– А что, даже чаю не предложишь? С порога-то?
Кира вздрогнула, оборачиваясь на голос в прихожей. Она только что вошла в квартиру, едва успев скинуть туфли и бросить сумку на пуфик. За спиной, все еще держа в руке ключ, стоял Олег. А за его плечом маячила свекровь, Нина Петровна, смерив невестку цепким, оценивающим взглядом. На ее губах играла вежливая, но холодная улыбка.
– Нина Петровна, здравствуйте. А вы не предупредили, – растерянно пробормотала Кира, пытаясь натянуть на лицо ответную улыбку. Получилось, кажется, не очень.
– А разве матери нужно предупреждать, чтобы сына навестить? – с мягким укором произнесла свекровь, проходя в квартиру так, словно была здесь полноправной хозяйкой. Она сняла свое элегантное кашемировое пальто, аккуратно повесила его на плечики и только потом обернулась. – Я в гости пришла, а стол не накрыт. Плохо! Должна была подготовиться.
Олег тяжело вздохнул и приобнял жену за плечи, легонько сжав.
– Мам, мы только с работы. Какие столы? Кира устала, я устал. Сейчас переоденемся, и я поставлю чайник.
– «Устала», – передразнила Нина Петровна, но сделала это так тихо, что можно было принять за случайный вздох. – В наше время не знали такого слова. И работали, и дом в идеальном порядке держали, и мужа с пирогами встречали.
Кира промолчала, уходя в спальню, чтобы переодеться. За спиной слышался приглушенный разговор Олега с матерью. Он что-то говорил ей строгим, но тихим тоном, она отвечала ему с обиженными нотками. Это был их вечный танец, который Кира наблюдала уже два года, с самой свадьбы. Нина Петровна никогда не устраивала громких скандалов, не лезла с советами по перестановке мебели или смене занавесок. Ее методы были тоньше и куда более ядовиты. Она действовала через сравнения.
Когда Кира вернулась на кухню в домашней футболке и брюках, свекровь уже сидела за столом, изучающим взглядом скользя по фасадам гарнитура.
– Чайник сейчас вскипит, – бодро сказал Олег, доставая чашки. – Будешь с лимоном, мам?
– Мне как обычно, Олежек, – она перевела взгляд на Киру. – А ты, Кирочка, совсем себя не бережешь. Бледная такая. Наверное, питаешься неправильно. Вот помню, Мариночка, бывшая девушка Олега, всегда была такая румяная, свежая. Она знала толк в правильном питании. Готовила так, что пальчики оближешь.
Кира молча взяла из холодильника лимон и начала его нарезать. Руки слегка дрожали. Мариночка. Это было главное оружие Нины Петровны. Невидимая, идеальная соперница, которую превозносили до небес при каждом удобном и неудобном случае.
– Мам, прекрати, – нахмурился Олег. – Марина в прошлом. Моя жена – Кира. И готовит она прекрасно.
– Да я же ничего не говорю! – всплеснула руками Нина Петровна, изображая искреннее недоумение. – Просто вспоминаю. Разве это запрещено? Мариночка была такая… легкая, воздушная. Она умела создавать уют из ничего. У нее дома всегда пахло свежестью и какими-то травами. Она сама их собирала. И никогда не жаловалась на усталость.
Кира поставила на стол вазочку с печеньем и конфеты.
– Угощайтесь, Нина Петровна.
Свекровь смерила вазочку пренебрежительным взглядом.
– Спасибо, деточка. Но я магазинное не очень. Химия одна. Вот Мариночка пекла восхитительные кексы. Без всякой химии, все натуральное. Олежек их так любил. Помнишь, сынок?
Олег с шумом поставил свою чашку на стол.
– Мама. Я просил.
– Молчу, молчу, – поспешно согласилась Нина Петровна и отпила чай. – Ох, горячо. Что у вас нового? Как на работе, Кира? Все сидишь в своей конторе, бумажки перебираешь?
– У меня интересный проект, – сдержанно ответила Кира, работавшая редактором в крупном издательстве.
– Проект… – протянула свекровь. – Главное, чтобы на семью время оставалось. Женщина должна быть хранительницей очага, а не добытчицей. Добытчик – мужчина. А женщина – его надежный тыл. Вот Мариночка… она хоть и работала флористом, но всегда говорила, что семья для нее на первом месте. Она бы ради Олега всем пожертвовала.
Кира почувствовала, как внутри закипает глухое раздражение. Она посмотрела на Олега, ища поддержки. Он выглядел измученным.
– Мам, мы живем в двадцать первом веке. У нас с Кирой партнерские отношения. Мы оба работаем и оба занимаемся домом.
– Партнерские… – фыркнула Нина Петровна. – Слов-то каких нахватались. Семья – это не бизнес-проект. Это труд. Ежедневный, женский труд.
Она просидела у них еще час, методично отравляя атмосферу воспоминаниями об идеальной Марине. Когда она наконец ушла, Олег подошел к Кире и крепко обнял.
– Прости. Я поговорю с ней еще раз.
– Ты говоришь с ней каждый раз, Олег. Ничего не меняется, – устало ответила Кира, прижимаясь к его груди. – Я скоро возненавижу эту Марину, которую даже в глаза не видела. Почему она так зациклена на ней? Вы же расстались сто лет назад.
– Я не знаю, – честно признался Олег. – Они с мамой очень дружили. Иногда мне кажется, что мама любила ее больше, чем меня. Когда мы расстались, она со мной месяц не разговаривала.
В ту ночь Кира долго не могла уснуть. Образ мифической Марины, сотканный из восторгов свекрови, стоял перед глазами. Легкая, воздушная, румяная, идеальная хозяйка, готовая на все ради мужчины. Кира чувствовала себя ее полной противоположностью: земная, уставшая, ценящая свою работу и независимость. И самое страшное – она начала сомневаться в себе. А вдруг Нина Петровна права? Вдруг она, Кира, действительно плохая жена?…
Следующие несколько недель прошли в относительном затишье. Нина Петровна не приходила, только изредка звонила Олегу. Но потом начался новый виток. Однажды вечером, когда они с Олегом смотрели фильм, у Киры зазвонил телефон. Незнакомый номер.
– Алло?
– Кирочка? Здравствуй, это Нина Петровна, – раздался в трубке вкрадчивый голос свекрови. Кира напряглась. Свекровь никогда не звонила ей напрямую. – Я тебя не отвлекаю?
– Нет, что вы. Что-то случилось? С Олегом все в порядке? – Она бросила встревоженный взгляд на мужа, который тут же приглушил звук телевизора.
– С Олегом? Да, конечно. Я по другому вопросу. Помнишь, я рассказывала про Мариночку?
Сердце Киры ухнуло вниз.
– Помню.
– Так вот, я тут случайно наткнулась на ее страничку в соцсети. Столько фотографий красивых! Она сейчас отдыхает где-то на островах. Вся такая загорелая, счастливая. И знаешь, я подумала… ведь она все сама. Ни от кого не зависит. Умница, свой маленький цветочный бизнес открыла. Все сама, представляешь? И на отдых заработала, и родителям помогает. Не то что некоторые, кто на шее у мужа сидит.
Кира замерла, не веря своим ушам. Обвинение было прямым и безжалостным.
– Нина Петровна, я работаю. У меня хорошая зарплата. Мы с Олегом ведем общий бюджет, и я вношу в него ровно половину.
– Да что ты, деточка, я же не про тебя! – фальшиво заворковала свекровь. – Я в общем. О нравах современной молодежи. Ты не принимай на свой счет. Просто подумала, что тебе будет интересно посмотреть. Я тебе сейчас ссылочку пришлю. Полюбуйся, какая девочка молодец. Может, чему-то и научишься.
Через минуту на телефон пришла ссылка. Кира, дрожа от гнева, открыла ее. На нее смотрела улыбающаяся блондинка в бикини на фоне лазурного океана. Десятки фотографий: вот она с коктейлем, вот на яхте, вот с букетом экзотических цветов. Подпись под одной из фотографий гласила: «Мечты сбываются, когда ты много работаешь и веришь в себя! Спасибо Вселенной за новые возможности!».
Кира молча протянула телефон Олегу. Он быстро пробежал глазами по странице, и его лицо окаменело.
– Это уже переходит все границы.
Он тут же набрал номер матери.
– Мам, что это было? Зачем ты звонишь Кире и присылаешь ей это? Ты хочешь разрушить нашу семью?
Кира слышала обрывки фраз Нины Петровны из трубки: «Я просто хотела как лучше…», «Она слишком чувствительная…», «Я просто поделилась…».
Олег слушал молча, его челюсти были плотно сжаты.
– Нет, мама. Ты не хотела как лучше. Ты хотела уколоть, унизить, сделать больно. Я запрещаю тебе звонить Кире. Все вопросы – только через меня. Ты меня поняла?
Он закончил разговор и посмотрел на жену.
– Кир, прости. Я не знаю, что на нее нашло.
– Она считает, что я сижу у тебя на шее, – глухо сказала Кира. – Она думает, что я живу за твой счет.
– Это бред. Полный бред, и ты это знаешь.
– Я-то знаю. Но почему она так думает? Откуда это взялось? Раньше она просто сравнивала, а теперь перешла к прямым обвинениям. Что-то изменилось, Олег.
В тот вечер они долго говорили. Кира впервые призналась, что чувствует себя так, словно участвует в каком-то безумном соревновании с призраком, и она в нем постоянно проигрывает. Олег утешал ее, говорил, что любит только ее и никого больше, что его мать просто пожилая женщина со сложным характером. Но Кира видела, что и он обеспокоен. Поведение Нины Петровны становилось все более иррациональным…
Через пару недель Нина Петровна снова дала о себе знать. На этот раз она позвонила Олегу с необычной просьбой.
– Сынок, мне тут нужно немного денег. Не одолжить, нет. Просто… помоги матери. Тысяч пятьдесят.
Олег удивился. Его мать всегда была очень гордой и никогда не просила денег. Наоборот, старалась им с Кирой что-то подкинуть на праздники.
– Мам, что-то случилось? У тебя проблемы?
– Да нет никаких проблем! – раздраженно ответила она. – Просто нужны. На зубы. Решила импланты поставить, а это дорого.
– Хорошо, я переведу, – без колебаний согласился Олег.
Вечером он рассказал об этом Кире.
– Пятьдесят тысяч на зубы? – усомнилась она. – Странно. Она же в прошлом году ходила к стоматологу, говорила, что все в полном порядке.
– Может, что-то новое вылезло. Она не станет врать о таком.
– Не знаю, Олег. У меня плохое предчувствие. Все это как-то связано: ее нападки на меня, эти странные звонки, теперь деньги…
Предчувствие ее не обмануло. Через месяц Нина Петровна попросила еще семьдесят тысяч. На этот раз на «ремонт в ванной». Олег снова дал, хотя и с меньшим энтузиазмом. Он попытался расспросить мать подробнее, но она уходила от ответа, говоря, что это «не его ума дело».
Когда спустя еще три недели раздался звонок с просьбой о ста тысячах «на путевку в санаторий, давление подлечить», Олег не выдержал.
– Мам, так не пойдет. Куда уходят деньги? У тебя пенсия хорошая, плюс ты сдаешь дедушкину однушку. У тебя должно быть все в порядке. Говори правду.
– Какая тебе правда нужна?! – закричала она в трубку. – Ты сын или следователь? Не можешь матери помочь, так и скажи! На жену свою тратишь, а на родную мать жалко! Она тебя оберет до нитки, вот увидишь!
Олег повесил трубку. Он был бледен.
– Она обвинила тебя. Сказала, что это ты меня разоряешь.
Кира села на диван. Пазл в ее голове начал медленно складываться.
– Олег, а что мы знаем об этой Марине? Кроме того, что она флорист и любит путешествовать.
– Да почти ничего. Расстались мы, потому что я понял, что это не мой человек. Она была… слишком легкой. Не в хорошем смысле. Поверхностной. Все ее интересы сводились к красивым вещам, поездкам и фотографиям. Я хотел чего-то более глубокого.
– А твоя мама? Почему она так ее любила?
– Мама всегда мечтала о такой дочери. Красивой, эффектной, у которой все «как у людей». Она считала, что Марина – идеальная партия для меня. Богатые родители, престижный вуз…
– Богатые родители? – переспросила Кира. – Мне казалось, Нина Петровна говорила, что она «все сама».
– Нет. Ее отец занимал какой-то пост в городской администрации. Они жили очень хорошо.
Кира задумалась. Все это было очень странно. Восторги по поводу самостоятельности Марины, ее мифический «маленький бизнес», и при этом – богатые родители. И постоянные просьбы о деньгах. Что-то здесь не сходилось.
– Олег, а у тебя есть контакты общих знакомых с Мариной? Кого-нибудь, кто мог бы знать, как у нее дела на самом деле?
– Есть один приятель, Лешка. Мы раньше в одной компании общались. Он, кажется, до сих пор с ней иногда видится. А зачем тебе?
– Я хочу понять, что происходит, – твердо сказала Кира. – Я больше не могу жить в этом тумане. Я должна знать, почему твоя мать пытается разрушить нашу жизнь…
Олег, немного поколебавшись, нашел номер Лешки и дал его Кире. Она позвонила на следующий день, представилась и, сославшись на выдуманный повод («хотим пригласить на годовщину свадьбы всех старых друзей»), начала осторожно расспрашивать про Марину.
– Маринка? – удивился Лешка. – Да мы сто лет не виделись. Она же вроде за границу умотала.
– Как за границу? – ахнула Кира. – Ее мать говорила, она в России, бизнес открыла.
– Бизнес? – рассмеялся парень. – Какой бизнес? Она после того, как с Олегом рассталась, связалась с каким-то мутным типом. Он ей золотые горы обещал, какой-то «стартап» в сфере криптовалют. Она в это дело влезла по уши. У отца кучу денег вытянула, у знакомых набрала. А потом этот тип исчез вместе с деньгами. Говорят, она в огромных долгах осталась. Отец ее тогда от нее отказался, сказал, что такую позорную дочь знать не хочет. Она и сбежала куда-то в Юго-Восточную Азию. То ли в Таиланд, то ли еще куда. С тех пор о ней ни слуху ни духу. Это года полтора назад было.
У Киры похолодело внутри.
– А… а у Нины Петровны она не занимала? У мамы Олега?
– У Нины Петровны? – Лешка задумался. – Не знаю точно. Но они очень близки были. Она ей как вторая мать была. Вполне могла. Нина Петровна всегда ею восхищалась, считала ее образцом для подражания. Жаль ее, если и она попала. Маринка умела пыль в глаза пустить.
Кира поблагодарила его и повесила трубку. Руки ее ходили ходуном. Теперь все вставало на свои места. Идеальная Марина оказалась аферисткой. А Нина Петровна…
Она дождалась Олега с работы и выложила ему все, что узнала. Он слушал молча, и лицо его становилось все мрачнее.
– Значит, так… – протянул он, когда Кира закончила. – Мама отдала ей деньги. Скорее всего, крупную сумму. И теперь ей стыдно признаться. Ей стыдно, что ее идеал оказался пустышкой. И она вымещает свою злость и унижение на тебе.
– И просит у тебя деньги, чтобы покрыть свои траты, – добавила Кира. – Она, наверное, отдала ей все свои сбережения. А теперь создает видимость, что у нее все хорошо – зубы, ремонт, санаторий. А на самом деле у нее нет ни копейки.
– И поэтому она говорит, что Марина «все сама», – догадался Олег. – Она пытается убедить саму себя, что не ошиблась. Что Марина вот-вот вернет долг, разбогатеет и докажет всем свою состоятельность. А нападки на тебя… это защита. Ей проще обвинить тебя в расточительности, чем признать, что ее обожаемая Мариночка – мошенница, а она сама – жертва.
Они сидели в тишине. Картина была уродливой и ясной. Вся эта двухлетняя психологическая война была лишь дымовой завесой, скрывающей стыд, глупость и разбитые иллюзии одной пожилой женщины.
– Что будем делать? – спросила Кира.
Олег встал и прошелся по комнате.
– Мы поедем к ней. Прямо сейчас. Этот цирк должен закончиться…
Квартира Нины Петровны встретила их тишиной и запахом валокордина. Она открыла дверь, удивленно глядя на сына и невестку. На ней был старый, застиранный халат. Никакой идеальной блузки, никакой строгой прически. Просто уставшая пожилая женщина.
– Что-то случилось? – встревоженно спросила она.
– Случилось, мама, – жестко сказал Олег, проходя в комнату. Кира вошла следом. – Мы приехали поговорить. Про Марину.
Нина Петровна вздрогнула и побледнела.
– А что про нее говорить? Хорошая девочка, трудится…
– Хватит, мам, – перебил Олег. – Я все знаю. Я знаю, что она заняла у тебя деньги и исчезла. Знаю про ее долги и про то, что ее отец от нее отказался.
Свекровь осела на диван, словно из нее выпустили воздух. Ее лицо исказилось.
– Кто… кто тебе сказал? Это Кира наговорила? Она всегда ее ненавидела, завидовала!
– Кира здесь ни при чем! – повысил голос Олег. – Перестань во всем ее винить! Я сам узнал. Ответь мне на один вопрос: сколько ты ей отдала?
Нина Петровна молчала, глядя в пол.
– Мама! Сколько?
– Все, – прошептала она. – Все, что было. И свои, и то, что от деда осталось… Я думала, это хорошее вложение. Она говорила, что через полгода вернет в тройном размере. Она такая умная, такая пробивная…
– Она мошенница, мама! Она тебя обманула! А ты… ты два года изводила мою жену, унижала ее, врала мне, тянула из нашей семьи деньги… Зачем?
– Я не хотела, чтобы ты знал, – голос Нины Петровны дрогнул, и по ее щеке покатилась слеза. – Мне было стыдно. Стыдно, что я, старая женщина, поверила ей. А эта… – она зло посмотрела на Киру, – она всегда смотрела на меня свысока. Я знала, что она будет радоваться моей ошибке.
– Радоваться? – тихо спросила Кира. – Нина Петровна, я два года жила в аду. Я начала сомневаться в себе, в своем муже, в нашей жизни. Вы чуть не разрушили нашу семью из-за своего стыда. Вы думаете, я могу этому радоваться?
– Ты не понимаешь! – выкрикнула Нина Петровна. – Мариночка была мне как дочь! Я так хотела, чтобы Олег был с ней! Она бы обо мне заботилась, я бы не была одна! А ты… ты отняла у меня сына! Вы живете своей жизнью, а я вам не нужна!
Это была кульминация. Голая, неприкрытая правда, смешанная с ложью и жалостью к себе. Олег смотрел на мать долго, без злости, с огромной, всепоглощающей усталостью.
– Мы были бы тебе нужны, мама. Если бы ты сама нас не оттолкнула. Если бы ты не пыталась столкнуть меня с моей женой. Ты сделала свой выбор. Ты выбрала призрак, иллюзию. А теперь винишь в этом нас.
Он повернулся к Кире.
– Пойдем отсюда.
Они вышли на лестничную площадку. За спиной хлопнула дверь. Они не стали вызывать лифт, а медленно пошли вниз по ступенькам, в оглушающей тишине.
Уже в машине Кира нарушила молчание.
– Мне ее даже немного жаль.
– А мне – нет, – отрезал Олег, глядя прямо перед собой на дорогу. – Мне жаль нас. Жаль тех двух лет, которые она у нас украла.
Он не стал больше давать ей денег. Их звонки друг другу прекратились. Нина Петровна не пыталась извиниться. Кира знала, что она, скорее всего, продолжает винить во всем ее. Но это было уже неважно. Призрак идеальной Марины наконец-то рассеялся, оставив после себя лишь горький привкус разочарования и выжженное поле там, где когда-то могла быть семья. Они с Олегом остались вдвоем, их связь стала только крепче, закаленная в этой странной, нелепой войне. Но оба понимали, что шрам от нее останется навсегда. За ужином в тот вечер они сидели молча. Стол не был накрыт по-праздничному. На нем стояли две тарелки с простой едой. И впервые за долгое время это казалось правильным.
