«Галя, ты теперь богачка!» — кричала в трубку двоюродная тетка. — «Тетушка Рая тебе трешку свою в центре оставила!» Галя опустила телефон, оглушенная. Квартира. Своя. Трехкомнатная. Она посмотрела на мужа. Женя, до этого лениво ковырявший в зубах, выпрямился. Его глаза загорелись таким нездоровым, маслянистым блеском, что Гале стало не по себе.
Этот блеск она поняла тем же вечером.
Едва они успели сесть ужинать, как у Жени зазвонил телефон. На громкой связи была мама, Юлия Семёновна. «Женечка, сынок! Галочку поздравь! Ой, молодец, отхватила! Ну, мы тогда с Верой и Толей к вам! Завтра же!»
Галя поперхнулась. «Куда к нам?»
«Как куда? В трешку вашу!» — весело ухнула в трубке свекровь. — «Чего ей пустой стоять? А мы в нашей двушке ютимся. Толе на учебу в центр ездить, Вере на работу. А вы с Женечкой в маленькой комнате, вам что, жалко? Семья же!»
Женя закивал, как болванчик, и счастливо улыбнулся. «Мама, конечно! Мы только за! Галька, ну чего ты? Мама ж плохого не посоветует!»
Галя не успела и слова вставить, как в субботу «родственнички» явились. Без вещей. «На осмотр». Юлия Семёновна немедленно достала из сумки рулетку и принялась мерить стены в гостиной.
«Так. Эту стену ломаем. Тут будет комната Толи. Он у нас будущий программист, ему нужен простор».
Вера, капризно надув губы, уже стояла у окна в спальне. «А я эту возьму. Тут вид хороший. Галь, ты шторы эти дурацкие сними, я свои повешу, бежевые».
Галя смотрела на этот цирк с открытым ртом. Они делили её квартиру. Квартиру, в которой еще пахло лекарствами тети Раи. Женя стоял рядом с матерью и почтительно держал второй конец рулетки.
«Женя!» — Галя схватила его за локоть. — «Ты в своем уме? Это моя квартира! По наследству!»
Женя досадливо отмахнулся. «Галь, не начинай. Ну твоя, а мы что, чужие? Мама правильно говорит, надо по-умному распорядиться. Чего мы на съемной конуре ютимся, когда у нас… у тебя… такая жилплощадь?»
Вечером Галя услышала, как он хвастался по телефону другу: «Да, трешка! В центре! Я теперь глава большого клана. Мать перевезу, Веру, Толю. Заживем! Галька? А что Галька? Поворчит и успокоится. Куда она денется?»
Куда она денется. Эта фраза стала последней каплей. Галя вдруг поняла, что она для них не человек. Она — функция. Бесплатное приложение к квадратным метрам.
«Переезд» был назначен на следующие выходные. Галя всю неделю молчала. Она ходила на работу, кивала, когда Женя восторженно рассказывал, как они купят большой диван в гостиную, и как Толя уже присмотрел себе игровой стол. Женя и его мама решили, что она «сдулась» и «приняла» их волю.
В субботу ровно в десять утра во двор их съемной однушки въехал небольшой грузовичок. Из него гордо вышли Юлия Семёновна, Вера с чемоданом и Толя с компьютером.
«Ну, Галочка, встречай! Поехали!» — зычно скомандовала свекровь.
Женя, сияя, как начищенный самовар, вынес из подъезда две сумки. «Галь, ты чего стоишь? Бери вещи! Помогай!»
Галя медленно подошла к нему. Она была на удивление спокойна. «Женя. А ты кто?»
Муж опешил. «Ты чего, Галь? Сбрендила? Муж твой!»
«А квартира чья?» — так же тихо спросила она.
«Ну, твоя…» — неуверенно начал он.
«ОБЩАЯ!» — взвизгнула Юлия Семёновна. — «В браке нажитая!»
«Наследство, Юлия Семёновна, не нажитое. Оно не делится». — Галя улыбнулась самой холодной улыбкой, на которую была способна. — «А теперь, Женя, слушай внимательно. Вот ключи от этой съемной квартиры».
Она вытащила из кармана связку. Женя непонимающе смотрел на нее.
«Я только что позвонила хозяину. Ивану Петровичу». — Галя говорила громко, четко, чтобы слышали все во дворе. — «Я сказала ему, что мы съезжаем. Прямо сейчас. Что мы больше здесь не живем».
Лицо Жени начало медленно меняться. Сияющая улыбка сползла, как дешевая помада.
«Что… что ты несешь?»
«Я несу правду, Женя. Твоя мама — гений. Она только что выселила тебя не только из моей будущей трешки, но и из нашей настоящей однушки». — Галя бросила ключи от съемной квартиры ему под ноги, прямо в пыль. — «Вещи в грузовике? Отлично. Вы же хотели жить вместе? В тесноте, да не в обиде? Вперед. У Толи есть компьютер, у Веры чемодан. У твоей мамы — рулетка. Можете измерить грузовик. Вам там будет уютно».
«Галя!» — взвыл Женя, осознав масштаб катастрофы. — «Ты что творишь?! Ты куда пойдешь?!»
«Я? Я пойду пить кофе». — Галя щелкнула пальцами, и к ней подкатило ярко-желтое такси, которое она вызвала пять минут назад. — «А потом поеду в свою квартиру. Подавать на развод. И менять замки».
«Ты… ты…» — Юлия Семёновна задохнулась от ярости, ее лицо стало багровым. — «Ты семью рушишь!»
«Семью, Юлия Семёновна, разрушили вы. Своей рулеткой».
Галя села в машину. Последнее, что она видела, — это растерянного Женю, стоящего между разъяренной матерью, плачущей сестрой и хмурыми грузчиками, которым никто не заплатил.
Развод был быстрым. Друзья Жени потом долго травили ему душу: «Ну что, глава клана? Как там в маминой квартире, поместились все впятером?»
Галя сделала в трешке шикарный ремонт. Через год на новоселье к ней приехал импозантный мужчина на черном «Мерседесе». На вопрос подруги, а как же Женя, Галя, поправляя прическу, саркастично улыбнулась:
«Счастлив, наверное. Он же маму слушал. А мамочка плохого не посоветует».
Ведь как сказал Конфуций: жадность рождает бедность. В случае Жени — еще и пожизненное койко-место в коридоре у мамы.
