— Ты опять купила не ту сметану, — сказал Кирилл, разглядывая банку в холодильнике. Он держал её двумя пальцами, словно это была какая-то опасная субстанция. — Я же просил двадцатипроцентную. Эта слишком жирная.
Ирина стояла у плиты, помешивая суп. Она даже не обернулась. Просто кивнула, продолжая размеренные круговые движения половником. Внутри всё сжалось от привычной обиды, но она давно научилась не показывать этого. Три года брака научили её многому. Например, тому, что любой ответ может перерасти в длительную лекцию о том, как правильно читать этикетки в магазине.
— Учту на будущее, — тихо произнесла она.
Кирилл закрыл холодильник и прошёл в комнату, оставив банку на столе. Как обычно. Убирать за собой он не считал нужным. Это была её территория, её обязанность. Он работал, зарабатывал, а она вела хозяйство. Так он это формулировал. Правда, хозяйство велось в квартире, которую ей подарили родители на свадьбу. Трёхкомнатная, светлая, в хорошем районе. Её родители старались дать дочери достойный старт в семейной жизни.
Они поженились быстро. Ирине тогда было двадцать шесть, Кириллу двадцать девять. Он казался таким уверенным, собранным, целеустремлённым. Работал в строительной компании инженером, говорил о карьерных планах, о будущем. Она верила, что он станет опорой, что вместе они построят крепкую семью. Первые месяцы всё было хорошо. Он был внимателен, галантен, дарил цветы.
А потом началось. Сначала мелкие придирки. Суп пересолен. Рубашка не так выглажена. Ужин слишком поздно. Она думала, что это просто период притирки, что он устаёт на работе, что нужно просто быть терпеливее. Но придирки не прекращались. Наоборот, их становилось больше. Он словно составил список её обязанностей и теперь методично проверял их выполнение. Оценки были всегда неудовлетворительными.
Постепенно его контроль распространился на всё. Он решал, что смотреть по телевизору. Куда потратить деньги. С кем ей можно встречаться, а с кем нет. Когда она предложила съездить к маме на выходные, он нахмурился и сказал, что у них и дома дел полно, зачем тратить время на дорогу. Когда подруга Лена позвала в кино, он усмехнулся и заметил, что взрослые женщины должны заниматься домом, а не бегать по развлечениям как школьницы.
Ирина сопротивлялась слабо. Она пыталась объяснить, спорить, но он всегда находил аргументы. Он умел говорить. Он был логичен, последователен. Он превращал её желания в капризы, а свои требования в здравый смысл. Постепенно она начала сомневаться в себе. Может, он прав? Может, она действительно слишком много времени проводит в интернете? Может, она плохая хозяйка?
В тот вечер Ирина доела суп молча. Кирилл листал новости на планшете, изредка комментируя политические события. Она слушала вполуха, думая о своём. Завтра у неё день рождения. Тридцать лет. Она ждала, что он что-то скажет, предложит, спланирует. Но он молчал. Может, готовит сюрприз? Эта мысль грела душу.
На следующий день Кирилл уехал на работу рано утром. Ирина проснулась от звука закрывающейся двери. Она потянулась, взяла телефон. Никаких сообщений от него. Зато было несколько поздравлений от подруг и родителей. Мама написала длинное тёплое сообщение, папа прислал смешной стикер. Лена предложила встретиться вечером, отметить.
Ирина целый день ждала звонка от мужа. Она убиралась в квартире, готовила ужин, поглядывая на телефон. Может, он занят, встречи, дедлайны. Вечером он вернулся в обычное время, снял ботинки в прихожей, прошёл на кухню.
— Что на ужин? — спросил он, усаживаясь за стол.
Ирина поставила перед ним тарелку с жареной рыбой и картошкой. Он попробовал, кивнул.
— Сойдёт, — сказал он.
Она села напротив, сложив руки на коленях. Молчала. Ждала. Может, он просто тянет, создаёт интригу? Может, после ужина достанет подарок?
Они ели молча. Кирилл закончил, отодвинул тарелку, взял телефон. Начал что-то читать, сосредоточенно хмурясь. Ирина смотрела на него, чувствуя, как внутри растёт холодный ком.
— Кирилл, — тихо позвала она.
— М? — он не поднял глаз от экрана.
— Ты помнишь, какой сегодня день?
Он задумался на секунду, потом посмотрел на неё.
— Четверг?
Она выдохнула. Медленно. Долго.
— Мой день рождения, — произнесла она, чеканя каждое слово.
Кирилл моргнул. Потом широко улыбнулся, хлопнув себя по лбу.
— Точно! Совсем вылетело из головы. Извини, работы много. С праздником тебя, — он встал, подошёл, чмокнул её в макушку. — Завтра схожу, куплю тебе что-нибудь. Что хочешь?
Она молчала. Просто сидела и смотрела в пустую тарелку. Он не заметил её состояния. Или не захотел заметить. Взял со стола пульт от телевизора и прошёл в комнату. Через минуту оттуда раздались звуки футбольного матча.
Ирина сидела на кухне одна. Слёзы подступали к горлу, но она сдержалась. Не из-за подарка. Не из-за поздравления. Из-за того, что она поняла: он забыл о ней. Она стала настолько незначительной, настолько привычной частью интерьера, что даже её день рождения не удостоился места в его памяти.
Она достала телефон, написала Лене: «Могу встретиться завтра вечером?» Ответ пришёл моментально: «Конечно! Отметим как следует!»
Следующим вечером Ирина сказала Кириллу, что идёт к подруге. Он кивнул, не отрываясь от ноутбука.
— Не задерживайся. И купи по дороге хлеб, закончился, — бросил он.
Она вышла из квартиры, чувствуя странное облегчение. Словно сбросила тяжёлый груз. Они встретились с Леной в уютном кафе недалеко от дома. Подруга внимательно выслушала её, не перебивая. Потом взяла за руку.
— Ира, а ты счастлива? — спросила она просто.
Ирина открыла рот, чтобы ответить автоматическое «да», но слово застряло в горле. Она задумалась. Счастлива? Когда она последний раз чувствовала радость? Когда последний раз смеялась от души? Когда последний раз её мнение что-то значило?
— Не знаю, — тихо призналась она. — Кажется, я просто существую.
Лена сжала её руку сильнее.
— Ты понимаешь, что это ненормально? Что он тобой манипулирует? Что ты живёшь в своей собственной квартире как прислуга?
Ирина кивнула. Она знала. Где-то глубоко внутри она всегда это знала. Просто не хотела признавать. Легче было делать вид, что всё хорошо, что это просто период, что со временем наладится. Но ничего не налаживалось. Становилось только хуже.
Они просидели в кафе до позднего вечера. Лена рассказывала о своей жизни, работе, планах. Ирина слушала и понимала, что забыла, что значит иметь свои планы. Её жизнь вращалась вокруг Кирилла, его потребностей, его желаний. Она растворилась в нём полностью, и от неё ничего не осталось.
Когда Ирина вернулась домой, было около одиннадцати. Кирилл сидел на диване перед телевизором. Увидев её, он поморщился.
— Где ты шлялась? Я уже спать собирался, — проворчал он.
Она молча прошла на кухню, поставила сумку на стол. Достала купленный по его просьбе хлеб, положила в хлебницу. Механически. Автоматически. Как делала это сотни раз.
— Я с тобой разговариваю! — повысил голос Кирилл, появляясь в дверном проёме. — Ты что, совсем обнаглела? Думаешь, раз у тебя квартира, можешь делать что хочешь?
Ирина медленно обернулась. Посмотрела на него. Действительно посмотрела. Увидела его таким, каким он был на самом деле. Без розовых очков, без иллюзий, без самообмана. Слабый мужчина, который строит из себя хозяина в чужом доме. Который пытается компенсировать свою несостоятельность контролем над женщиной.
— Да, — спокойно сказала она. — Именно так.
Он опешил от такого ответа. Привык, что она молчит, кивает, соглашается. А тут вдруг открытое противостояние.
— Что ты себе позволяешь? — начал наступать он, делая шаг вперёд. — Я твой муж! Я имею право знать, где ты и с кем!
— Ты имеешь право собрать свои вещи и съехать отсюда, — тихо, но очень чётко произнесла Ирина. — Вот это ты имеешь право.
Кирилл застыл. Его лицо исказилось от злости.
— Ты что, с ума сошла? Я здесь прописан! Эта квартира наша общая!
Ирина усмехнулась. Горько, без радости.
— Наша? Квартиру мне подарили родители. До свадьбы. Это мой подарок. Моя собственность. Ты здесь только прописан. И я могу тебя выписать, если захочу.
Его глаза расширились. Он, видимо, никогда не задумывался об этом. Или думал, что она никогда не посмеет этим воспользоваться.
— Ты не посмеешь! — выкрикнул он. — У нас семья! Мы три года вместе!
— У нас нет семьи, Кирилл, — устало сказала Ирина. — У тебя есть бесплатное жильё и бесплатная прислуга. А у меня нет ничего. Даже самоуважения. Но сегодня это закончилось.
Она развернулась и пошла в спальню. Кирилл бросился за ней, схватил её за руку.
— Стой! Ты не можешь просто так всё разрушить! Я вложился в эту квартиру! Я делал ремонт!
Она остановилась, обернулась. Посмотрела на его руку на своём запястье, потом на его лицо.
— Какой ремонт? Ты повесил одну полку в ванной. За три года. Одну полку. И то я просила тебя полгода, — она высвободила руку. — Завтра после работы я поеду к родителям. Вернусь через три дня. За это время ты соберёшь свои вещи и уедешь. Ключи оставишь на столе.
— А если я не уеду? — злобно спросил он. — Что ты сделаешь? Вызовешь милицию?
Ирина задумалась на секунду.
— Да, — спокойно кивнула она. — Именно это я и сделаю. Это моя квартира. Ты здесь больше не живёшь. Документы я подам в суд. И мои родители наймут лучших адвокатов. Ты ведь знаешь, что папа адвокат? И у него много знакомых. Так что можешь попытаться бороться. Посмотрим, кто победит.
Она говорила настолько уверенно, что у него пропал весь запал. Он понял, что блефовать бесполезно. Она не шутила. Она приняла решение.
— Ира, постой, — голос его изменился, стал просительным. — Давай всё обсудим. Я был не прав. Я изменюсь. Давай начнём заново.
Она покачала головой.
— Слишком поздно. Я потратила три года на человека, который забыл о моём дне рождения. Который считает меня своей собственностью. Который не уважает меня. Мне тридцать лет, Кирилл. И я не хочу тратить ещё три года на то, чтобы убедиться, что ты не изменишься.
Она зашла в спальню и закрыла дверь на ключ. Села на кровать, обхватив себя руками. Тело тряслось от накопившихся эмоций. Страх, облегчение, злость, освобождение — всё смешалось в один ком. Она заплакала. Тихо, в подушку, чтобы он не услышал.
С той стороны двери доносились его шаги. Он ходил по коридору, потом затихал, потом снова ходил. Наконец она услышала, как хлопнула входная дверь. Тишина.
Ирина уехала к родителям на следующий день. Мама встретила её с тревогой в глазах. Отец молча обнял. Они не спрашивали подробностей, только поддерживали. Она рассказала им всё. Папа хмуро кивал, мама плакала.
— Мы видели, что что-то не так, — призналась мама. — Но думали, что это твой выбор, что ты взрослая, что мы не должны вмешиваться.
— Теперь я делаю другой выбор, — тихо сказала Ирина.
Три дня она провела в родительском доме. Спала, гуляла, разговаривала с мамой, смотрела старые фотографии. Постепенно внутри начало теплеть. Словно она оттаивала после долгой зимы.
Когда она вернулась в квартиру, Кирилла там не было. Его вещи исчезли. Ключи лежали на кухонном столе. Рядом записка: «Надеюсь, ты пожалеешь об этом». Ирина скомкала её и выбросила в мусорное ведро.
Она прошлась по комнатам. Квартира казалась пустой, но какой-то правильной пустотой. Свободной. Её. Она открыла окно, впустив свежий воздух. Села на диван, на котором раньше всегда сидел он. Взяла пульт от телевизора. Включила канал с комедиями. И впервые за три года рассмеялась от души.
Через неделю Кирилл прислал сообщение: «Может, встретимся? Поговорим?» Она удалила его, не ответив. Через две недели он позвонил. Она сбросила вызов. Он больше не писал.
Ирина постепенно возвращалась к себе. Встречалась с подругами. Записалась на курсы английского, о которых давно мечтала. Начала ходить в бассейн. Каждое утро просыпалась с ощущением лёгкости. Никто не критиковал её завтрак. Никто не контролировал каждый её шаг. Никто не обесценивал её чувства.
Однажды мама спросила:
— Ты не жалеешь?
Ирина задумалась.
— О чём? О том, что вышла за него замуж? Да, жалею. О том, что развелась? Ни минуты. Это лучшее решение в моей жизни.
Она поняла, что уважение к себе важнее любых отношений. Что её голос имеет значение. Что её желания важны. Что она не обязана терпеть неуважение в своём собственном доме. В своей собственной жизни.
И когда через полгода она встретила другого человека, который спросил её мнение о фильме, который интересовался её днём, который помнил о её дне рождения и устроил ей сюрприз, она поняла, что ждала того стоило. Что она заслуживает быть счастливой. Что она заслуживает уважения. И что никогда больше не позволит никому забрать у неё это право.
Потому что квартира, в которой она живёт, и жизнь, которой она живёт — это её территория. И только она решает, кого впускать в неё. И кого выпроваживать за дверь.
