Галина застыла с мятой квитанцией в руках. Цветочный магазин «Орхидея», три тысячи рублей за букет роз. Дата — прошлый четверг.
Именно тогда Андрей сказал, что едет к старому приятелю обсуждать дачные дела.
— Андрей! — крикнула она в коридор, но ответом была только тишина.
Квитанция дрожала в её пальцах, словно живая змея, готовая укусить. За тридцать семь лет брака муж ни разу не покупал ей цветы дороже пятисот рублей. И то только на восьмое марта или день рождения.
— Может, это ошибка? — прошептала Галина, всматриваясь в цифры. — Может, он хотел сделать мне сюрприз?
Но сердце уже знало правду. Оно билось так, будто пыталось выпрыгнуть из груди и спрятаться где-нибудь в безопасном месте.
Она принялась методично проверять карманы его пиджаков. В левом кармане серого костюма обнаружилась ещё одна квитанция — гостиница «Метрополь», номер люкс на одну ночь. Сумма заставила её присесть на край кровати: двенадцать тысяч рублей.
— Господи, да за эти деньги мы месяц живём! — воскликнула она в пустоту спальни.
Руки тряслись, когда она разворачивала третий чек. Ювелирный магазин. Серьги с бриллиантами — сорок пять тысяч.
— Сорок пять тысяч! — повторила Галина вслух, словно пытаясь убедить себя, что правильно прочитала сумму.
Она опустилась на пол прямо посреди спальни, рассыпав квитанции вокруг себя. Каждая бумажка кричала о предательстве, о тайной жизни, которую её муж вёл параллельно с их семейным бытом.
Тридцать семь лет! Тридцать семь лет она стирала его носки, готовила борщ по бабушкиному рецепту, экономила на себе, чтобы купить ему хорошую рубашку к новому году. А он…
— Он покупает какой-то… какой-то стерве серьги за сорок пять тысяч! — прошипела Галина, и в её голосе впервые за много лет прозвучали нотки ярости.
Входная дверь щёлкнула. Андрей вернулся.
— Галя, я дома! — донеслось из прихожей.
Она поспешно собрала квитанции и сунула их в карман халата. Сердце колотилось так громко, что казалось, его слышно во всей квартире.
— Где ты была? — спросил Андрей, появляясь в дверях спальни. Он выглядел подозрительно бодрым для человека, который якобы провёл день в хлопотах по дачным делам.
— Убиралась, — ответила Галина, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
Но Андрей уже смотрел на неё изучающе. В его взгляде мелькнуло что-то… настороженное?
— Ты что-то ищешь в моих вещах? — спросил он, кивая на открытый шкаф.
— Я… я хотела погладить твои рубашки, — солгала Галина.
Повисла пауза. Они смотрели друг на друга, и Галина впервые за долгие годы увидела в глазах мужа незнакомого человека.
— Андрей, а как дела у твоего приятеля с дачей? — спросила Галина за ужином, внимательно наблюдая за реакцией мужа.
Андрей поперхнулся супом и прокашлялся.
— Какой приятель? — переспросил он, не поднимая глаз от тарелки.
— Ну тот, к которому ты ездил в четверг. Обсуждать дачные дела.
Пауза затянулась. Андрей медленно жевал хлеб, словно обдумывая каждое слово.
— А, да… Виталий. Всё нормально у него. Решили пока не продавать, — буркнул он наконец.
— А цветы зачем покупал? — выпалила Галина, не выдержав напряжения.
Ложка со звоном упала на стол. Андрей побледнел.
— Какие ещё цветы?
— Три тысячи за розы в четверг. Чек в твоём пиджаке.
Тишина повисла над кухонным столом, как грозовое облако. Андрей отвернулся к окну, его адамово яблоко нервно двигалось.
— Ты роешься в моих карманах? — наконец произнёс он, и в голосе звучала не вина, а раздражение.
— Я глажу твои вещи уже тридцать семь лет! — взорвалась Галина. — И вдруг нахожу чеки на суммы, которые мы тратим за месяц!
— Не кричи, — поморщился Андрей. — Соседи услышат.
— А мне плевать на соседей! Объясни, на что ты тратишь наши деньги!
Андрей встал из-за стола, подошёл к окну и долго смотрел на двор. Его плечи были напряжены, руки сжаты в кулаки.
— Это… это подарок для Светки, — пробормотал он, не оборачиваясь.
Светка — их соседка снизу. Пожилая женщина, недавно овдовела.
— Зачем ты покупаешь Светке цветы за три тысячи? — недоумённо спросила Галина.
— У неё день рождения был. Я пожалел её.
Ложь. Галина это чувствовала каждой клеточкой. День рождения у Светки в октябре, а на чеке стоит апрель.
— А гостиница? — тихо спросила она, доставая вторую квитанцию.
Андрей резко обернулся. В его глазах мелькнул страх.
— Какая гостиница?
— «Метрополь». Люкс на одну ночь. Двенадцать тысяч рублей.
Он молчал так долго, что Галина начала считать секунды. Раз, два, три… Пятнадцать… Двадцать…
— Я встречался там с бывшими коллегами, — выдавил он наконец. — Праздновали юбилей начальника. Поздно закончилось, остался переночевать.
— В люксе? За двенадцать тысяч?
— Других номеров не было.
Ещё одна ложь. Галина видела это по тому, как дёргался его левый глаз — старая привычка с молодости.
— А серьги с бриллиантами за сорок пять тысяч? — Она положила третий чек на стол.
Андрей осел на стул, словно из него выпустили воздух. Долго сидел молча, уставившись в пол.
— Это… это для тебя, — прошептал он. — На годовщину свадьбы. Хотел сделать сюрприз.
Но до годовщины оставалось ещё четыре месяца. И Галина никогда в жизни не носила серьги с бриллиантами — у неё аллергия на золото.
— Не ври мне, Андрей. Пожалуйста, просто не ври, — попросила она устало.
Он поднял на неё глаза, и она увидела в них что-то такое, что заставило её сердце сжаться от боли. Вину. Стыд. И… облегчение?
— Галя, всё не так, как ты думаешь, — начал Андрей, но голос его дрожал.
— Тогда объясни, как есть на самом деле! — Галина встала из-за стола, квитанции в её руках шуршали, как осенние листья. — Тридцать семь лет, Андрей! Тридцать семь лет я верила каждому твоему слову!
Он отвернулся снова, плечи поникли.
— Я просто… мне нужно было почувствовать себя живым.
— Живым? — переспросила она, не веря своим ушам. — А со мной ты чувствуешь себя мёртвым?
— Не так, Галя. Ты не поймёшь.
— Попробуй объяснить! Может, я не такая глупая, как ты думаешь!
Андрей провёл рукой по лицу, оставив красные следы на коже.
— Там… есть одна женщина. Наталья. Мы встречались в кафе, говорили… Она слушает меня. Понимаешь? Просто слушает.
Слова повисли в воздухе, как приговор. Галина почувствовала, как всё внутри неё обрывается и падает в бездонную пропасть.
— А я не слушаю? — прошептала она.
— Ты слушаешь про счета, про ремонт, про соседей. А с ней я говорю о… о мечтах. О том, каким хотел стать. О книгах, которые читал в молодости.
— О мечтах, — повторила Галина механически. — И за эти разговоры о мечтах ты покупаешь ей серьги за сорок пять тысяч?
Андрей вскочил, забегал по кухне, как зверь в клетке.
— Это не то, что ты думаешь! Мы не… между нами ничего такого не было!
— Гостиница за двенадцать тысяч — это тоже для разговоров о мечтах?
Он остановился, схватился за спинку стула.
— Один раз. Это было только один раз. И я сразу понял, что совершил ошибку.
Галина опустилась на стул. Ноги не держали.
В голове звучал только один вопрос: как? Как она не заметила? Как прожила рядом с человеком тридцать семь лет и не увидела, что он несчастен?
— Сколько денег ты потратил на неё? — спросила она тихо.
— Галя…
— Сколько?
— Около ста тысяч за полгода.
Сто тысяч. Их общих денег. Денег, которые она помогала копить, экономя на себе, отказываясь от новых сапог, покупая в магазине только самое необходимое.
— Сто тысяч, — повторила она. — А мне ты год назад сказал, что не можем себе позволить съездить к морю. Помнишь? Сказал, что пенсия маленькая.
Андрей молчал.
— И всё это время я думала, что мы вместе экономим на старость. А ты покупал другой женщине подарки на наши общие деньги.
— Прости меня, — выдохнул он. — Я не хотел, чтобы так получилось.
— Но получилось, — сказала Галина и впервые за много лет почувствовала, как внутри неё что-то меняется.
Что-то твёрдое и непоколебимое встаёт на место прежней покорности. — И теперь мне нужно решить, что с этим делать.
Андрей поднял на неё глаза, полные страха.
— Что ты хочешь сказать?
— А ты как думаешь? — спросила Галина, и в её голосе впервые за тридцать семь лет брака прозвучала сталь.
На следующий день Галина сидела в кафе напротив дома, где, по её подсчётам, должна была жить эта Наталья. Адрес она нашла в телефоне мужа, пока тот принимал душ. Странно, но она не чувствовала стыда за то, что копается в его личных вещах. Время стыдиться прошло.
В половине третьего из подъезда вышла женщина лет пятидесяти пяти, стройная, ухоженная. На ушах поблескивали знакомые серьги с бриллиантами.
— Вот она, — прошептала Галина.
Наталья шла уверенно, в дорогих сапогах, с модной сумкой. Выглядела так, как Галина мечтала выглядеть, но никогда не позволяла себе тратить деньги на красоту.
Через час домой вернулся Андрей. Лицо осунувшееся, глаза красные.
— Галя, мы должны поговорить, — сказал он, садясь напротив неё за кухонный стол.
— Говори.
— Я закончил с Натальей. Позвонил ей утром, сказал, что больше не буду с ней встречаться.
Галина кивнула, не выражая никаких эмоций.
— И что теперь?
— Теперь… — Андрей сглотнул. — Теперь я хочу, чтобы мы остались вместе. Чтобы всё было как раньше.
— Как раньше? — Галина медленно поднялась со стула. — Ты хочешь, чтобы я опять не замечала, куда уходят деньги? Чтобы верила твоим байкам про дачных приятелей? Чтобы довольствовалась разговорами про счета за коммуналку?
— Галя, я понимаю…
— Нет, не понимаешь! — впервые за много лет Галина повысила голос. — Ты не понимаешь, каково это — узнать, что человек, которому ты доверяла больше всех на свете, полгода жил двойной жизнью!
Андрей опустил голову.
— Что ты хочешь от меня?
— Я хочу честности. Всегда. Даже если правда будет болезненной.
— Хорошо. Буду честным.
— И я хочу, чтобы мы пошли к семейному психологу. Вместе.
Андрей вздрогнул.
— Зачем нам чужие люди?
— Потому что сами мы явно не справляемся. Ты полгода врал мне, а я полгода не замечала этой лжи. Нам нужна помощь.
Долгая пауза. Андрей барабанил пальцами по столу, размышляя.
— А если я не хочу идти к психологу?
Галина посмотрела на него спокойно и твёрдо.
— Тогда я подам на развод.
Эти слова удивили её саму. Ещё вчера она и подумать не могла, что произнесёт их вслух. Но теперь это не казалось страшным. Наоборот — освобождающим.
— Ты серьёзно?
— Более чем. Андрей, мне шестьдесят лет. Я не буду тратить оставшиеся годы на отношения, построенные на лжи и недоверии.
Он долго смотрел на неё, словно видел впервые.
— Хорошо, — сказал наконец. — Найдём психолога.
— Завтра.
— Завтра, — согласился он.
Галина кивнула и пошла к окну. Во дворе играли дети, смеялись, бегали друг за другом. Жизнь продолжалась, несмотря ни на что.
— А знаешь что, Андрей? — сказала она, не оборачиваясь. — На эти сто тысяч, которые ты потратил на Наталью, мы с тобой могли бы слетать к морю. Или съездить в Европу, о которой я мечтала всю жизнь.
— Прости, — тихо сказал он.
— Поздно просить прощения. Пора начинать всё заново. Честно.
В первый раз за тридцать семь лет брака Галина почувствовала, что имеет право требовать. Требовать уважения, честности, внимания. И это чувство было пугающим и одновременно удивительно освобождающим.
Впереди предстоял долгий разговор с психологом. Возможно, им удастся восстановить отношения. А возможно — нет. Но теперь Галина знала: что бы ни случилось, она больше не будет жертвой. Она будет хозяйкой собственной жизни.
