— Кристина, иди сюда. Быстро.
Мать позвала меня на кухню, пока Лариса визжала в гостиной над ключами от новой квартиры. Я вытерла руки о полотенце, прошла мимо ёлки, мимо праздника, который явно был не для меня.
На столе лежала папка. Тёмно-синяя, с логотипом банка.
— Это что?
— Ипотечный договор, — отец сказал это так, будто речь шла о счёте за электричество. — На квартиру Ларисы.
Я открыла папку. Цифры поплыли перед глазами. Двадцать лет выплат.
— И что я должна с этим делать?
— Платить, — мать посмотрела на меня без тени сомнения. — Ты же зарабатываешь хорошо. У тебя стабильная работа.
Я подняла голову, уставилась на них обоих.
— Вы хотите, чтобы я выплачивала ипотеку за квартиру, которую подарили Ларисе?
— Это семейный долг, — мать шагнула ближе. — Ты же любишь сестру.
— Кристина, тебе квартира не нужна, — отец скрестил руки на груди. — Ты одна, без семьи. А Ларисе нужно строить жизнь, создавать очаг.
Я посмотрела на папку, потом на них. На этих людей, которые только что произнесли приговор: одна дочь достойна подарка, вторая — счёта к оплате.
— Нет.
— То есть как нет? — отец повысил голос. — Мы тебя растили, кормили, одевали! Теперь твоя очередь отдавать!
— Вы меня растили, потому что так положено. Это называется родительская обязанность, а не инвестиция.
Мать побледнела.
— Ты эгоистка. Неблагодарная эгоистка.
— Я эгоистка? — я захлопнула папку. — Вы подарили Ларисе квартиру в элитном доме, а мне вручили долговую расписку. И я эгоистка?
— Ты заплатишь, — отец ударил кулаком по столу. — У тебя есть накопления, мы знаем!
Я взяла куртку. Не попрощалась. Не посмотрела на Ларису, которая всё ещё щебетала над брошюрой застройщика. Вышла в морозную ночь и захлопнула дверь так, что эхо прокатилось по всему подъезду.
Месяц они названивали, писали, угрожали. Я не отвечала. Заблокировала всех.
А потом пришло заказное письмо.
Иск. Родители требовали компенсацию за моё воспитание. За еду, одежду, школу — за всё, что они обязаны были делать по закону. Сумма была космической.
Я позвонила Максиму, старому знакомому-юристу. Он приехал через час, прочитал бумаги, усмехнулся.
— Это законченный бред. Родители не могут требовать компенсацию за выполнение своих обязанностей. Но в суд пойти придётся.
— Я боюсь.
— Не бойся, — он посмотрел на меня серьёзно. — Мы докажем, что ты им ничего не должна. А заодно они объяснят суду, почему одной дочери подарили элитное жильё, а со второй требуют выплат.
Мы начали собирать документы. Мои аттестаты, договоры аренды, справки о грантах на обучение. Всё, что доказывало: после восемнадцати родители не дали мне ни копейки. Зато Ларисе — оплатили университет, купили машину, подарили квартиру.
— Видишь? — Максим разложил бумаги на столе. — Это не семья. Это инвестиционный проект с любимчиком.
Зал суда пах казённой пылью. Родители сидели напротив с адвокатом, Лариса примостилась в третьем ряду в новом пальто.
Их адвокат говорил долго и красиво — про моральный долг, про неблагодарность, про святость родительского труда.
— Кристина Сергеевна выросла в любви и заботе. Родители отдали ей годы жизни. А она отказывается помочь семье.
Максим поднялся.
— У меня вопрос к истцам. Вы требуете компенсацию за воспитание старшей дочери. При этом младшей подарили квартиру, стоимость которой в разы превышает сумму иска. Как это согласуется с вашей логикой?
Отец сжал челюсти. Мать отвела взгляд.
— Лариса нуждается в поддержке.
— А Кристина Сергеевна не нуждалась? — Максим открыл папку. — После восемнадцати лет ей не оказали никакой финансовой помощи. Ни на образование, ни на жильё. Она всё оплатила сама. Зато Ларисе вы профинансировали обучение, купили автомобиль, теперь недвижимость. Вы хотите, чтобы дочь, которую вы бросили на произвол судьбы, оплатила роскошь для другой?
Судья подняла голову. Женщина лет пятидесяти с усталым, всевидящим взглядом.
— Объясните суду, — она обратилась к родителям напрямую, — почему вы считаете, что одна дочь обязана содержать другую?
Мать открыла рот, но не нашла слов. Отец попытался что-то сказать про справедливость, но судья остановила его жестом.
— Я изучила материалы. Ответчица с восемнадцати лет обеспечивала себя сама. Истцы при этом продолжали активно поддерживать младшую дочь, включая покупку недвижимости. Теперь требуют от старшей компенсацию за выполнение прямых родительских обязанностей, которые, к слову, выполняли избирательно.
Она отложила бумаги, и в её голосе прозвучала сталь.
— Этот иск — попытка финансового шантажа и злоупотребление правом. Производство прекращаю. Расходы по оплате представителя ответчика возлагаю на истцов.
Мать всхлипнула. Отец резко поднялся, опрокинув стул. Лариса сидела бледная, вцепившись в сумку.
Я не чувствовала радости. Только пустоту, где раньше была семья.
Мы вышли из здания в серый февральский полдень. Максим закурил, я стояла рядом и смотрела на дорогу.
— Они больше не появятся.
— Знаю.
Лариса выскочила следом, догнала у машины.
— Кристина, стой!
Я обернулась. Сестра стояла в дорогом пальто, с размазанной тушью, и впервые за много лет я увидела в её глазах страх.
— Ты правда не простишь? Мы же семья.
Я посмотрела на неё долгим взглядом.
— Семья? Ларочка, ты даже не спросила в тот новогодний вечер, что подарили мне. Ты прыгала с ключами от квартиры и не заметила, как мне вручили папку с твоей ипотекой. Ты не заметила, потому что тебе было всё равно.
Она моргнула, открыла рот, но я развернулась и пошла к машине.
Максим завёл мотор, я села рядом и пристегнулась. Мы выехали со стоянки, и в зеркале мелькнула фигура Ларисы — одинокая, растерянная, впервые оставшаяся без подушки безопасности.
— Ты в порядке?
— Да, — я откинулась на сиденье. — Наверное, впервые за долгое время.
Квартиру в элитном доме она оставит себе. Родители будут выплачивать ипотеку до старости, отказывая себе в путешествиях и покое. А я куплю своё жильё — через год, может, через два. Но оно будет моим. Честно заработанным. Без чувства вины и чужих счетов.
Максим включил радио. В салоне зазвучала лёгкая мелодия, и я поймала себя на мысли, что могу дышать полной грудью.
За окном плыли серые дома, редкие прохожие, обычный зимний день. Но для меня он был первым днём новой жизни, где я никому ничего не должна просто за то, что родилась.
Семья — это не те, кто требует. Это те, кто остаётся рядом, когда тебе нечего дать взамен.
