на завтра. Светлана окончательно определилась с маршрутом поездки: Прага, Вена, Будапешт. Три недели путешествий, впервые в жизни только для себя.
— Мам, а если папа ещё придёт? Если будет просить вернуться?
— Не вернётся. Я его знаю. Он гордый. Сегодня пришёл, потому что растерялся. А завтра возьмёт себя в руки и больше не появится.
— А ты? Ты его совсем не любишь?
Светлана задумалась.
— Люблю того Толю, которым он был двадцать лет назад. А этого… этого я даже не знаю толком.
На следующий день Светлана получила официальное уведомление о расторжении брака. Тридцать пять лет семейной жизни закончились штампом в паспорте.
Она долго смотрела на документ, потом аккуратно убрала его в папку. Всё. Теперь она официально свободна.
Ира вернулась с работы поздно, нашла мать на кухне за чашкой чая.
— Ну что, мам? Как ощущения?
— Странные. Как будто я всю жизнь носила тесные туфли, а теперь наконец разулась.
— И не страшно?
— А знаешь что? Совсем не страшно. Я думала, будет хуже. А оказалось — легче.
Через неделю Светлана улетала в Прагу. Ира проводила её в аэропорт.
— Мам, ты уверена, что хочешь ехать одна?
— Уверена. Мне нужно побыть наедине с собой. Понять, кто я такая без роли жены и матери.
— Звони каждый день!
— Обязательно.
В самолёте Светлана смотрела в иллюминатор на облака и думала о том, что впереди у неё новая жизнь. Может быть, она встретит кого-то. А может быть, и нет. И то, и другое было бы хорошо.
Главное — она больше не будет жить чужими ожиданиями. Только своими.
