– Ты снова вытащил деньги из ипотечного резерва?!
– Лен, ну не кипятись. Надо было. Машина сломалась.
– Да мне плевать на твою машину! Это — наш взнос, наши будущие стены! Ты понимаешь, что ты сейчас рискуешь оставить нас без квартиры? Или ты правда думаешь, что я буду вечно затыкать твои дырки?!
Лена смотрела на мужа, Игоря, и чувствовала, как внутри всё остыло. Не в первый раз. Он уже сидел за кухонным столом, уткнувшись в планшет, и хрустел тостом, словно не он только что вынул из их общего будущего приличный кусок.
Он всегда так делал.
Утро пахло подгоревшим хлебом и привычкой. Лена, как автомат, паковала ланч-боксы детям в школу, одной рукой помешивая кашу. Игорь читал новости. Он давно перестал ее замечать, воспринимая как удобное приложение к дому. Приложение, которое вовремя готовит, убирает и, что самое удобное, молча соглашается.
Конфликт тлел годами. Дело было не в деньгах, не в машине. Дело было в том, что Игорь решал всё. Один. Куда ехать в отпуск? «Зачем нам море, Лен? У мамы на даче воздух!» Какую школу выбрать детям? «Да всё решено, в мою старую пойдут, я договорился». Его слово было законом, а ее мнение – досадным шумом.
Она терпела. Ради детей. Ради ипотеки, которую тянула наравне с ним, а то и больше. Ее работа в бухгалтерии, которую он снисходительно называл «хобби», приносила стабильный доход. Он же, вечно витая в «проектах», то взлетал, то падал, и его падения почему-то всегда амортизировались общим бюджетом.
Звонок раздался в обед, прямо на работе. Вежливый голос из банка.
– Елена Викторовна? Вас беспокоит служба безопасности. По вашему ипотечному договору…
– Что-то не так? – похолодела Лена. – Я всё оплатила.
– К вам вопросов нет. Но ваш супруг, Игорь Романович, выступил поручителем и созаемщиком по крупному кредиту. Под залог вашей совместной квартиры.
У Лены потемнело в глазах.
– Ка… как? Я не давала согласия.
– Он предоставил нотариальное согласие. Платеж по тому кредиту просрочен на три месяца. Банк начинает процедуру взыскания.
– Чей кредит? – выдохнула она, уже зная ответ.
– Его брата. Павла Романовича.
Она набрала свекрови, Анастасии Павловне.
– Анастасия Павловна, вы знали?!
– Леночка, – голос в трубке был приторно-ласковым, – ну что ты кипятишься? Пашеньке надо было. Это же брат. Семья. Ты должна понять и простить.
И в этот момент, слушая вязкое, как патока, лицемерие, Лена сломалась. Или, наоборот, собралась. Она посмотрела на цифры в своем рабочем компьютере, на свои дебеты и кредиты. Она посмотрела на ипотечный договор, который хранила в сейфе. На свое имя. На свою подпись. На свою жизнь, которую она тратила, подпирая рушащиеся «проекты» мужа и его никчемного брата.
«Почему я всё это терплю?» – вопрос прозвучал не в голове. Он прозвучал вслух, в тишине пустого кабинета.
Вечером она не стала устраивать скандал. Она молча приготовила ужин, молча проверила уроки. На удивленный взгляд Игоря – «Ты чего такая?» – она лишь пожала плечами. «Устала».
Молчание стало ее оружием.
На следующий день, взяв отгул, она сидела в кабинете юриста. Юлия Борисовна, женщина-танк в дорогом костюме и с едким чувством-юмора, просмотрела документы.
– Милочка, твой «Игорек» не просто… недальновидный. Он – мошенник. Согласие супруга на сделку с недвижимостью. Статья 35 Семейного кодекса. Подпись подделал?
– Видимо, – прошептала Лена.
– Так, – Юлия Борисовна откинулась на спинку кресла. – У нас два пути. Признать сделку недействительной. Это долго, муторно, и банк будет рычать. А можно… поступить умнее.
Ты чего хочешь, Леночка? «Наказать» или «спасти»?
– Я хочу, чтобы он понял, – вырвалось у Лены.
– Ха! – фыркнула юрист. – Такие не понимают. Они просто ищут, на кого бы переложить ответственность. Давай лучше сделаем так, чтобы ты осталась с квартирой, а он – со своим драгоценным братом.
План был холодным и точным. Лена, ведомая Юлией, открыла новый счет. Подала на развод и раздел имущества, но главное – подала иск о признании договора залога недействительным ввиду отсутствия ее согласия.
Игоря и его матушку как прорвало.
– Ты что творишь, дура?! – орал он, размахивая повесткой. – Семью рушишь из-за проклятых денег!
– Ты решила мужа без штанов оставить! Нагуляла? – визжала в трубку Анастасия Павловна.
Лена сначала испугалась. Потом разозлилась. А потом… успокоилась.
– Я спасаю квартиру для своих детей, – твердо сказала она Игорю. – А ты, если хочешь, можешь идти жить к брату. И маму свою прихвати.
И повесила трубку, впервые в жизни.
Суд был быстрым. Почерковедческая экспертиза подтвердила: подпись на согласии – грубая подделка. Банк, разъяренный обманом, переключил всё свое внимание с квартиры на Игоря и его братца. Договор залога признали ничтожным.
А на заседании по разводу, видя явное мошенничество со стороны мужа, судья – уставшая пожилая женщина – присудила Лене большую часть квартиры, чтобы обеспечить жильем детей. Алименты, раздел… Игорь выходил из зала суда с серым лицом. Он не просто терял жену. Он терял свой вечный, безотказный «запасной аэродром».
Прошло полгода. Лена сделала в квартире ремонт. Переставила мебель. Она спокойно тянула ипотеку, которую теперь переоформили только на нее. Дети успокоились.
Вечером в пятницу раздался звонок на мобильный. Незнакомый номер.
– Лена? – голос Игоря был тихим и жалким. – Лен… тут такое дело… у меня приставы всё описали… и у Пашки тоже. Мама… В общем, я на вокзале. Можно, я… к вам? Хотя бы на время?
Лена посмотрела в окно. В доме напротив горели огни. Было уютно.
– Знаешь, Игорь, – сказала она, и в ее голосе звенел чистый, холодный металл, – я как раз собиралась менять замки. Так что не утруждайся.
Она нажала «отбой».
Через час в дверь позвонили. На пороге стояла Анастасия Павловна. Лицо красное, глаза мечут молнии.
– Лена! Пусти! Он же отец! Как ты можешь!
Лена улыбнулась. Не зло, нет. Устало, но твердо.
– Анастасия Павловна, вы – «семья». Вы же сами так говорили. Вот пусть «семья» ему и помогает.
И она медленно, с наслаждением, закрыла дверь прямо перед ее носом. Щелкнул замок.
…
В жизни, оказывается, справедливость не приходит сама. За нее иногда приходится выставлять счет. И следить, чтобы он был оплачен.
