Алексей с наслаждением потягивал кофе, стоя у окна своей квартиры на девятом этаже.
Тишина субботнего утра была блаженной. Он мысленно планировал день: завтрак, возможно, поездка с женой и дочкой за город, в лес, подышать последним перед зимой свежим воздухом.
Неожиданно раздался резкий, пронзительный звук пришедшего сообщения. Алексей, не отрываясь от созерцания улицы, лениво потянулся за телефоном, лежавшим на подоконнике.
Пришло уведомление от банка. Он ткнул в экран, ожидая увидеть напоминание о платеже за ипотеку или интернет.
Но вместо этого его взгляд уперся в строчку, от которой кровь бросилась в виски.
«Уведомление о штрафе за нарушение ПДД. Сумма к оплате: 5000 рублей.»
— Бред какой-то… ошибка, наверняка, — усмехнулся Алексей.
Он всегда ездил аккуратно, почти педантично. Его серебристый хетчбэк был для него не просто железом, а воплощением порядка и контроля.
Алексей отложил телефон, решив разобраться с ошибкой, как он считал, немного попозже.
Не прошло и десяти минут, как телефон завибрировал снова и снова, и еще раз. Он получал одно сообщение за другим: «Штраф за нарушение ПДД — 1500 рублей», «Штраф за нарушение ПДД — 3000 рублей».
Суммы росли, как снежный ком. Сердце Алексея забилось чаще, дыхание перехватило.
Он открыл приложение банка и перешел в раздел штрафов. То, что мужчина увидел, заставило его мир перевернуться с ног на голову.
Экран был заполнен длинным, бесконечным списком нарушений. Десятки пунктов.
Он лихорадочно стал их просматривать. Превышение скорости на 20-40 км/ч, на 40-60 км/ч, проезд на запрещающий сигнал светофора, выезд на полосу для общественного транспорта, непропуск пешехода, нарушение правил остановки…
Даты нарушений были указаны за последние два месяца. И все — на его машине.
— Это невозможно, — прошептал он, чувствуя, как пол уходит из-под ног. — Я же не ездил так…
И тут его осенило. Последние два месяца его машиной активно пользовался тесть, Степан Игнатьевич.
У того был свой, старенький «Жигуленок», но он постоянно ломался. Когда в прошлый раз «девятка» заглохла окончательно, Ольга, жена Алексея, сжалившись над отцом, уговорила мужа одолжить ему свою машину на время ремонта.
— Леш, папе всего-то на дачу съездить, в поликлинику, по делам, — говорила она умоляюще. — Он же аккуратный, водитель со стажем.
Алексей сомневался. Степан Игнатьевич был человеком старой закалки, водившим еще «Москвичи» и «Волги».
Его манера езды была лихой, бесшабашной, идущей вразрез с современными правилами. Но под напором жены Алексей сдался.
— Ладно, — тогда нехотя согласился он. — Но только на недельку, пока его машину в сервисе подлатают.
Неделя растянулась на два месяца. Степан Игнатьевич находил все новые отговорки: то запчасти не подвезли, то денег нет, то мастер в отпуске.
Алексей нервничал, но терпел, не желая ссор. Он ездил на работу на метро, чувствуя себя неуютно без своего «железного коня».
И теперь этот «конь» принес ему неожиданный «урожай» в виде десятков тысяч рублей штрафов.
— Оля! — крикнул Алексей, и его голос дрогнул от сдерживаемой ярости.
Из спальни вышла жена, заспанная, в мягком халате.
— Что случилось? Еще так рано…
— Рано? — он захохотал, его смех прозвучал истерично. — У нас, можно сказать, ранний урожай! Твой папаша постарался! Смотри!
Он протянул жене телефон. Ольга взяла его, глаза забегали по строчкам, расширяясь от ужаса.
— Господи… Леша, это… это какой-то кошмар.
— Подсчитай-ка, математик. Я насчитал уже больше восьмидесяти тысяч. Восьмидесяти! И это еще не все, я уверен.
— Но… не может быть. Папа не мог… — Ольга побледнела.
— А кто, по-твоему, мог? Я? Или это наша пятилетняя дочь села за руль? — Алексей выхватил из ее рук свой телефон. — Два месяца он носился на моей машине, как угорелый, игнорируя все правила, а теперь я должен за это платить? Звони ему!
Ольга, прикусив губу, набрала номер отца. Тот ответил на звонок дочери не сразу.
— Пап, — голос Ольги дрожал, — ты не ездил последнее время на Лешиной машине… с нарушениями?
Последовала пауза, в которой отчетливо слышалось замешательство.
— Какие нарушения? Я езжу нормально. Как все. Иногда, бывало, немного скорость превышу, но там камеры не должны были сработать. Все так делают…
— Сработали, — перехватил трубку Алексей, стараясь говорить максимально спокойно. — Степан Игнатьевич, вы нахватали штрафов на очень крупную сумму. Я только что получил уведомления.
— Каких штрафов? — голос тестя стал оборонительным. — Это, наверное, ошибка системы. Глюки. Или ты сам где-то налетал, а теперь на меня все вешаешь?
— Ошибка? — Алексей не выдержал, и его ярость прорвалась наружу. — Ошибка на восемьдесят тысяч рублей? Вы за два месяца проехали на красный, обогнали всех, кого можно, и стояли где попало! Вы вообще смотрите на знаки? Вы их знаете?
— Ты каким тоном со мной разговариваешь, мальчик? — загремел Степан Игнатьевич. — Я твою машину не угонял, ты сам разрешил! А как ездить — я сам знаю! Я сорок лет за рулем, тебя еще в помине не было, когда я уже гонял!
— Ваш сорокалетний стаж не отменяет ПДД! — крикнул Алексей. — И не отменяет того, что вы наворотили! Я требую, чтобы вы немедленно оплатили все эти штрафы! Все до единого!
В трубке воцарилась тишина, а затем раздался тихий, но отчетливый, полный презрения шепот:
— Свинья ты…
Алексей остолбенел. Он не поверил своим ушам.
— Что… что вы сказали?
— Я сказал, что ты свинья, — уже громко, с вызовом повторил Степан Игнатьевич. — Мелочная, жадная свинья. Зять мне попался… Дочь замуж за торгаша отдал! Денег у тебя куры не клюют, а ты с родственника, со старика, последние гроши тянешь! Позор!
Алексей слушал слова тестя, и его охватывало странное, ледяное спокойствие. Ярость ушла, сменившись омерзением и горькой иронией.
— Я свинья, — медленно проговорил он. — А вы, выходит, порядочный человек? Который подводит свою же дочь, влезая в долги? Который не несет ответственности за свои поступки? Хорошо, Степан Игнатьевич. Очень хорошо. Запомните этот разговор.
Он положил трубку. Рука его дрожала.
— Что он сказал? — испуганно спросила Ольга.
— Он назвал меня свиньей, — абсолютно бесстрастно ответил Алексей. — За то, что я потребовал оплатить его же штрафы.
— Боже мой… Леша, прости его, он пожилой, он не понимает… — Ольга закрыла лицо руками.
— Он все прекрасно понимает, Оля! — голос Алексея снова сорвался. — Он не дурак! Он просто наглый, безответственный эгоист, который привык, что все ему должны! И ты знаешь что? С сегодняшнего дня я ему ничего не должен.
Он прошел в комнату, взял второй комплект ключей от машины и сунул его в карман.
— Я еду забирать свою машину!
Поездка до дома тестя прошла в оглушительной тишине его собственных мыслей.
Он представил, как Степан Игнатьевич, сидя в его кресле-качалке, смотрит телевизор и ворчит на несправедливость мира.
Алексей подъехал к старой пятиэтажке, где жили Ольгины родители, на такси. Его хетчбэк стоял у подъезда, грязный, с трещиной на лобовом стекле.
Алексей сжал кулаки. Он вошел в подъезд и, поднявшись на нужный этаж, резко позвонил в квартиру.
Дверь открыла теща, Галина Петровна. Ее лицо было испуганным и растерянным.
— Лешенька… заходи…
— Галина Петровна. Я за ключами и за машиной.
Из гостиной вышел Степан Игнатьевич. Он был в старом домашнем халате, в руке — чашка с чаем. Он смерил Алексея высокомерным взглядом.
— А, меценат наш пожаловал. Денег принес на оплату своих выдуманных штрафов?
— Ключи, — коротко бросил Алексей, не в силах смотреть на него. — От моей машины.
— Забирай, — Степан Игнатьевич с издевкой бросил ключи на пол, у ног зятя. — Твое убогое ведро мне и даром не надо. Езди на нем сам, считай свои копейки.
Алексей медленно, с невероятным усилием воли наклонился и поднял с пола ключи.
Мужчина почувствовал на себе взгляд тестя — полный торжествующего презрения.
— Штрафы, Степан Игнатьевич, — тихо, но четко произнес Алексей, — будут ваши. Все. Я их оформлю на вас. И если вы не оплатите, это грозит вам уже не денежным взысканием, а реальным лишением прав или исправительными работами. Думайте.
Мужчина знал, что ничего этого не будет, так как по закону вся вина лежит на нем.
Он развернулся и вышел, хлопнув дверью. За спиной он услышал истошный крик тестя:
— Вон как! Зятек на старика управу нашел! В тюрьму упечь отца жены хочет! Благодарю, душевный!
Алексей сел в свою машину. В салоне пахло табаком и чем-то затхлым. Он завел двигатель и уехал, не оглядываясь на ненавистный подъезд.
Вечер того дня был тяжелым и молчаливым. Ольга плакала в спальне. Алексей сидел на кухне, тупо уставившись в стену.
Он чувствовал себя не просто обворованным и оскорбленным, а опустошенным.
Речь шла не только о деньгах, но и о доверии, которое было растоптано. Об уважении, которого, оказалось, никогда и не было.
Через несколько дней Алексей все-таки решил оплатить все штрафы.
Прошла неделя
Отношения супругов были натянуты, как струна. Однажды вечером, когда они молча ужинали, раздался звонок на мобильный Ольги. Она посмотрела на экран и побледнела.
— Мама…
Она вышла в гостиную. Алексей слышал обрывки разговора: «…не выдерживает… давление… слег… врача вызывали… все из-за этих твоих штрафов… он же не переживет…»
Ольга вернулась на кухню, ее лицо было мокрым от слез.
— Леша… Папе плохо. У него давление подскочило, он не встает. Мама говорит, все из-за этого стресса… из-за штрафов. Он не может их оплатить, у него нет таких денег. Он… он умрет.
Алексей отложил вилку и посмотрел на жену — измученную, разрывающуюся между двумя любимыми мужчинами.
— Я уже оплатил все сам, — тихо сказал он. — Только больше он нашу машину не получит.
Ольга бросилась к мужа, обняла его и зарыдала на плече.
— Прости меня, Лешенька, прости… Я знаю, что он не прав… но он же мой отец…
Через пару минут Ольга позвонила матери и сообщила о том, что им не о чем больше переживать.
В этот момент в квартире на другом конце города Степан Игнатьевич, выслушав от жены отчет о разговоре с дочерью, с удовлетворением перевернулся на другой бок и усмехнулся в подушку.
Пожилой мужчина был очень рад тому, что его манипуляции снова принесли свои плоды.
