Оля толкнула дверь квартиры плечом в руках сумка с тетрадями. Контрольные по геометрии проверяла до восьми вечера. Тридцать две работы, из которых хорошо написали человек пять. Остальные сплошные двойки и тройки, глаза болели, в висках стучало.
— Дим, привет, — сказала она в пустой коридор.
Никакого ответа, из комнаты доносилось привычное: щелканье по экрану, приглушенный звук видео. Дмитрий лежал на диване, раскинув ноги, на столике перед ним, пустая тарелка из-под пельменей, крошки чипсов, пустая банка из-под пива.
Оля прошла на кухню, посмотрела в холодильник, пусто. Только майонез, кетчуп и банка огурцов. Вчера же просила купить молоко, яйца, хлеб хотя бы!
— Дим, ты забыл в магазин зайти?
— Не успел, совещание до вечера затянулось.
Оля вздохнула, совещание, опять это совещание. Три месяца подряд каждый четверг у него совещание до девяти вечера. Только почему-то от него пахнет не кофе из автомата, а каким-то сладким дорогим женским парфюмом.
Но Оля ничего не сказала, достала из морозилки последнюю пачку пельменей, поставила кастрюлю на плиту.
— Может, в выходные к тете Зине съездим? — спросила она, помешивая ложкой. — Она звонила, просит помочь с компьютером, хочет научиться внукам по видеосвязи звонить. Они ж в Самаре живут, никогда не видятся.
Дмитрий даже не поднял глаз от экрана:
— Опять к этой старухе? У меня футбол в субботу с пацанами.
— Но она одна совсем… Ей уже семьдесят восемь!
— Ну так езжай сама, зачем меня тащить?
— Дим, ну мы же месяц не были…
— Слушай, я устал! Понимаешь? Устал! Весь день клиентов обзваниваю, план выполняю, а ты мне тут про какую-то бабку! Езжай, если хочешь! Меня не трогай!
Оля сглотнула комок в горле и промолчала. Молчала она вообще часто, проще так, без скандалов и криков.
В субботу утром собралась, купила тете Зине любимых пирожных «Картошка» в кондитерской и поехала на автобусе. Полтора часа тряслась через весь город, пока не добралась до окраинного района с хрущевками и покосившимися гаражами. Серые пятиэтажки, облупившаяся краска на подъездах, бабушки на лавочках с семечками.
Тетя Зина встретила ее на пороге, маленькая, худенькая, в фартуке в цветочек:
— Олечка, родная! Заходи скорее! Я пирог с рыбой испекла, твой любимый!
Квартирка была крошечная, двадцать восемь квадратов, но уютная до невозможности. Везде кружевные салфеточки на комодах, цветы на подоконниках: фиалки, герань. Запах сдобы, корицы, свежего белья.
— Тетя Зин, вы всё такая же! — улыбнулась Оля и обняла хрупкую старушку.
Они сели за стол, Оля показала тете, как включать камеру на ноутбуке, набирать номер внучки в Самаре, регулировать звук. Зина смотрела внимательно, записывала себе пошагово в тетрадку крупным дрожащим почерком.
— Олечка, а ты похудела и круги под глазами, всё в порядке?
— Да, тетя Зин, просто устаю на работе.
— На работе… или дома? — хитро прищурилась старушка и отпила чаю из чашки с розочками.
Оля усмехнулась, но отвела глаза, привыкла не жаловаться, к чему расстраивать людей? У всех свои проблемы.
— Да всё нормально. Дима устает, я устаю, обычная жизнь.
— Обычная… — задумчиво повторила тетя Зина. — Знаешь, Олечка, я вот всю жизнь прожила. И скажу тебе одно: обычная жизнь – это когда тебе хорошо, а когда плохо, это уже ненормально.
Оля промолчала, допила чай, тётя Зина больше не стала спрашивать. Только посмотрела насквозь, видя всё, что ты прячешь за улыбкой и налила ещё чаю.
— Пирог возьми с собой, — сказала она на прощание, упаковывая половину пирога в пакет. — Мужа угости, пусть знает, что у тёбя тетя заботливая.
Оля приехала домой к семи вечера, Дмитрий сидел за компьютером, играл в какую-то стрелялку. На кухне грязная посуда, крошки на столе.
— Дим, я пирог привезла, тётя Зина испекла.
— Угу, — буркнул он, не отрываясь от экрана.
Оля поставила пирог на стол, начала мыть посуду, за окном темнело.
Прошел месяц.
Как-то вечером позвонила тётя Зина, голос был слабый, дрожащий:
— Олечка, я тут упала на прошлой неделе, не сильно, но колено разбила. Врач говорит лучше бы обследоваться, в больницу лечь. Проверить, не перелом ли. А я боюсь… одной там страшно, все эти капельницы, уколы…
— Конечно, тетя Зин! Когда ложитесь?
— В понедельник, но Олечка, не хочу тебя обременять… У тебя работа, муж…
— Никакого обременения! Я буду приезжать каждый день, после работы сразу к вам!
— Ты моя золотая, спасибо тебе.
Дома она рассказала Дмитрию, тот посмотрел на нее, как на умалишенную:
— Опять эта бабка? Слушай, у нее что, родных нет? Только ты одна?
— Дим, она моя тётя! Дальняя, но все равно родная, ей некому больше помочь. Внуки в Самаре, племянники разъехались кто куда.
— Да пусть в больнице лежит, там врачи, медсёстры. Зачем тебе каждый день мотаться? Ты вообще о себе думаешь?
— Я не могу её бросить.
— А меня ты можешь бросить? Я тебе что, чужой? Целый день работаю, прихожу домой, а жены нет! Ужина нет!
— Дим, ну я же быстро, приеду, час посижу с ней и сразу домой, ужин приготовлю.
— Да плевать мне! Делай что хочешь!
Он хлопнул дверью комнаты, Оля стиснула зубы, не хотелось скандала. Всё равно поедет.
Каждый вечер после работы она ехала в больницу на другой конец города. Привозила тёте Зине яблоки, печенье, читала газеты вслух, у старушки глаза уже плохо видели мелкий шрифт. Разговаривали о всяком: о погоде, соседях, старых временах.
— Олечка, а ты знаешь, — сказала как-то тётя Зина, — я тут лежу, думаю… Жизнь-то короткая, вроде вчера молодая была, женихи ухаживали, а сегодня — вот, лежу с больными коленями. Главное не упустить свое счастье, не променять его на что-то ненужное, понимаешь?
Оля кивнула, не понимая намека.
А Дмитрий начал приходить всё позже, ссылался на переговоры, клиентов, корпоративы. Иногда вообще не ночевал дома, говорил, что остался у друга Сашки, напились, не хотел на такси тратиться.
Через две недели тётю Зину выписали, врач сказал строго:
— Покой нужен, не таскать тяжести, больше лежать. И приходите через месяц на контрольный снимок.
Но через неделю позвонила соседка тёти Зины, Вера Ивановна:
— Оля, ваша тётя совсем плоха, она почти не ест, всё лежит. Я ей суп варю, приношу, она две ложки съест и всё. Может, к себе заберете на время? А то я боюсь, вдруг что случится…
Оля примчалась в тот же вечер, тётя Зина лежала на диване бледная, худая, в старом халате, улыбнулась слабо:
— Не переживай, родная, просто сил нет. Старость не радость.
— Тётя Зин, поедем ко мне! Я за вами поухаживаю, накормлю!
— Олечка, у вас и так квартира маленькая, съёмная еще, куда еще старуху? Дмитрий не будет против?
— Поместимся! Диван есть, вы главное соглашайтесь!
Старушка кивнула, Оля собрала ей вещи: халат, ночные рубашки, лекарства, фотографии в рамках и вызвала такси.
Дома Дмитрий встретил их в дверях с таким лицом, будто она притащила бомжа с помойки:
— Ты чё творишь?! Притащила старуху! Где я спать буду?!
— Дим, она больная, ей некуда идти.
— А мне что, терпеть теперь?! Она храпит по ночам, воняет лекарствами! Я что, в больницу переехал?!
Тётя Зина посмотрела на него, ничего не сказала. Просто прошла в комнату и легла на диван, отвернувшись к стене.
А Дмитрий через день начал ночевать у друга:
— Высыпаться нормально хочу, с этой старухой невозможно! Вонь, стоны, таблетки!
Оля не спорила, было уже всё равно, она понимала, что это конец, но не хотела признавать.
Прошло три недели.
Оля готовила, стирала, покупала лекарства. Тётя Зина почти не вставала, только иногда говорила:
— Олечка, спасибо тебе, не знаю, что бы я без тебя делала… Ты — единственная, кто не бросил.
— Тётя Зин, не говорите так, вы мне как мама. Мамы не стало, когда мне было пятнадцать, вы помните?
— Помню, родная, помню. Хорошая была твоя мама, жалко, рано ушла.
А потом однажды утром Оля зашла в комнату с завтраком и сразу поняла. Тётя Зина лежала тихо, спокойно, с легкой улыбкой, не дышала, ушла во сне.
Оля рыдала, обнимая холодные руки.
Дмитрий пришел на похороны, стоял сзади, смотрел в телефон, а когда опускали гроб в землю, наклонился к Оле и спросил тихо:
— Ну что, теперь хоть жить нормально будем? Без всех этих больниц и стариков?
Оля посмотрела на него и увидела холод в его глазах, пустоту и равнодушие.
Прошла неделя.
Оля ходила как во сне, работа, дом, работа, дом. Дмитрий вел себя так, будто ничего не произошло.
А потом позвонил нотариус:
— Вы Ольга Сергеевна Петрова? Зинаида Федоровна Ковалёва оставила вам квартиру. Приезжайте за документами и свидетельство о смерти не забудьте.
Оля не могла поверить.
Дома ее ждал Дмитрий, он уже знал, ему проболталась Олина подруга Катя, которой Оля позвонила в шоке.
— Значит, так, — начал он деловито, даже не поздоровавшись. — Квартиру продаем, я уже риэлтора нашёл, знакомый Сашки. Говорит, можем выручить миллиона три. Хватит на трёшку в новостройке!
— Дим, я не хочу продавать, это память о тёте Зине.
— Какая память?! Это деньги! Реальные деньги! Мы сколько на съёмную тратим? Тридцать тысяч каждый месяц! А тут готовая квартира! Продадим и купим лучше!
— Но она на окраине… Далеко от работы…
— Продадим и купим в центре! Или возьмем ипотеку на хорошую квартиру, а эти деньги — на первоначальный взнос! Ты чё, тупая совсем?!
Оля сжала кулаки, хотела крикнуть, но проглотила. Попросила время подумать.
— Подумать?! Тут думать нечего! Завтра же подписываем договор!
— Дим, дай мне неделю.
— Неделя! Не больше!
В выходные Оля поехала в квартиру разобрать вещи. Сидела на полу среди коробок и плакала, вспоминала, как тётя Зина говорила:
— Олечка, главное в жизни не вещи, а люди, настоящие люди. Те, кто рядом, когда трудно.
Оля открывала шкафы, перебирала старые платья, платки, фотографии. Вот тётя Зина молодая, красивая, с мужем. Вот на свадьбе с внучкой на руках.
Когда Ольга вернулась домой, вдруг зазвонил телефон на столе. Дима забыл его дома, когда убегал куда-то впопыхах. На экране высветилось сообщение:
«Котик, терпи еще немножко. Скоро продадим эту развалюху, купим нам квартиру в Сочи. Я уже выбрала: двушка, с видом на море, балкон огромный! 💋 Света»
Оля почувствовала, как всё внутри замирает, руки задрожали, открыла переписку. Дмитрий встречается со Светланой полгода, с февраля. Обещает ей новую жизнь после продажи квартиры. Пишет, что жена «унылая училка», что «скоро избавлюсь, потерпи еще чуть-чуть».
Она закрыла телефон, посмотрела в окно. За окном: серые дома, голубое небо, деревья.
И почувствовала странное облегчение, теперь всё понятно, всё встало на свои места.
Вечером Дмитрий сидел за ноутбуком, листал сайты недвижимости:
— Смотри, вот трёшка в центре. Можем взять, если твою продадим. Или вот двушка в Сочи. Прикольная, да? На море!
— Прям как Света хочет квартиру в Сочи?
— Какая Света? — он побледнел.
— Та, которой ты обещал квартиру с видом на море и балконом, которой ты пишешь «котик».
Пауза.
Дмитрий понял, что раскрыт, но вместо извинений напал:
— Ты копаешься в моем телефоне?! Ты что, больная?!
— Ты его дома забыл и он показал, кто ты есть на самом деле.
— Да, у меня есть Света и что?! Потому что ты: скучная, унылая! С тобой невозможно жить! Вечно эти бабки твои, больницы, контрольные! Ты вообще женщина?
— Понятно, тогда развод.
— Развод?! — он засмеялся истерично. — Да пожалуйста! Только квартира после развода моя! Совместно нажитое имущество! По закону! Ты ничего не получишь!
Оля улыбнулась:
— Дим, ты юриста плохого нанял, квартира досталась мне по наследству во время брака, но она не совместно нажитая. Это моё личное имущество, ты не имеешь на неё права.
Дмитрий побледнел:
— Что?! Но я… мы же женаты! Я имею право!
— Не имеешь.
— Выметайся из съёмной квартиры, Дима, не хочу тебя видеть.
Он собирал вещи, швырял их в сумку, вышел и позвонил звонил Свете:
— Света, у нас проблема, квартира не делится.
— Как не делится?! Ты обещал! Ты говорил, что мы купим квартиру в Сочи!
— Я не знал! Она по наследству! Жена обманула!
— Значит, денег не будет?
— Ну… нет… Но мы можем съездить в Сочи на отдых! Я накоплю!
— На отдых?! Мне не отпуск нужен, а квартира! Ты вообще мужик или тряпка?! Пока, неудачник!
Дмитрий остался стоять с телефоном в руках, раздавленный. Оля стояла в дверях, его разговор слышал весь подъезд. Оля тихо засмеялась и крикнула напоследок:
— Вот так, Дима. Думал, меня обманешь? Думал, дурочка ничего не заметит? А я просто молчала. Ждала, когда ты сам себя раскроешь и дождалась.
Оля переехала в квартиру тёти Зины через неделю. Первое время было тяжело, всё напоминало о ней. Плакала по вечерам, смотрела на фотографии.
Но постепенно привыкла, начала ремонт, сама красила стены в светлые тона, меняла обои, вешала новые шторы. Соседка Вера Ивановна помогала советами:
— Олечка, давай я тебе пирожков напеку! А то ты совсем заработалась! Похудела-то как!
— Спасибо, Вера Ивановна, вы очень добрая.
— Да какая там доброта! Зинаида просила меня о тебе заботиться. Говорила: «Вера, ты за Олечкой присмотри, она у меня одна такая.»
Однажды Оля нашла коробку с письмами тёти Зины. Там, на самом дне, под пожелтевшими открытками, лежал конверт с её именем. Почерк дрожащий, но разборчивый:
«Олечка, родная! Если ты читаешь это, значит, меня уже нет. Не грусти. Я прожила долгую, хорошую жизнь и была счастлива, потому что у меня была ты. Эту квартиру я оставляю тебе не просто так. Ты заслужила её своей добротой, заботой, любовью. Не бойся начинать всё сначала. Не бойся быть одной — это лучше, чем быть с тем, кто тебя не ценит. Помни: настоящие люди — это те, кто остаётся рядом, когда трудно. А не те, кто рядом, когда всё хорошо. И не переживай. Ты найдешь свое счастье, верю. Твоя тётя Зина.»
Оля плакала, прижимая письмо к груди, но уже не от боли, а от благодарности. От тепла, которое осталось после неё.
Через месяц устроилась в соседнюю школу, ближе к новому дому. Ехать пятнадцать минут на автобусе, не полтора часа как раньше. Там познакомилась с учителем истории, Андреем. Тридцать восемь лет, разведён, воспитывает дочку Машу десяти лет.
Андрей оказался спокойным, внимательным. Помог Оле с ремонтом: починил розетки, повесил полки на кухне, собрал новый шкаф. Оля в благодарность готовила обеды, приглашала его с дочкой на выходные. Девочка Маша сразу привыкла к Оле:
— Папа, а Оля Сергеевна такая добрая и готовит вкусно! А еще она мне с математикой помогает! Может, она будет моей мамой?
Андрей смущался, краснел, но смотрел на Олю с теплотой:
— Маш, ну ты что такое говоришь…
— А что? Она же хорошая!
Оля смеялась, ей было легко с ними. Впервые за много лет по-настоящему легко.
Прошёл год. Оля и Андрей встречались, но не спешили. Просто были рядом — ходили в кино, гуляли в парке, ужинали вместе. Маша звала Олю «тётя Оля» и каждый раз радовалась, когда та приходила.
Однажды гуляли в парке втроем, ели мороженое, смеялись. Маша бежала впереди, собирала желтые листья.
Навстречу шёл Дмитрий, постаревший, осунувшийся. Увидел их, остановился:
— Оль, привет, можно поговорить?
— Здравствуй, Дим. О чём?
— Я хотел извиниться, я был настоящим идиотом, прости меня. Может, мы… попробуем еще раз?
Оля посмотрела на него.
— Дим, я тебя давно уже простила. Но вернуться? Нет. Я сейчас по-настоящему счастлива, впервые в жизни.
— Но мы же столько лет вместе были…
— Были. Пусть так и остаётся.
Дмитрий кивнул, опустил голову и ушёл. Андрей подошел, обнял Олю за плечи:
— Всё хорошо?
— Д, всё отлично.
Маша вернулась с охапкой листьев:
— Тётя Оля, смотрите, какие красивые! Давайте гербарий сделаем!
— Давай, Машенька, обязательно сделаем.
Через два года они поженились.
Скромная свадьба, только близкие друзья, коллеги, соседи. Маша несла кольца, серьезная и счастливая, в белом платьице.
А Оля благодарила мысленно:
«Спасибо, тётя Зин. Вы научили меня главному –ценить настоящих людей. И не бояться начинать сначала. Вы дали мне не просто квартиру, дали мне свободу.»
Однажды вечером соседка Вера Ивановна зашла в гости, сидели на кухне, пили чай.
— Знаешь, Олечка, — сказала Вера Ивановна, — Зинаида говорила мне: «Вера, я вижу, как муж Олечку мучает, надо ей помочь. Квартиру оставлю, а она сама справится. У неё характер стальной, просто ещё не знает об этом. Но узнает, обязательно узнает.»
Оля засмеялась сквозь слёзы:
— Вот хитрая! Всё видела, но молчала. Ждала, когда я сама пойму.
— Она была мудрая.
Андрей вошёл на кухню, обнял Олю:
— О чем тут разговоры?
— О жизни и счастье.
— И какие выводы?
— Что счастье – это когда рядом настоящие люди. Те, кто не предаст. Те, кто останется, когда трудно.
Он поцеловал ее в макушку:
— Я с тобой.
Маша прибежала из комнаты:
— Пап, мам, а можно я подругу в гости позову?
Оля замерла. «Мам.» Маша впервые назвала ее мамой.
— Конечно, Машенька, зови.
И в этот момент Оля поняла, она дома.
