Архивная комната пахла старой бумагой. Я искала договор с типографией, когда за дверью раздался голос Кирилла.
— Завтра она подпишет. Всё готово.
Я замерла, прижав папку к груди.
— Папа, а если откажется? — Рита.
— Не откажется. Элла уже ждёт, дом на мне, долю заберём по-тихому. Старуха старой закалки ничего не просечёт.
Это Антон. Мой пасынок, которого я учила держать ложку.
— Двадцать пять лет она нами командовала, — Рита хмыкнула. — Пора на покой, правда ведь?
— Соглашение о неконкуренции на пять лет обязательно, — продолжал Кирилл. — Чтобы не вздумала открыть своё. Пусть сидит дома и вяжет носки.
Они прошли мимо, смеясь. Я не дышала. Стена холодила спину, пальцы онемели на папке.
Потом я открыла сейф, достала флешку и скопировала всё: финансовые отчёты за три года, базу авторов, контакты команды. Кирилл занижал прибыль, я всегда знала, просто молчала. Больше не буду.
Утром я спустилась в гостиную. Стол накрыт, свечи горят, Кирилл с детьми сидят торжественно. Перед ними белая папка с красной лентой.
— С днём рождения, Инга, — Кирилл улыбался широко.
Я села напротив. Руки сложила на коленях, чтобы не дрожали.
— Садись, мам, — Рита кивнула на стул. — У нас подарок.
Кирилл придвинул папку. Я развязала ленту. Заявление о разводе, договор о прекращении брака, соглашение о неконкуренции на пять лет. Всё подписано, только моей подписи не хватает.
— Что это? — я подняла глаза.
— Ты столько лет пахала, пора на отдых, — Кирилл говорил мягко, почти ласково. — Элла Полонская войдёт партнёром, молодая кровь нужна. Тебе выплатим компенсацию, хватит на квартиру. Дом остаётся мне, он на мне оформлен.
Антон положил передо мной ручку — дешёвую, синюю, с надкушенным колпачком.
— Давай без сцен, Инга. Ты взрослая.
Рита держала телефон, камера смотрела на меня.
— Убери, — я посмотрела на неё.
— Нет. Это для истории, чтобы потом не говорила, что заставили.
Я взяла ручку. Подписала три листа, не читая. Буквы шли ровно, ни одной помарки.
— Спасибо за честность, — я встала, взяла сумку. — Больше не помешаю.
— Инга, ты куда? — Кирилл встал.
— Это больше не твоё дело.
Я вышла, села в «Шкоду» и уехала. В зеркале видела, как Рита машет телефоном, хохочет.
Мотель на окраине, тихий номер. Я включила ноутбук, открыла список контактов и набрала номер Веры Самсоновой, бывшего бухгалтера.
— Вера, это Инга Ларина. Мне нужна твоя помощь.
— Инга? Серьёзно? После того, как Кирилл меня вышвырнул?
— Он меня тоже вышвырнул. Вчера. В мой день рождения. У меня финансовые отчёты за три года. Занижение прибыли, двойная бухгалтерия. Всё.
Она помолчала. Потом засмеялась — коротко, зло.
— Передавай. Я знаю, кому показать.
Через неделю в «Книжный маяк» пришла налоговая инспекция. Счета заблокировали, начали выездную проверку.
Я тем временем звонила авторам. Не всем подряд — только ключевым. Григорий Степанович писал исторические романы, его книги приносили половину прибыли.
— Григорий Степанович, это Инга. Да, я больше не в «Маяке». Открываю новое направление, партнёрство с Борисом Сомовым. Достойные гонорары, профессиональная команда. Вы со мной?
— Инга, я двадцать лет работал только с тобой. Конечно. Когда подписываем?
Один за другим авторы отзывали контракты. Кирилл звонил им, предлагал новые условия, умолял. Они не брали трубку.
Потом я переманила Лидию, главного корректора, Максима-художника и Олега из логистики. Все согласились сразу.
— Инга, мы только тебя и ждали, — сказала Лидия. — С Кириллом работать невозможно. Он в книгах ничего не понимает, только цифры считает.
Борис Сомов налил мне красное сухое, сел напротив в своём кабинете.
— Инга, ты лучший редактор на рынке. Я рад, что ты свободна.
— Борис, я привела авторов, команду и репутацию. Ты даёшь автономию и долю. Партнёры?
Он протянул руку:
— Партнёры.
Мы подписали соглашение в тот же день. «Редакция Лариной» — без пафоса, просто и честно.
Первая книга вышла через две недели. Тираж разошёлся за три дня. Дистрибьюторы звонили, требовали ещё.
А «Книжный маяк» тонул. Без команды, без авторов новая продукция выходила с ошибками, сроки срывались. Дистрибьюторы расторгали контракты, требовали компенсации. Элла Полонская, увидев финансовый хаос и штрафы, исчезла — забрала деньги, которые Кирилл ей доверил, и растворилась.
Кирилл начал звонить мне. Сначала раз в день, потом каждый час.
Я не брала трубку. Долго. Но однажды взяла.
— Инга, пожалуйста, выслушай, — его голос дрожал. — Я ошибся. Мы все ошиблись. Элла сбежала, авторы ушли, налоговая душит. Помоги. У тебя связи, ты всегда умела договариваться.
Я сидела в новой квартире, светлой, с большими окнами. На столе лежала рукопись.
— Кирилл, ты помнишь, что сказал в архивной? «Старуха старой закалки». Помнишь, как Рита снимала меня на телефон, а Антон говорил «без сцен»?
— Инга, я не хотел…
— Муж с детьми «подарили» мне развод на 50-летие. Но карма настигла их быстрее, чем они успели отпраздновать. Двадцать пять лет закончились в ту секунду. Теперь живи с этим.
Я положила трубку. Заблокировала номер.
«Книжный маяк» закрылся через два месяца. Кирилл продал дом, чтобы покрыть штрафы. Антон и Рита остались без работы, без денег. Элла вышла замуж за инвестора, Кирилла на торжество не позвала.
Рита написала мне длинное сообщение — со слезами, извинениями, мольбами. Писала, что не понимала, что делала. Что Кирилл обещал золотые горы. Что молодые, глупые.
Я прочитала и удалила. Не заблокировала — просто стёрла. Пусть висит в онлайне и ждёт.
Антон позвонил через месяц, просил работу.
— Антон, у меня нет мест для людей, которые называли меня старухой и снимали унижение на камеру. Ищи в другом месте.
— Инга, я же не со зла! Папа убедил!
— Тебе двадцать восемь. В этом возрасте за решения отвечают сами.
Я повесила трубку.
«Редакция Лариной» заняла третье место в рейтинге. Двенадцать книг за полгода, четыре бестселлера. Борис предложил расширяться.
Я купила квартиру с видом на реку, новый ноутбук, кресло, книжные полки до потолка. Вечерами работала с рукописями, пила красное сухое, слушала джаз. Никто не говорил мне, что я отработанный материал. Никто не снимал на камеру.
Однажды я встретила Кирилла на улице. Он шёл в старой куртке, ссутулившись, постаревший. Посмотрел на меня, отвёл глаза, прошёл мимо.
Я не окликнула. Не остановилась. Просто пошла дальше — к своей жизни, которую наконец перестала строить для других.
В телефоне снова пришло сообщение от Риты. Она писала третий месяц подряд, каждую неделю. Я не читала — смахивала уведомления не глядя.
Они хотели, чтобы я исчезла. Я исчезла из их мира. Навсегда. И появилась в своём. Наконец-то.
Двадцать пять лет я думала, что это моя семья. Оказалось — я просто была удобна. Теперь я удобна себе. И этого достаточно.
