Когда Марина вошла в квартиру своей свекрови, первое, что она увидела, был букет из пятидесяти одной розы на столе. Алые, пышные, дорогие. Рядом лежала открытка в золотом конверте.
— Мариночка, заходи, заходи! — Нина Петровна выплыла из кухни в шёлковом халате, явно новом, явно не из их районного магазина. — Вот, сынок мне подарочки преподнёс. Юбилей же у меня скоро, шестьдесят лет. Решил заранее порадовать маму.
Марина медленно сняла куртку. Она точно знала, сколько денег было в семейном бюджете ещё вчера. Тридцать две тысячи рублей. Отложенные по копейке за полгода. На первый взнос для ипотеки. Она помнила каждую цифру в той таблице, которую вела в телефоне. И ещё она помнила, как три дня назад просила мужа перевести эти деньги на совместный вклад. «Завтра, Мариш, завтра переведу», — отмахнулся Игорь.
Пятьдесят одна роза в Москве стоит минимум семь тысяч. Халат шёлковый — тысяч пять, если не больше. А на кухонном столе она заметила ещё коробку из дорогого кондитерского бутика. Счёт складывался быстро и безжалостно.
— Игорь дома? — спросила Марина ровным голосом.
— Сыночек в своей комнате, за компьютером сидит. Работает мой мальчик, устаёт. Иди, иди к нему.
Марина прошла по коридору. Дверь в комнату была приоткрыта. Игорь действительно сидел за компьютером, но не работал. Он листал ленту в социальной сети, бездумно, механически. Когда она вошла, он даже не обернулся.
— Игорь, нам нужно поговорить.
— Угу, — он продолжал смотреть в экран.
— Игорь, — она подошла ближе, — посмотри на меня.
Он нехотя обернулся. На его лице было написано раздражение человека, которого оторвали от важного дела.
— Что случилось?
— Где деньги? Те тридцать две тысячи, что мы откладывали на ипотеку?
Его лицо дёрнулось. Почти незаметно, но она увидела. Она научилась читать эти микровыражения за три года замужества.
— Какие деньги? — он попытался сделать удивлённое лицо, но получилось фальшиво.
— Игорь. Розы, халат, конфеты. Это всё стоит минимум пятнадцать тысяч. Откуда деньги?
Он отвернулся к монитору. Его пальцы нервно постукивали по краю стола — знакомый жест, означавший, что сейчас начнётся оправдание.
— Слушай, у мамы юбилей. Шестьдесят лет. Это важная дата. Я не мог не поздравить её достойно.
— Нашими общими деньгами? Деньгами, которые мы копили на квартиру?
— Это же моя мама! — он повернулся к ней, и в его голосе зазвучали знакомые обиженные нотки. — Она меня родила, вырастила одна, без отца! Всю жизнь на меня потратила! И я не имею права сделать ей подарок?
Марина чувствовала, как внутри неё всё сжимается в тугой, холодный узел.
— Игорь, мы договаривались. Каждый месяц мы откладываем определённую сумму. Мы планировали через полгода подать заявку на ипотеку. Ты же сам говорил, что устал жить у мамы, что нам нужно своё жильё!
— Ну и что? Один месяц мы пропустим, не страшно. Через месяц отложим вдвое больше.
— Откуда? Игорь, у нас фиксированные зарплаты. Ты работаешь менеджером, я — бухгалтером. Мы не можем внезапно получить двойную зарплату!
Он поморщился, словно она говорила что-то неприятное и неуместное.
— Найдём. Попрошу премию. Или ты возьмёшь подработку. В общем, решим как-нибудь. А сейчас не устраивай сцену. Мама услышит, расстроится.
Марина стояла посреди комнаты и смотрела на мужа. На этого тридцатилетнего мужчину, который жил с мамой и боялся, что мама расстроится. Она вспомнила, как три года назад он клялся ей, что они переедут в свою квартиру максимум через год. Потом этот срок превратился в два года. Потом в три. А теперь их накопления, последняя надежда, растворились в букете роз.
— Игорь, я устала, — сказала она тихо. — Я устала ждать. Устала жить в твоей детской комнате. Устала слушать от твоей мамы, что я плохо готовлю, неправильно убираю, неподходящая жена для её сына.
— Мама просто заботится о нас, — он снова отвернулся к компьютеру. — Она хочет, чтобы ты научилась вести хозяйство правильно. Не принимай всё так близко к сердцу.
— Игорь, твоя мама заходит в нашу комнату без стука. Она проверяет мои вещи в шкафу. Она говорит мне, во сколько мне нужно ложиться спать. Мне тридцать один год!
— Это её квартира, — он пожал плечами. — Её правила.
И тут Марину осенило. Она вдруг поняла, почему они до сих пор не переехали. Почему каждая попытка заговорить об ипотеке натыкалась на стену отговорок. Почему деньги исчезали в самый последний момент.
— Ты не хочешь переезжать, — проговорила она медленно. — Ты никогда не хотел. Всё это время ты просто делал вид.
Он не ответил. И это молчание было красноречивее любых слов.
Марина развернулась и вышла из комнаты. Она прошла по коридору мимо кухни, где свекровь что-то напевала, довольная и счастливая. Мимо букета роз, купленных на её будущее. Она достала телефон и зашла в банковское приложение.
На совместном счёте было четыре тысячи восемьсот рублей. Остатки. Крошки.
Она открыла калькулятор и начала считать. Её зарплата — пятьдесят две тысячи. Минус аренда комнаты — если она съедет отсюда прямо сейчас, найдёт что-то недорогое, тысяч за двадцать. Минус еда, проезд, коммунальные. Останется тысяч двадцать пять. Можно откладывать половину. Двенадцать тысяч в месяц. Через год будет сто сорок четыре тысячи. Через два — почти триста. Этого хватит на первый взнос по ипотеке.
Одной. Без него.
Она вернулась в комнату. Игорь всё ещё сидел за компьютером.
— Я съезжаю, — сказала она.
Он обернулся, на его лице было недоумение.
— Куда ты съезжаешь? Что за глупости?
— Я снимаю комнату. Буду жить отдельно.
— Маринка, не неси ерунду. Из-за чего ты так разошлась? Из-за какого-то подарка маме? Ну, я верну эти деньги, найду где-нибудь, не переживай.
— Игорь, ты не понимаешь. Дело не в деньгах. Дело в том, что ты выбрал. Ты выбрал жизнь с мамой вместо жизни со мной. Ты выбрал комфорт вместо будущего. И это твой выбор. Но я делаю свой.
— Мариночка, — в его голосе появились умоляющие нотки, — ну не будь ребёнком. Куда ты пойдёшь одна? Снимать комнату в общежитии? Это же унизительно! Что люди скажут?
— Люди? — она усмехнулась. — Или твоя мама? Знаешь, что я поняла, Игорь? Ты боишься её больше, чем любишь меня. И, наверное, это нормально. Ты прожил с ней тридцать лет, а со мной всего три. У неё больше прав на тебя.
Она начала собирать вещи. Открыла шкаф, достала сумку. Игорь сидел на стуле и смотрел на неё с растерянностью человека, который не понимает, что происходит.
— Мама права, — вдруг сказал он, и в его голосе появилась обида. — Она говорила, что ты эгоистка. Что тебе нужны только деньги и квартира. Что ты не думаешь о семье, о близких людях. Я защищал тебя, а теперь вижу — она была права.
Марина застыла с платьем в руках. Она медленно повернулась к нему.
— Эгоистка? Я? Которая три года жила в твоей детской комнате, терпела замечания твоей мамы, отдавала все свои деньги в общий бюджет, который ты тратил на её подарки? Я эгоистка?
— Ты хочешь разрушить нашу семью из-за денег! — он вскочил со стула. — Из-за каких-то жалких тысяч!
— Это не жалкие тысячи, Игорь. Это моя свобода. Моё будущее. Моя жизнь, которую я хочу прожить не в роли приживалки в доме твоей мамы!
Дверь распахнулась. На пороге стояла Нина Петровна. Её лицо было красным от праведного гнева.
— Вот, значит, как! — она вошла в комнату, заполнив собой всё пространство. — Я так и знала! Я с первого дня говорила Игорёчку — эта девушка не для нашей семьи! Она холодная, расчётливая! Ей нужны только деньги! А мой сынок, добрый, отзывчивый, он её защищал!
— Мама, не надо, — слабо попытался вмешаться Игорь, но его голос потонул в потоке материнских слов.
— Молчи, сынок! Я должна это сказать! — свекровь повернулась к Марине. — Ты думаешь, я не вижу? Как ты на него смотришь с укором! Как вздыхаешь, когда он покупает мне что-то! Я — его мать! Я родила его, вырастила одна, без мужа! Отдала ему всю свою жизнь! И имею полное право на его заботу! А ты кто? Три года всего как в нашей семье! И уже требуешь, командуешь, отрываешь сына от матери!
Марина слушала этот монолог и вдруг почувствовала странное спокойствие. Всё встало на свои места. Она поняла, что эта битва была проиграна с самого начала. Нельзя победить в войне, когда твой союзник сражается на стороне противника.
— Нина Петровна, — сказала она тихо, — вы выиграли. Забирайте сына. Он ваш. Он всегда был ваш.
— Как ты смеешь! — свекровь шагнула к ней. — Ты ещё и нахальничаешь! После всего, что я для тебя сделала! Пустила жить в свой дом бесплатно!
— Бесплатно? — Марина подняла на неё глаза. — Я платила. Каждый день я платила. Своим спокойствием, своим достоинством, своими нервами. Я платила тем, что молчала, когда вы входили в нашу комнату без стука. Молчала, когда вы критиковали каждое моё действие. Молчала, когда вы забирали наши деньги на свои прихоти. Это была очень дорогая цена за угол в вашем доме.
— Уходи! — закричала Нина Петровна. — Уходи из моего дома! Немедленно!
— Ухожу, — Марина закрыла сумку. — Я только это и делаю.
Она подошла к Игорю. Он сидел на краю кровати, опустив голову. Выглядел растерянным и жалким.
— Игорь, — она присела рядом, — я не прошу тебя выбирать. Потому что ты уже выбрал. Давно. Может, ты и любишь меня. Но недостаточно сильно, чтобы начать самостоятельную жизнь. И это нормально. Просто мы разные люди, с разными ценностями.
— Мариночка, — он поднял на неё глаза, — может, ты подумаешь ещё? Мы же можем всё наладить…
— Нет, Игорь. Не можем. Потому что ты не хочешь ничего налаживать. Ты хочешь, чтобы всё осталось как есть. А я не могу так больше.
Она встала, взяла сумку и вышла из комнаты. Нина Петровна стояла в коридоре, скрестив руки на груди, с торжествующим видом победительницы.
— Вот и правильно! Иди-иди! Мой сынок найдёт себе настоящую жену, хорошую, домашнюю, которая будет уважать его мать!
Марина остановилась у двери. Она обернулась и посмотрела на свекровь долгим взглядом.
— Нина Петровна, вы знаете, что самое страшное? Вы думаете, что победили. Что отбили сына у плохой жены. Но на самом деле вы украли у него будущее. Он никогда не станет взрослым мужчиной. Он так и останется вашим маленьким мальчиком. А когда вас не станет, он будет совершенно беспомощным, одиноким человеком, который не умеет принимать решения и жить самостоятельно. Вот ваша настоящая победа.
Она вышла из квартиры, не дожидаясь ответа.
Прошло восемь месяцев.
Марина снимала маленькую комнату в районе подальше от центра. Шесть метров, общая кухня на четырёх соседей, душ по расписанию. Но это было её пространство. Впервые за три года она могла ложиться спать когда хочет, есть что хочет, приглашать гостей когда хочет.
Она работала, откладывала деньги, считала каждую копейку. Отказывалась от кафе, от новой одежды, от всего лишнего. На совместный счёт в банке медленно, но верно росла сумма. Сто двадцать четыре тысячи рублей. Ещё немного — и можно будет подавать заявку на ипотеку.
Развод оформили быстро. Игорь не сопротивлялся, не требовал ничего. Просто подписал бумаги с видом человека, который до конца не понимает, что происходит. На последней встрече в суде он попытался заговорить с ней.
— Марин, может, мы ещё попробуем? Я готов… я могу снять квартиру, мы переедем…
Она посмотрела на него и покачала головой.
— Игорь, ты не готов. Ты просто говоришь то, что, как тебе кажется, я хочу услышать. Но если мы вернёмся, через месяц всё будет точно так же. Потому что ты не изменился.
Он ушёл, сгорбившись. Ей было немного жаль его. Но не настолько, чтобы вернуться.
В один из выходных дней, когда Марина сидела в своей комнате и составляла очередной финансовый план, ей позвонила подруга Катя.
— Марин, ты не поверишь! Я видела твоего Игоря!
— Бывшего, — спокойно поправила Марина.
— Ну да, бывшего. Так вот, он гулял с какой-то девушкой. Молоденькая такая, лет двадцать пять максимум. Мама рядом шла, под руку. Они втроём мороженое ели, такие довольные. А эта девушка на Нину Петровну смотрела с обожанием! Представляешь?
Марина усмехнулась.
— Представляю. Нина Петровна нашла идеальную невестку. Которая будет играть в дочку, восхищаться её мудростью и жить по её правилам.
— Тебе не обидно? — осторожно спросила Катя.
Марина задумалась. Обидно? Нет. Она почувствовала только облегчение. Та девушка примет то, что не смогла принять она. И, возможно, будет счастлива. У всех разные представления о счастье.
— Нет, Кать. Совсем не обидно. Я рада за них. Правда.
Через полгода Марина подала заявку на ипотеку. Одобрили. Она выбрала небольшую однокомнатную квартиру на первом этаже в новостройке на окраине. Маленькую, но свою.
Когда она получила ключи и впервые открыла дверь своей квартиры, она стояла посреди пустой комнаты с голыми стенами и чувствовала, как в груди разливается тёплое, светлое ощущение.
Свобода. Она была свободна.
Ей позвонила мама.
— Маришка, ты уверена, что правильно поступаешь? Одной-то как? Тяжело же…
— Мам, я лучше буду одна с ипотекой, чем замужем без будущего.
— Может, он изменится? Может, ещё дать ему шанс?
— Мама, люди не меняются, если не хотят. Игорь хотел остаться маминым сыном. Это его выбор. А я сделала свой.
Вечером того же дня Марина стояла у окна своей пустой квартиры и смотрела на город. Где-то там жил Игорь со своей новой девушкой и мамой. Где-то там жили люди, которые делают выбор оставаться в зоне комфорта. А она выбрала другое.
Она выбрала себя.
И это было правильно.
