— Мам, смотри, какие у нее тряпки! — Света вытащила из шкафа синюю блузку и поднесла к себе. — Это же явно не ее размер. Может, мне отдаст?
Арина замерла на пороге спальни. Ключ в руке еще не успел упасть в сумку. Она только что вернулась с работы, даже куртку не сняла, а в ее квартире, в ее собственной спальне, рылись в ее вещах.
— Вера Николаевна, — голос прозвучал тише, чем хотелось. — Что вы делаете?
Свекровь обернулась, не выпуская из рук другое платье — то самое, зеленое, которое Арина купила на распродаже три месяца назад и еще ни разу не надела.
— А, Аринка, пришла. Мы тут со Светочкой решили помочь тебе разобрать гардероб. Столько старья накопилось, просто ужас. Света как раз собралась на собеседование, думаю, что-нибудь из твоего можно подобрать.
— Подобрать? — Арина сделала шаг вперед. — Из моего шкафа?
— Ну а что такого? — Света пожала плечами, примеряя блузку перед зеркалом. — Тебе же все равно не жалко. У тебя тут половина вещей с бирками висит.
Арина подошла ближе и выхватила блузку из рук Светы. Пальцы дрожали.
— Как вы вообще сюда попали?
Вера Николаевна вздохнула и аккуратно положила зеленое платье на кровать.
— Паша дал мне ключи. Я же говорила ему, что у меня давление скачет, мне нужно полежать днем. А у вас тут тихо, спокойно. Вот я и прилегла на часок. Потом Светочка заехала, ну и решили заодно порядок навести.
— Какой порядок? — Арина почувствовала, как внутри все сжимается. — Вы роетесь в моих личных вещах!
— Личных? — Света хмыкнула. — Да брось ты. Паша — мой брат. Значит, и я тут своя. Или ты против родственников моего брата?
Арина развернулась и вышла из спальни. В коридоре достала телефон и набрала номер Паши. Один гудок. Второй. Третий. Сбросил. Написала сообщение: «Твоя мать и сестра роются в моем шкафу. НЕМЕДЛЕННО позвони».
Ответа не было.
Она вернулась в спальню. Вера Николаевна уже сидела на краю кровати, обмахиваясь рукой.
— Ой, что-то мне дурно стало. Светочка, принеси воды.
— Вера Николаевна, — Арина старалась говорить спокойно. — Пожалуйста, уходите. Сейчас. И верните ключи.
— Ключи? — свекровь подняла брови. — Какие ключи? Это же Пашины ключи. Он мне дал, значит, так надо.
— Это не Пашины ключи. Это ключи от нашей с ним квартиры. И я не давала разрешения вам сюда входить.
Света вернулась со стаканом воды и протянула матери. Та отпила маленький глоток и снова застонала.
— Вот видишь, до чего ты меня довела. У меня сейчас сердце прихватит, и что тогда?
— Мама, не волнуйся, — Света обняла мать за плечи и посмотрела на Арину с укором. — Зачем ты ее расстраиваешь? Она же только хотела помочь.
— Помочь? — Арина провела рукой по лицу. — Разобрать мой шкаф без спроса — это помощь?
— Ну а чего ты так психуешь-то? — Света закатила глаза. — Мы же не воруем ничего. Просто посмотрели. У тебя тут вообще бардак в шкафу, все свалено как попало.
Телефон завибрировал. Паша. «На совещании. Перезвоню через час».
Час.
Арина посмотрела на часы. Половина четвертого. Она ушла на работу в восемь утра, когда Паша еще спал. Значит, он дал матери ключи вчера. Или позавчера. Может, еще раньше.
— Когда Паша дал вам ключи? — спросила она.
Вера Николаевна отставила стакан и поднялась с кровати.
— Недели две назад, наверное. А что?
— Две недели? — Арина почувствовала, как в горле пересохло. — Вы две недели ходите сюда, когда меня нет дома?
— Ну не каждый день, конечно, — свекровь поправила волосы. — Раза три-четыре была. Прибиралась, готовила. Вижу же, что ты не успеваешь. Холодильник пустой, пыль везде.
— Я не просила вас прибираться!
— А надо было просить? — Вера Николаевна шагнула ближе. — Я мать Паши. Я вижу, в каких условиях живет мой сын. Он приходит домой — а там жрать нечего. Ты с работы в девять вечера притащишься, тебе уже ничего не надо, кроме как в кровать упасть. А Паша голодный сидит.
— Паша взрослый человек. Он может сам себе поесть приготовить.
— Может, — кивнула Света. — Но зачем, если есть мама, которая поможет?
Арина развернулась и вышла из спальни. Прошла на кухню. Открыла холодильник. Там, на верхней полке, стояли три контейнера с чем-то домашним. Один она открыла — котлеты. Во втором — гречка. В третьем — салат.
Она закрыла холодильник и оперлась о столешницу.
Вера Николаевна вошла на кухню, Света за ней.
— Видишь? — свекровь кивнула на холодильник. — Я вчера приходила, приготовила. Паша поел, остальное в контейнеры разложила. Ты хоть спасибо скажи.
— Спасибо? — Арина обернулась. — За то, что вы без спроса входите в мою квартиру? За то, что готовите на моей кухне? За то, что копаетесь в моих вещах?
— Аринка, ну ты чего так завелась? — Света открыла шкафчик и достала печенье. Откусила и продолжила жевать. — Мама тебе добра желает. А ты на нее кидаешься.
— Я не кидаюсь. Я просто хочу, чтобы в моей квартире было то, что я разрешаю.
— Твоей? — переспросила Вера Николаевна. — А Паша тут кто? Квартиросъемщик?
— Паша — мой муж. И это наша общая квартира. Но решения о том, кто сюда входит, мы принимаем вместе.
— Вместе, — протянула свекровь. — Интересно. А когда вы вместе принимали решение на мне женить моего сына?
Арина молчала.
— Вот-вот, — Вера Николаевна кивнула. — Ты его заарканила, вот и вся ваша совместность. Паша мальчик добрый, мягкий. Ему надо было девушку из хорошей семьи найти, а не…
— Мама, — Света дернула ее за рукав. — Хватит. Давай пойдем.
Вера Николаевна махнула рукой.
— Пойдем. Тут все равно душно.
Они вышли из кухни. Арина услышала, как хлопнула входная дверь. Тишина.
Она подошла к окну и посмотрела вниз. Вера Николаевна и Света шли к остановке, о чем-то разговаривая. Света что-то активно жестикулировала, мать качала головой.
Телефон снова завибрировал. Паша: «Освободился. Что случилось?»
Арина набрала сообщение: «Приезжай домой. Срочно».
Ответ пришел через минуту: «Не могу. Еще одна встреча. Буду к семи».
Она швырнула телефон на диван и прошла в спальню. Шкаф был открыт, вещи перевернуты. Зеленое платье так и лежало на кровати, рядом валялась куча других вещей, которые явно доставали и перебирали.
Арина села на пол спиной к стене и закрыла глаза.
Так она и сидела до семи вечера.
***
Ключ повернулся в замке. Паша вошел, скинул ботинки в коридоре.
— Ариш, ты где?
Она вышла из спальни. Посмотрела на него молча.
— Ну что? — он поставил сумку на пол. — Ты чего так загадочно писала? Что-то случилось?
— Паша, твоя мать и сестра рылись в моем шкафу.
Он моргнул.
— Что?
— Рылись. В моем шкафу. Перебирали мою одежду. Света примеряла мои вещи.
Паша прошел на кухню, открыл холодильник, достал бутылку воды.
— Ну и что такого? Наверное, мама ей что-то хотела показать.
— Показать? — Арина прислонилась к дверному косяку. — Паша, они перерыли весь шкаф. Достали все вещи. Света хотела забрать мою блузку.
— Ну отдала бы, — он отпил воды. — Ей же на собеседование надо.
— Отдала бы? — Арина почувствовала, как голос дрожит. — Мою вещь? Без спроса?
— Аринка, ну чего ты? — Паша поставил бутылку на стол. — Света — моя сестра. Ну попросила блузку. Большое дело.
— Она не попросила. Она просто взяла.
— Ну взяла бы, и что?
Арина медленно выдохнула.
— Паша. Ты дал своей матери ключи от нашей квартиры две недели назад.
Он отвел взгляд.
— Ну дал. Она просила. Сказала, что ей нужно иногда приходить, когда нас нет. У нее дома шумно, соседи сверху ремонт делают.
— И ты не подумал спросить меня?
— Аринка, ну это же мама, — Паша развел руками. — Чего тут спрашивать?
— Это наша квартира. Наша общая. И решения о том, кто сюда приходит, мы должны принимать вместе.
— Господи, да что за проблема-то? — он повысил голос. — Мама приходит, готовит, прибирается. Ты должна быть рада!
— Рада? — Арина шагнула к нему. — Рада, что посторонний человек входит в мой дом без моего разрешения?
— Посторонний? — Паша вскинулся. — Это моя мать!
— Для меня она посторонний человек. И я не хочу, чтобы она входила сюда, когда меня нет.
Паша схватил сумку и пошел к выходу.
— Знаешь что? Поговорим, когда успокоишься.
— Паша! — окликнула его Арина. — Ты опять уходишь?
— Опять? — он обернулся. — Я вообще-то в первый раз ухожу. А ты просто психуешь на ровном месте.
Дверь хлопнула.
Арина осталась стоять посреди коридора.
***
Утром Паша вернулся. Молча. Переоделся, выпил кофе, ушел на работу. Арина тоже собралась в спортклуб, где работала администратором. Весь день автоматически улыбалась клиентам, отвечала на звонки, выдавала ключи от шкафчиков.
— Ты чего такая? — Лена, ее коллега, заглянула в кабинет. — Лицо как у привидения.
— Нормальное лицо.
— Ага, конечно, — Лена присела на край стола. — Рассказывай. Что стряслось?
Арина выдохнула и рассказала. Про ключи, про свекровь, про шкаф, про Свету.
Лена слушала, кивая.
— Ну ты даешь, — сказала она, когда Арина закончила. — Сразу надо было замки менять.
— Как замки менять? Паша же мой муж.
— И что? — Лена пожала плечами. — Муж не дает ключи посторонним без твоего согласия. Это элементарно. Смени замок, отдай ключи Паше. Все. Его мать пусть звонит в дверь, как нормальные люди.
— Если я так сделаю, война начнется.
— Война уже началась, — Лена встала. — Просто ты пока отступаешь. А надо давать отпор.
Арина задумалась.
Вечером она пришла домой. Паша уже был там, сидел на диване, смотрел что-то в планшете.
— Привет, — сказала она.
— Привет, — ответил он, не поднимая глаз.
— Паш, нам надо поговорить.
— О чем?
— О ключах.
Он вздохнул и отложил планшет.
— Опять?
— Да, опять. Я хочу, чтобы ты забрал ключи у своей матери.
— Зачем?
— Потому что я не хочу, чтобы она входила сюда без моего разрешения.
Паша потер лицо ладонями.
— Арина, ну сколько можно? Мама не делает ничего плохого. Она просто приходит, помогает.
— Мне не нужна ее помощь.
— Может, мне нужна, — он посмотрел на нее. — Я прихожу с работы, хочу нормально поесть. А ты не готовишь.
— Я работаю до вечера!
— И что? Мама тоже работала, но всегда успевала и готовить, и прибирать, и стирать.
Арина замолчала.
— Ты сравниваешь меня с ней?
— Я просто говорю факт.
— Паша, — Арина села рядом. — Послушай меня. Я не против того, чтобы твоя мать нам помогала. Но я хочу, чтобы она предупреждала. Звонила. Спрашивала. А не входила сюда, как в свой дом.
— Это ее сын живет здесь. Значит, и ее дом тоже.
— Нет. Это не ее дом. Это мой и твой дом. И только наш.
Паша встал.
— Я не буду забирать у мамы ключи. Это глупо.
— Тогда, — Арина тоже поднялась, — я сама поменяю замок.
Он обернулся.
— Что?
— Я поменяю замок. Дам тебе ключи. А твоей маме — нет.
— Ты не посмеешь.
— Посмею.
Они стояли друг напротив друга. Паша сжал челюсти.
— Если ты это сделаешь, я…
— Что? — перебила его Арина. — Что ты сделаешь, Паша?
Он не ответил. Схватил куртку и вышел из квартиры.
На следующий день Арина вызвала мастера. Тот приехал в обед, за полчаса поменял замок, дал два комплекта ключей. Один комплект Арина положила в сумку. Второй оставила на журнальном столике в гостиной.
Вечером Паша вернулся. Вставил ключ в замок. Не повернулся. Попробовал еще раз. Нет. Позвонил в дверь.
Арина открыла.
Он стоял на пороге, бледный.
— Ты что наделала?
— Поменяла замок. Твои ключи на столе.
Паша вошел, схватил связку ключей, сжал в кулаке.
— Ты реально это сделала.
— Да.
— И как теперь мама к нам зайдет?
— Никак. Пусть звонит в дверь.
Паша швырнул ключи на диван.
— Ты понимаешь, что ты устроила?
— Я устроила? Или ты устроил, когда дал ключи без моего согласия?
Он достал телефон и вышел в коридор. Арина слышала его голос:
— Мам, да, это правда. Она поменяла замок… Не знаю, что делать… Ну я не могу… Мам, ну пожалуйста, не плачь…
Через полчаса он вернулся.
— Мама рыдает. Говорит, что ты ее унизила.
— Я ее унизила? Или она унизила меня, когда без спроса вошла в мой дом и перерыла мои вещи?
— Она не перерывала! Она просто смотрела!
— Паша, — Арина подошла к нему. — Ты не видишь проблемы? Твоя мать не спрашивает разрешения. Она входит, готовит, прибирается, лезет в мой шкаф. Она ведет себя так, будто это ее квартира. А ты ее поддерживаешь.
— Потому что она моя мать!
— А я кто? — Арина почувствовала, как голос срывается. — Я кто для тебя, Паша?
Он молчал.
— Вот именно, — она отвернулась. — Ты не знаешь.
На следующий день Арине позвонила Света.
— Ты чего творишь? — закричала она в трубку. — Мама из-за тебя ночь не спала! Ревела! Давление подскочило!
— Света, это не твое дело.
— Не мое? Это мой брат! Моя мать! Конечно, мое!
— Нет. Это семейное дело Паши и меня.
— Семейное? — Света захохотала. — Какое семейное? Ты для нас чужая! Ты два года с Пашей, и думаешь, что имеешь право командовать?
— Я не командую. Я защищаю свой дом.
— Свой дом, — протянула Света. — Ты забыла, чей это брат? Он мой. И мамин. А ты — временная. Поживешь с ним год-другой и свалишь, как все.
— Все? — переспросила Арина.
— Ну да. До тебя у Паши девушка была. Тоже такая гордая. Думала, что она тут главная. Мама ее быстро на место поставила.
Арина отключила звонок. Села на стул.
Значит, до нее уже была девушка, которая не ужилась с Верой Николаевной.
Значит, это не просто конфликт. Это система.
***
Вечером Паша вернулся поздно. Половина одиннадцатого. Арина сидела на кухне, перед ней лежал телефон.
— Где ты был?
— У родителей, — он прошел мимо, не глядя на нее.
— Паша, стой.
Он остановился в дверях.
— Света сегодня звонила.
— Ну и что?
— Рассказала мне про твою бывшую девушку. Про то, как твоя мать ее «поставила на место».
Паша обернулся. Лицо напряглось.
— И что ты хочешь этим сказать?
— Я хочу сказать, что это не первый раз. Твоя мать уже избавлялась от неугодных ей женщин рядом с тобой.
— Это неправда.
— Правда. И ты это знаешь.
Паша прошел в комнату, сел на кровать. Арина зашла следом.
— Почему ты мне не рассказывал?
— О чем рассказывать? — он расстегнул рубашку. — У меня была девушка. Расстались. Все.
— Почему расстались?
Молчание.
— Паша, я спрашиваю.
— Потому что она не ужилась с мамой, — выдохнул он. — Постоянно скандалы, крики. Мама нервничала, давление поднималось. Я устал.
— И ты выбрал маму.
— Я выбрал спокойствие.
— А со мной выберешь кого?
Он поднял на нее глаза.
— Ты ставишь меня перед выбором?
— Нет. Я просто хочу понять, есть ли у нас будущее.
Паша лег на кровать, закрыл лицо руками.
— Не знаю, Арина. Устал я. От всего этого устал.
Она села рядом.
— Тогда давай закончим эту тему раз и навсегда. Либо мы — семья. Ты и я. И тогда твоя мать должна уважать наше решение. Либо твоя семья — это твоя мать, отец, сестра. А я здесь лишняя.
— Зачем ты так говоришь?
— Потому что так и есть. Посмотри на себя. Каждый раз, когда твоя мать что-то делает, ты ее оправдываешь. Каждый раз ты на ее стороне.
— Она моя мать!
— А я твоя жена! — Арина встала. — Но для тебя это ничего не значит.
Паша поднялся с кровати.
— Значит. Конечно, значит.
— Тогда докажи. Позвони матери. Скажи ей, что замок останется новым. Что она не может входить сюда без нашего разрешения.
Он молчал долго. Потом взял телефон. Набрал номер.
— Мама? Это я… Да, я знаю, что поздно… Слушай, нам надо поговорить. Насчет ключей… Нет, мама, мы не будем тебе давать новые… Потому что это наше решение… Мама, пожалуйста, пойми… Нет, я не против тебя… Просто нам нужно свое пространство…
Голос Веры Николаевны был слышен даже на расстоянии. Она кричала. Паша держал трубку подальше от уха.
— Мама, перестань… Мама, успокойся… Я не предаю тебя… Мама!
Он посмотрел на экран. Она сбросила.
— Довольна? — спросил он.
— Нет, — Арина покачала головой. — Потому что ты сделал это не для нас. Ты сделал это, чтобы я отстала.
— А какая разница?
— Огромная.
Следующие три дня Паша не разговаривал с матерью. Та не звонила, не писала. Зато писала Света. Каждый день. Сообщения становились все злее.
«Ты разрушил семью».
«Мама из-за тебя места себе не находит».
«Надеюсь, твоя жена довольна».
На четвертый день позвонил Олег Степанович.
— Паша, сынок, приезжай. Мама совсем плохая. Не ест, не пьет.
Паша примчался через полчаса. Арина осталась дома.
Он вернулся к ночи. Лицо серое.
— Как она?
— Плохо. Худая. Бледная. Говорит, что я для нее больше не сын.
Арина подошла, обняла его.
— Паш, это манипуляция. Она давит на тебя.
— Может быть. Но ей реально плохо.
— Тогда пусть папа за ней присмотрит.
— Папа работает. Он весь день не дома.
— И что ты предлагаешь?
Паша вытянулся.
— Мама хочет пожить у нас. Временно. Пока не придет в себя.
Арина отступила на шаг.
— Что?
— Ну просто несколько дней. Неделю. Я за ней присмотрю, она успокоится, и все наладится.
— Нет.
— Арина, ну пожалуйста…
— Нет, Паша. Если твоя мать переедет сюда, она не уедет никогда.
— Это же временно!
— Нет. Это навсегда. Сначала неделя. Потом две. Потом месяц. А потом она скажет, что ей некуда идти, и останется.
— Ты преувеличиваешь.
— Нет. Я знаю, как это работает.
Паша схватил куртку.
— Тогда я поеду к ним. Посижу с мамой пару дней.
— Паша…
Но он уже вышел.
Три дня его не было. Писал редко. «Все нормально. Мама чуть лучше».
На четвертый день позвонил.
— Арина, мама хочет с тобой поговорить.
— О чем?
— Не знаю. Просит приехать.
Арина приехала. Квартира родителей Паши была небольшой, двухкомнатной, на первом этаже старой пятиэтажки. Олег Степанович открыл дверь.
— Заходи, заходи. Вера в комнате.
Арина прошла. Вера Николаевна сидела в кресле у окна, укутанная в плед. Действительно похудела. Лицо осунулось.
— Садись, — кивнула она на стул напротив.
Арина села.
— Вы хотели поговорить?
— Да. Хочу сказать тебе одну вещь. Паша — мой сын. Я его родила, вырастила. Я для него все сделала. Отказывала себе во всем, лишь бы ему было хорошо. А теперь он из-за тебя от меня отворачивается.
— Вера Николаевна…
— Не перебивай. Я не закончила. Ты думаешь, что победила. Что отвоевала Пашу. Но ты ошибаешься. Он всегда будет тянуться ко мне. Потому что я его мать. А ты — просто жена. Жены приходят и уходят. А мать остается навсегда.
Арина встала.
— Знаете, что я вам скажу? Может, вы и правы. Может, Паша всегда будет выбирать вас. Но тогда ему не нужна жена. Ему нужна служанка, которая будет молчать и терпеть. А я не такая.
Вера Николаевна усмехнулась.
— Тогда уходи. Освободи место для той, которая поймет, что значит семья.
— Семья? — Арина шагнула к двери. — Вы даже не понимаете значения этого слова.
Она вышла из квартиры. Паша стоял в коридоре.
— Что она тебе сказала?
— Спроси у нее сам.
Арина ушла.
Дома собрала вещи. Только самое необходимое. Позвонила Лене.
— Можно к тебе на пару дней?
— Конечно. Что случилось?
— Потом расскажу.
Через час дверь открылась. Паша вошел. Увидел сумку.
— Ты уходишь?
— Да.
— Куда?
— К подруге. Пока не решу, что делать дальше.
— Арина, не надо. Давай поговорим.
— О чем, Паш? О том, как твоя мать только что сказала мне, что я для тебя временная? О том, как ты третий день живешь у нее, а не здесь? О том, как ты каждый раз выбираешь ее, а не меня?
— Я не выбираю!
— Выбираешь. Каждый раз. И я устала.
Она взяла сумку и пошла к выходу. Паша преградил дорогу.
— Арина, стой. Пожалуйста. Не уходи.
— Отойди, Паша.
— Я не хочу тебя терять.
— Тогда сделай выбор. Прямо сейчас. Либо я, либо она.
Он молчал. Секунды тянулись вечностью.
— Я не могу так выбирать, — прошептал он. — Это моя мать.
Арина кивнула.
— Понятно.
Она обошла его и вышла из квартиры.
***
Прошло две недели.
Арина жила у Лены, ходила на работу, возвращалась, смотрела в потолок.
Паша звонил каждый день. Писал. Просил вернуться. Она не отвечала.
На пятнадцатый день он пришел к Лене. Та открыла дверь, посмотрела на него с укором.
— Ей не надо с тобой разговаривать.
— Лен, пожалуйста. Пять минут.
Лена позвала Арину.
Та вышла в коридор. Паша стоял у двери, с цветами в руках. Помятые, дешевые, купленные явно у метро.
— Прости, — сказал он. — Я все понял. Ты права. Во всем.
— Паша, я не хочу извинений. Я хочу решения.
— Я принял решение. Мама больше не будет к нам приходить без приглашения. Я ей сказал. Жестко. Она кричала, плакала. Но я настоял.
— И?
— И она согласилась. Сказала, что будет звонить заранее.
— А ключи?
— Ключей у нее нет. И не будет.
Арина посмотрела на него.
— Как она это приняла?
— Плохо. Очень плохо. Не разговаривает со мной уже три дня. Света тоже молчит. Папа звонил, просил не накалять обстановку, но я сказал, что решение окончательное.
— И ты выдержишь это молчание?
Паша опустил голову.
— Не знаю. Тяжело. Но я понял одну вещь. Если я потеряю тебя, то потеряю все. А если мама на меня обижается — это ее выбор. Я свой выбор сделал.
Арина молчала.
— Вернешься? — спросил он тихо.
— Дай мне время подумать.
Он кивнул и ушел.
***
Через неделю Арина вернулась домой. Квартира была чистой. На столе стояла ваза с цветами. Свежими. Красивыми.
Паша вышел из кухни.
— Привет.
— Привет.
Они стояли друг напротив друга. Неловко. Как чужие.
— Я скучал, — сказал он.
— Я тоже.
— Мама все еще молчит. Света написала вчера, что я предатель. Папа просил меня приехать, поговорить с мамой, но я отказался. Сказал, что когда она будет готова общаться нормально, я приеду. Но не раньше.
— Как ты себя чувствуешь?
— Странно. Будто оборвал что-то важное. Но в то же время… легче. Будто груз сняли.
Арина подошла, обняла его.
— Спасибо.
— За что?
— За то, что выбрал.
Они стояли так долго. Потом Паша отстранился.
— Может, попробуем начать заново?
— Давай.
***
Прошло три месяца.
Вера Николаевна так и не позвонила. Света иногда писала Паше злые сообщения, но он не отвечал. Олег Степанович приходил раз в две недели, сидел на кухне, пил чай с Пашей, о чем-то тихо разговаривали.
Однажды он пришел с серьезным лицом.
— Паша, мама в больнице. Давление сильно подскочило. Врачи говорят, стресс.
Паша побледнел.
— Что с ней?
— Ничего страшного. Положили на пару дней, понаблюдают. Но я подумал, что ты должен знать.
Паша посмотрел на Арину. Та кивнула.
— Поезжай.
Они поехали вместе. В больнице, в коридоре отделения, сидела Света. Увидела Арину, скривилась.
— Зачем ты ее притащил?
— Света, не начинай, — Паша прошел мимо.
В палате Вера Николаевна лежала на кровати, бледная, с капельницей в руке. Увидела сына, отвернулась к стене.
— Мама, — Паша подошел. — Как ты?
Молчание.
— Мама, ну пожалуйста. Поговори со мной.
— Зачем? — голос был тихим, осипшим. — Ты все равно меня не слушаешь.
— Мам, я слушаю. Просто я не могу делать все, что ты хочешь.
Вера Николаевна медленно повернулась.
— Ты выбрал ее. Не меня.
— Я выбрал свою семью. Ты тоже моя семья, но у меня теперь есть и другая. С Ариной.
Свекровь посмотрела на Арину, стоявшую в дверях.
— Она сделала тебя чужим для меня.
— Нет, мам. Это ты сама. Ты не хотела принимать, что я взрослый. Что у меня своя жизнь.
— Своя жизнь, — повторила Вера Николаевна. — Без матери.
— С матерью. Но не вместо жены.
Она снова отвернулась.
— Уходи. Не хочу тебя видеть.
Паша постоял еще немного, потом вышел. Арина за ним.
В коридоре он оперся о стену, закрыл глаза.
— Это больно, — прошептал он.
— Знаю, — Арина взяла его за руку.
Они ушли из больницы. По дороге молчали. Только у дома Паша сказал:
— Знаешь, что самое страшное? Я сделал все правильно. Но мама никогда меня не простит.
— Может, и не простит. Но ты поступил честно. По отношению ко мне. И к себе.
Паша кивнул.
— Надеюсь, это того стоило.
— Стоило, — Арина сжала его руку сильнее. — Поверь мне.
***
Через неделю Вера Николаевна выписалась из больницы. Паша узнал об этом от отца. Звонить матери не стал. Она тоже молчала.
Прошел еще месяц. Потом еще один.
Однажды вечером Паша сидел на кухне, смотрел в окно.
— О чем думаешь? — спросила Арина.
— О том, что у нас с мамой теперь, наверное, никогда не будет как раньше.
— А раньше как было?
Он задумался.
— По-разному. Она всегда была властной. Но я думал, что это нормально. Что все матери такие.
— Нет. Не все.
— Теперь я это понимаю.
Он повернулся к ней.
— Спасибо, что не ушла. Когда мне было тяжело, ты могла махнуть рукой и уйти. Но ты ждала.
— Я ждала, потому что верила. Что ты сможешь выбрать.
— Выбрал.
Они сидели молча, держась за руки.
Телефон Паши завибрировал. Света.
«Мама хочет увидеться. Приезжай завтра к ней. Одна».
Паша показал сообщение Арине.
— Что думаешь?
— Твое решение.
Он подумал, потом набрал ответ: «Приеду. Но не один. С Ариной».
Ответ пришел быстро: «Мама откажется».
Паша написал: «Тогда не приеду».
Больше Света не отвечала.
Вечером Паша лег рядом с Ариной, обнял ее.
— Знаешь, я думал, что семья — это когда все друг друга терпят. Сносят характеры. Прощают любое вмешательство. Но теперь понимаю, что настоящая семья — это когда уважают границы. Даже если это больно.
— Ты прав.
— Мама может так и не простить. Я к этому готов.
— А я рядом. Что бы ни случилось.
Паша поцеловал ее.
— Это главное.
Они уснули, обнявшись.
А где-то на другом конце города Вера Николаевна сидела у окна и смотрела в темноту. Олег Степанович подошел сзади, положил руку на плечо.
— Вера, может, хватит? Позвони сыну. Помиритесь.
— Нет, — она не оборачивалась. — Он предал меня. Выбрал ее.
— Он не предал. Он вырос.
— Для меня это одно и то же.
Олег Степанович вздохнул и вышел из комнаты.
Вера Николаевна осталась одна. И в этом одиночестве не было ни победы, ни утешения. Только пустота.
