«Ты опять в своей земле копаться?» — бросил мне муж, когда я собиралась на работу. Я, ландшафтный дизайнер, привыкла к его презрению. Но я и представить не могла, что моя работа на участке у нового клиента станет началом конца нашего брака. А мой сын, которого я взяла с собой, случайно вскроет тайну, которую мой муж так отчаянно пытался скрыть.
***
— Опять в своей земле копаться? — голос мужа, Вадима, сочился неприкрытым презрением. Он стоял в дверях спальни, идеально выбритый, в дорогом костюме, а я в это время натягивала рабочие джинсы. — Марина, ты не устала изображать из себя крестьянку?
Я промолчала, крепко стиснув зубы. Любой мой ответ привёл бы к очередному скандалу, а у меня не было на это ни сил, ни времени. Шестилетний Пашка уже ждал в коридоре.
— Няня заболела, я беру его с собой, — коротко бросила я, зашнуровывая ботинки.
— Прекрасно! — Вадим картинно всплеснул руками. — Паша будет дышать пылью на какой-то даче, пока его мать ковыряется в клумбах. Увольняйся! Я сто раз говорил, я могу нас обеспечить.
— Чтобы ты потом попрекал меня каждым куском? — не выдержала я. — Спасибо, проходили. «Сидишь дома, ничего не делаешь, только деньги транжиришь». Я это уже слышала.
Его лицо окаменело. Он ненавидел, когда я напоминала ему о его же словах.
Я промолчала, вспомнив, как когда-то этот же голос шептал мне совсем другие слова.
Мы познакомились семь лет назад, в самый тяжёлый период моей жизни. Моя первая, всепоглощающая любовь, отец Пашки, трагически погиб. Я осталась одна, с разбитым сердцем и крошечной, едва зародившейся жизнью внутри.
Вадим, успешный, напористый, на несколько лет старше, появился словно рыцарь в сияющих доспехах. Он окружил меня такой заботой, что я, ослеплённая горем, приняла её за любовь. Он знал о моей беременности. «Чужих детей не бывает, — говорил он. — Этот малыш будет моим сыном. Я о вас позабочусь». И я поверила. Я так хотела верить.
А теперь его «забота» превратилась в ежедневные упрёки.
Его успешность превратилась в высокомерие, а забота — в тотальный контроль и унижение. Особенно его раздражала моя работа, моя маленькая фирма по ландшафтному дизайну. Он считал её «не престижным хобби».
— Паш, пойдём, — я взяла сына за руку, стараясь не смотреть на Вадима.
— Мам, а мы надолго? — прошептал Пашка, когда мы уже спускались в лифте.
— Постараюсь побыстрее, солнышко. Поиграешь там, пока я буду работать, хорошо?
Мой новый объект был в элитном коттеджном посёлке. Огромный участок, который нужно было превратить в райский сад. Хозяева, молодая пара, сейчас были за границей, оставив мне полную свободу действий.
Рядом с «моим» участком стоял старый, немного запущенный, но очень красивый дом, утопающий в зелени. Говорили, там живёт какой-то старик, учёный или архитектор на пенсии, который почти не выходит из дома.
Пока я размечала зоны для будущих посадок, Пашка исследовал территорию. Он был мальчиком тихим и послушным, привыкшим развлекать себя сам. Через пару часов он подбежал ко мне.
— Мам, а можно я тому дедушке чаю отнесу? Из термоса. Он там в окне сидит, такой грустный.
Я посмотрела на соседний дом. Действительно, в окне видн силуэт.
— Ну, не знаю, Паш. Это как-то неудобно.
— Ну пожалуйста! Он совсем один!
Сердце дрогнуло. Я налила в крышку-чашку наш травяной чай и протянула сыну.
— Хорошо. Только будь вежливым. Отдай чай, скажи «приятного аппетита» и сразу назад. Понял?
— Понял! — обрадовался он и побежал к соседской калитке, которая, на удивление, оказалась не заперта.
Я проводила его взглядом и вернулась к работе. Прошло минут пятнадцать, двадцать… Я начала беспокоиться. Куда он пропал? Я уже собиралась идти за ним, как из калитки выскочил сияющий Пашка.
— Мама, смотри!
В его руке был зажат маленький, потемневший от времени латунный ключик на грубой бечёвке.
— Это что?
— Это дедушка Иннокентий Павлович дал! Он сказал, это ключ от «сада воспоминаний». А ещё велел никому не показывать. Особенно мужчинам в дорогих костюмах.
Я растерянно смотрела на странный ключ. Что за «сад воспоминаний»? И при чём тут мужчины в костюмах? Старик явно был с причудами.
— Он смешной такой, — продолжал щебетать Пашка. — Спросил, как папу зовут. Я сказал. А он так нахмурился и сказал: «Значит, тем более никому не показывай».
Мороз пробежал по коже. Какая-то нелепая, абсурдная ситуация. Я сунула ключ в карман, решив, что позже просто верну его старику. Но тревожное чувство уже поселилось в душе.
***
Вечером, когда Пашка уже спал, я достала этот странный ключ. Он был старинным, с витиеватой головкой, явно от какого-то маленького замка — шкатулки или ящика. «Сад воспоминаний». Что за бред? А фраза про «мужчин в дорогих костюмах» и реакция на имя Вадима не давала покоя.
Когда муж вернулся с работы, он был на удивление не в духе. Обычно его злость была громкой и показательной, а тут он был тихим и каким-то напряжённым.
— Ну что, как поработала, агроном? — спросил он, не глядя на меня, пока наливал себе виски.
— Нормально. Вадим, что-то случилось?
— С чего ты взяла? — он резко обернулся. — Всё в порядке. Просто устал.
Он сел в кресло и вдруг спросил, глядя в стену:
— Я видел твой новый контракт на столе, — сказал он, не глядя на меня. — Элитный посёлок «Сосновый бор», участок номер двенадцать. Хорошее место.
Я напряглась. Он никогда не интересовался моими контрактами.
— Да, работы много.
— А кто соседи? — небрежно спросил он. — Говорят, там живут одни оригиналы.
— Не знаю. Видела только старика в соседнем доме.
Он резко повернулся ко мне. В его глазах на мгновение мелькнул страх.
— Ты с ним говорила? Или Паша?
— Нет. А что за допрос, Вадим?
— Просто спросил! — рявкнул он. — Нельзя уже поинтересоваться жизнью своей семьи?!
Он залпом допил виски и ушёл в кабинет, громко хлопнув дверью. А я осталась стоять посреди гостиной, и пазл в моей голове начал складываться в очень уродливую картину. Вадим что-то знал. Этот старик, его странное предупреждение и внезапный интерес мужа — всё это было связано.
На следующий день я снова поехала на объект. Пашку оставила с няней, которая наконец выздоровела. Мне нужно было поговорить с Иннокентием Павловичем. Но сколько я ни звонила в калитку, никто не открыл. Дом выглядел безжизненным.
Я уже собиралась уходить, когда ко мне подошёл незнакомый мужчина. Высокий, подтянутый, с умными и немного усталыми глазами.
— Здравствуйте. Простите, вы здесь работаете? — спросил он.
— Да, я ландшафтный дизайнер. Марина.
— Дмитрий. Я архитектор. И, можно сказать, местный общественник.
Я смотрю, тут намечаются масштабные преобразования.
Он кивнул на мой участок.
— Да, будет красивый сад, — улыбнулась я.
— Я не про сад, — он помрачнел. — Я про то, что за ним. Этот лес. Ходят слухи, что компания «Строй-Гарант» собирается его вырубить и построить тут элитный комплекс. Вы ничего не слышали?
«Строй-Гарант». Это была компания, где Вадим занимал должность исполнительного директора. Он был правой рукой владельца, некоего Резникова.
— Мой муж… он там работает, — осторожно сказала я.
Дмитрий посмотрел на меня с новым интересом.
— Вот как. Тогда вам, возможно, известно больше, чем мне. Они пытаются выкупить все прилегающие участки. Остался только один несговорчивый владелец.
Он посмотрел на дом Иннокентия Павловича.
— Он?
— Он, — кивнул Дмитрий. — Иннокентий Павлович — легендарный архитектор старой школы. Этот дом и земля принадлежали ещё его отцу. Он ни за что их не продаст. Резников на него уже давно давит.
Я снова посмотрела на дом старика. Теперь его упрямство приобретало смысл.
— Мне нужно идти, — Дмитрий взглянул на часы. — Был рад познакомиться, Марина. Если что, я часто тут бываю, проверяю, чтобы эти… строители не нарушали границ.
Он ушёл, а я осталась со своими мыслями. «Строй-Гарант». Вадим. Резников. Старик, который не продаёт землю. И ключ от «сада воспоминаний». Всё это звенья одной цепи. И мне стало по-настоящему страшно.
***
На следующий день мне повезло. Когда я подъехала к участку, калитка в сад Иннокентия Павловича была приоткрыта. Он сам, худой, сутулый, в старом свитере, подрезал розы.
— Иннокентий Павлович? — тихо позвала я.
Он вздрогнул и медленно обернулся. Его лицо, покрытое сеткой морщин, было строгим, но глаза смотрели пронзительно и ясно.
— А, это вы. Мать того славного мальчика. Проходите.
Я вошла в его сад. В отличие от дома, сад был в идеальном порядке.
— Я хотела вернуть вам это, — я протянула ему ключ. — И спросить… что вы имели в виду?
Он даже не взглянул на ключ.
— Мой муж… он работает в «Строй-Гаранте», — решилась я.
Старик замер, секатор в его руке безвольно повис.
— Вот как, — протянул он после долгой паузы. — Значит, Резников подослал тебя шпионить? Думал, через женщину будет проще?
— Что? Нет! Я ничего не знала! — возмутилась я. — Я просто делаю свою работу. А потом мой сын принёс этот ключ, вы сказали странные вещи, а мой муж… он стал вести себя подозрительно. Я хочу понять, что происходит!
Он долго смотрел на меня, словно решая, можно ли мне доверять.
— Я знаю, кто твой муж, — наконец сказал он глухо.
— Резников — вор, и твой муж его верный пёс.
— Я его тесть. Бывший. Моя дочь… его первая жена Аня… она погибла. А он теперь верный пёс Резникова, человека, который разрушил мою жизнь. Когда твой мальчик назвал имя своего отца и сказал, что он строитель, я всё понял.
Голова закружилась. Аня… Так звали первую жену Вадима. Он говорил, что она погибла в автокатастрофе. Он никогда не говорил, кто были её родители.
— Они хотят эту землю. Но дело не в земле. Дело в том, что на ней. И в том, что под ней.
— А что под ней? — прошептала я.
— Правда, — усмехнулся он. — Та самая, которую они много лет назад похоронили. А ключ… это просто ключ. От старого парника в дальнем углу моего сада. Там я храню садовый инвентарь. И свои воспоминания.
Я чувствовала он что-то недоговаривал.
— Почему вы тогда сказали Паше никому его не показывать?
— Потому что чужое брать нехорошо, — отрезал он и отвернулся к своим розам, давая понять, что разговор окончен.
Я вышла от него в полной растерянности. Он явно играл в какую-то свою игру. «Старый парник в дальнем углу сада».
Весь день я работала как в тумане. Мысли путались. С одной стороны, хотелось бросить всё, забрать сына и уехать куда-нибудь подальше от Вадима и его тёмных дел. С другой — я понимала, что просто так он меня не отпустит. И это любопытство… жгучее, опасное любопытство.
Под вечер снова появился Дмитрий.
— Опять вы здесь, — улыбнулась я. Удивительно, но его присутствие успокаивало.
— Контролирую периметр, — усмехнулся он. — Ну что, не слышно новостей от вашего мужа? Когда бульдозеры приедут?
— Я с ним не разговариваю на эту тему. Он… не любит, когда я лезу в его дела.
— Понимаю, — он посерьёзнел. — Такие, как Резников и его команда, не любят, когда кто-то вообще лезет в их дела. Я уже год пытаюсь доказать, что они строят на опасных грунтах, используя поддельные экспертизы. Но у них везде всё схвачено.
Он посмотрел на дом старика.
— А Иннокентий Павлович — мой бывший преподаватель. Гениальный архитектор. Резников когда-то был его учеником и партнёром. А потом… он украл у него всё: проекты, репутацию, деньги. И построил свою империю на обломках карьеры учителя. Теперь ему нужен последний кусок — эта земля, чтобы окончательно его уничтожить.
Теперь всё встало на свои места. Это была не просто бизнес-война. Это была личная месть.
— А что на этой земле? Почему она так важна?
— Я не знаю, — покачал головой Дмитрий. — Иннокентий Павлович не говорит. Но что-то мне подсказывает, что там спрятан тот самый рычаг, который может обрушить всю империю Резникова.
Мы помолчали. Я смотрела на старый, заросший плющом парник в дальнем углу сада Иннокентия Павловича. И я знала, что должна туда попасть.
***
Ночью я не могла уснуть. Слова Дмитрия, загадки Иннокентия Павловича, ледяное молчание Вадима — всё это сплелось в тугой узел. Я должна была действовать.
Дождавшись, когда Вадим уедет на работу, я отвезла Пашку к няне и рванула в посёлок. Я чувствовала себя героем дешёвого детектива — сердце колотилось, ладони вспотели. План был прост и безумен: проникнуть в сад старика и открыть этот парник.
Калитка, как ни странно, снова была не заперта. Видимо, старик не боялся воров. Или тот, кого он боялся, не стал бы входить через калитку. Я пробралась в дальний угол сада.
Это было удивительное сооружение — изящный каркас из потемневшего металла и стекла, какие строили в прошлом веке. Явно работа мастера.
Ключ вошёл в скважину как влитой. Поворот, щелчок — и замок открылся.
Внутри, сквозь пыльные стёкла, лился мягкий свет. Пахло землёй и сухими травами.
Пустые ящики, старые горшки, ржавый инвентарь. Ничего похожего на тайник. Я уже начала думать, что старик просто посмеялся надо мной, как вдруг мой взгляд упал на старый деревянный стеллаж. Одна из досок на нижней полке казалась новее остальных. Я поддела её ногтями — она легко отошла. Под ней был неглубокий тайник.
В нём лежала тонкая папка из кожзаменителя. Дрожащими руками я открыла её. Внутри были не деньги и не драгоценности. Там были документы. Аккуратно подшитые листы с расчётами, чертежами и… дневниковыми записями.
Я начала читать. Это был дневник Иннокентия Павловича, который он вёл много лет назад. Он подробно описывал их совместный с Резниковым проект — инновационный жилой комплекс. Он описывал, как нашёл уникальное геологическое образование под этой землёй — пустоты, которые можно было укрепить по его новой технологии и использовать как подземные паркинги, экономя пространство. Это было его ноу-хау.
А дальше… дальше шли записи о том, как Резников, поняв ценность технологии, подделал геологическую экспертизу, объявив землю непригодной для строительства. Он обманом заставил Иннокентия Павловича отказаться от своей доли в проекте за бесценок, а сам начал готовиться к тому, чтобы выкупить участок и использовать технологию учителя.
Но самое страшное было в конце. Несколько листов, исписанных другим почерком. Это были копии финансовых отчётов «Строй-Гаранта». И подпись под многими из них… Вадим. Мой муж. Он не просто был «верным псом». Он был основным участником всей этой финансовой аферы. Он помогал Резникову отмывать деньги через подставные фирмы, готовя рейдерский захват земли своего бывшего тестя…
Я перевернула страницу и увидела старую фотографию. Молодой Иннокентий Павлович обнимал девушку, мою ровесницу. А рядом стоял совсем молодой Вадим. Подпись гласила: «Аня и Вадим. Помолвка. 1998 год».
В этот момент за моей спиной хрустнула ветка. Я резко обернулась. В дверях парника стоял Вадим.
— Наигралась в шпионов, Марина? — его голос был тихим и страшным. — Я так и знал, что ты сунешь свой нос куда не следует. Отдай папку.
— Вадим… что всё это значит? Аня… она была его дочерью?
— Это тебя не касается! — он шагнул ко мне. — Я предупреждал тебя. Я просил жить спокойно. Но тебе же нужно было лезть!
Он бросился ко мне. Я отскочила, инстинктивно прижимая папку к груди. Он был сильнее, он схватил меня за руку. Я закричала, вырываясь, и со всей силы оттолкнула его. Он не удержал равновесие и налетел на стеллаж. С грохотом посыпались горшки и ящики.
Я не стала ждать. Я выскочила из парника и побежала. Не разбирая дороги, через кусты, через клумбы, я бежала к спасительной калитке. Я слышала его ругань за спиной. Выскочив на улицу, я прыгнула в машину, заблокировала двери и вдавила педаль газа в пол. В зеркале заднего вида я видела его яростное лицо. Теперь он не остановится ни перед чем.
***
Я ехала, не разбирая дороги, слёзы застилали глаза. Предательство. Какое страшное, всеобъемлющее слово. Вся моя жизнь, мой брак — всё было построено на чудовищной лжи. Вадим не просто был карьеристом. Он был соучастником преступления против отца своей погибшей жены.
Я не могла ехать домой. Я не могла ехать к няне. Единственный человек, который пришёл мне в голову, был Дмитрий. Я нашла его визитку, которую он мне дал, и дрожащими пальцами набрала номер.
— Дмитрий? Это Марина. Мне нужна помощь. Срочно.
Мы встретились в маленьком кафе на окраине города. Я, всё ещё в испачканной землёй одежде, и он, встревоженный и серьёзный. Я выложила перед ним папку и, заикаясь, рассказала обо всём: о ключе, о парнике, о дневнике и о Вадиме.
Он слушал молча, его лицо становилось всё более мрачным. Потом он осторожно взял папку и начал листать документы.
— Я знал, — тихо сказал он, не отрывая взгляда от бумаг. — Я знал, что Резников его обокрал. Но чтобы так… С участием мужа его собственной дочери… Марина, это… это доказательства мошенничества в особо крупном размере. И не только. Здесь данные о подкупе чиновников, о поддельных тендерах…
— Аня… — прошептала я. — Он сказал, она погибла в аварии.
— Да, — кивнул Дмитрий. — Это случилось вскоре после того, как она узнала, что Вадим работает на Резникова против её отца. Говорили, она ехала от него после страшной ссоры… Официальная версия — не справилась с управлением.
Но теперь эта версия казалась мне не такой уж и официальной.
В этот момент зазвонил мой телефон. Вадим. Я сбросила. Пришла СМС: «Ты совершила самую большую ошибку в своей жизни. Если не вернёшь папку через час, можешь попрощаться со своим выродком».
Кровь отхлынула от моего лица.
— Он угрожает Паше.
— Спокойно. Он блефует. Он не тронет его, это слишком рискованно. Он хочет запугать тебя, заставить привезти ему документы. Где Паша сейчас?
— У няни.
— Звони ей. Скажи, что задерживаешься, и попроси ни в коем случае никому не открывать дверь. И не говорить, что Паша у неё. Пусть скажет, что он с тобой.
Я так и сделала. Няня, слава богу, была женщиной понятливой и сразу почувствовала неладное.
— Что теперь? — спросила я, когда закончила разговор.
— Мы едем в безопасное место. Оттуда я свяжусь со своими людьми. И нужно забрать Пашу.
Вечером, под покровом темноты, мы подъехали к дому няни. Дмитрий остался в машине, а я, стараясь выглядеть как можно более естественно, поднялась за сыном. Сонный Пашка ничего не понял. Мы быстро спустились и сели в машину.
Когда мы уже отъезжали, на телефон снова пришла СМС от Вадима. Я открыла её и замерла.
«Если ты думаешь, что этот бастард тебя спасёт, ты ошибаешься. Я уничтожу и тебя, и его, и твоего старика».
— Что там? — спросил Дмитрий, увидев моё лицо.
Я молча протянула ему телефон.
— Господи… — выдохнул он. — Он… он знает?
— Я никому не говорила, — прошептала я. — Ни единой душе. Паша… он от человека, которого я любила до Вадима. Он погиб. Вадим появился, когда я уже знала, что беременна. Он сказал, что это неважно, что он примет и полюбит моего ребёнка как своего…
Слёзы снова хлынули из глаз. Вся моя жизнь, до последнего кирпичика, оказалась ложью. Он не просто принял моего ребёнка. Он использовал меня и моего сына как прикрытие, как часть своего имиджа респектабельного семьянина. А теперь эта фальшивка хотела меня уничтожить.
***
Дом Дмитрия оказался настоящей крепостью — современный, но уютный, окружённый высоким забором. Пашка, ничего не подозревая, уснул, как только его голова коснулась подушки. А мы с Дмитрием сидели на кухне до глубокой ночи. Он сделал несколько звонков, говорил тихо, используя какие-то шифры и условные фразы.
— Завтра утром приедет мой человек, — сказал он, закончив последний разговор. — Он заберёт копии документов и передаст их куда следует. Процесс пойдёт. Но ближайшие пару дней нам лучше не высовываться. Вадим и Резников в ярости. Они будут искать тебя.
— А Иннокентий Павлович? — спохватилась я. — Они же могут ему навредить! Он там один!
— Я уже обо всём позаботился, — успокоил меня Дмитрий. — К нему поехали мои друзья, крепкие ребята. Побудут у него под видом дальних родственников. Так что он в безопасности.
Я немного выдохнула. Дмитрий оказался невероятно надёжным и деятельным. Рядом с ним паника отступала, уступая место холодной решимости.
— Спасибо, — тихо сказала я. — Если бы не ты…
— Не за что, — он накрыл мою руку своей. — Мы делаем одно дело. Мы восстанавливаем справедливость.
Следующий день прошёл в напряжённом ожидании. Человек приехал, забрал флешку с отсканированными документами и уехал. Дмитрий постоянно был на телефоне. А я старалась развлекать Пашку, чтобы он не почувствовал общей тревоги.
— Мам, а мы здесь надолго? — спросил он вечером. — А папа знает, где мы?
— Мы в гостях, солнышко. А папа… он очень занят на работе.
Мне было тошно от собственной лжи. Но правда была ещё страшнее.
Ближе к ночи раздался звонок. Дмитрий взял трубку, и я увидела, как его лицо изменилось.
— Понял. Будем готовы, — коротко бросил он и отключился.
— Что случилось?
— Мой источник сообщил… Вадим узнал, где мы. У него, оказывается, был жучок в твоей машине. Он не смог отследить нас сразу, потому что мы заехали в зону, где нет покрытия, но сейчас он знает примерный район. Они едут сюда.
— Боже… — прошептала я. — Полиция…
— Полиция будет, — твёрдо сказал Дмитрий. Спецгруппа уже выехала, но им нужно время. А эти ребята будут здесь с минуты на минуту.
Он подошёл к стене и нажал на панель. Часть стены беззвучно отъехала в сторону, открывая тяжёлую стальную дверь.
— Это «комната безопасности», — тихо пояснил он. — Тайное убежище. Стены укреплены, дверь пуленепробиваемая, есть отдельная вентиляция и связь. Нас здесь не достанут. Идите туда с Пашей, быстро!
— А ты? — с ужасом спросила я.
— Я должен их встретить. Задержать до приезда группы. Не волнуйся, у меня есть чем.
Он открыл сейф и достал охотничье ружьё.
— Дима, нет! Это опасно! Пойдём с нами!
— Марина, иди! — его голос стал жёстким. — У нас нет времени спорить. Защити сына. Это главное.
В этот момент снаружи раздался визг тормозов. Я схватила сонного Пашку на руки и бросилась в потайную комнату. Дмитрий захлопнул за нами тяжёлую дверь.
Мы оказались в небольшом помещении с монитором видеонаблюдения, запасом воды и аптечкой. На экране было видно крыльцо дома. Через несколько секунд на нём появились трое: Вадим, Резников и ещё один амбал.
— Открывайте! Мы знаем, что вы там! — раздался усиленный мегафоном голос Резникова. — Отдайте папку, и, может быть, мы оставим вас в живых!
Дмитрий вышел на крыльцо с ружьём в руках.
— Убирайтесь с моей земли, — спокойно сказал он.
— Не строй из себя героя! — оскалился Вадим. — Моя жена украла то, что принадлежит нам!
Снаружи началась перепалка. Вадим и его головорез попытались пойти на штурм. Дмитрий выстрелил в воздух. Они отступили.
— Ты пожалеешь об этом! — кричал Вадим. — Я сожгу твой дом вместе с тобой и этой…
Он не договорил. С воем сирен на подъездной дороге показались машины спецназа. Вадим и Резников замерли. Их лица выражали смесь ярости и неверия. Бежать было некуда. Через минуту их уже укладывали лицами в гравий.
Я открыла дверь и выбежала на крыльцо. Дмитрий опустил ружьё и крепко обнял меня. Всё было кончено.
***
После той ночи наша жизнь перевернулась. Резников и Вадим, поняв, что доказательств против них более чем достаточно, начали давать показания, сдавая всю свою сеть — коррумпированных чиновников, продажных экспертов, бандитов. Дело получилось громким, федерального масштаба.
Вадима лишили родительских прав, хотя он и не пытался за них бороться. На одном из допросов он холодно подтвердил, что женился на мне «из жалости» и ради имиджа семейного человека, который был важен для его карьеры. Каждое его слово было как пощёчина, но странным образом это приносило облегчение. Маска была сорвана окончательно.
Иннокентий Павлович, чьё имя было полностью восстановлено, а технология признана гениальной, стал настоящей звездой в архитектурных кругах. Он отозвал все доверенности и в благодарность за спасение документов и, по сути, его чести, сделал невероятный жест. Он переписал свой дом и землю на Пашку, назначив меня его официальным опекуном до совершеннолетия.
— У меня никогда не было внуков, — сказал он мне, когда мы сидели в его саду. — Аня не успела… Пусть хоть этот мальчик вырастет в доме, который так любила моя дочь.
Я плакала и благодарила его. Это был не просто дом. Это было будущее. Будущее, свободное от страха и лжи.
Мы с Дмитрием, пережив всё это, стали не просто близки. Мы стали одним целым. Он не пытался заменить Пашке отца, он просто стал ему другом. Старшим, мудрым, надёжным другом, который учил его запускать воздушного змея, вырезать из дерева смешные фигурки и рассказывал о звёздах.
Однажды вечером, когда Пашка уже спал, мы сидели на террасе.
— Знаешь, — сказал Дмитрий, глядя на меня, — когда я впервые тебя увидел, ты показалась мне такой хрупкой. Словно цветок, который пытается пробиться сквозь асфальт.
— А теперь? — улыбнулась я.
— А теперь я вижу, что ты не цветок. Ты — само дерево. С сильными корнями, которое ни одна буря не сломает.
Он достал из кармана маленькую коробочку.
— Я не знаю, готова ли ты к этому… И я не хочу торопить. Но я хочу, чтобы ты знала. Я хочу быть частью твоего сада. Всегда.
Он открыл коробочку. Внутри лежало простое кольцо с маленьким, чистым, как капля росы, камнем.
Я смотрела на него, на кольцо, на сияющие звёзды над нашими головами, и понимала, что мой «сад воспоминаний» наконец-то начал зарастать старыми ранами и давать новые, счастливые побеги.
Как вы думаете, сможет ли Марина по-настоящему забыть прошлое и построить новое счастье, или тени прошлого всегда будут преследовать её?
