Свекрови нужны были наши деньги, а не мы. Я это поняла на третьей минуте их «гостевания», прямо в нашей прихожей.
Ульяна Михайловна, моя свекровь, даже пальто не сняла, а уже разложила на тумбочке для обуви пачку мятых бумаг. Рядом стояла ее дочь Лера, золовка моя, и делала скорбное лицо, достойное «Оскара».
— Людочка, тут такое дело… — начала свекровь трагическим шепотом. — У Леры долг. Триста тысяч.
Я молча смотрела на них. Я только что с работы, одной рукой пытаюсь снять сапоги, другой — помешать суп на плите, а мне с порога выкатывают счет.
— Вы же со Славой потянете? — это был не вопрос. Это было утверждение.
Я чуть не села там же, в прихожей. Из кухни вышел Слава, мой муж, вытирая руки о полотенце. Он увидел бумаги, маму, сестру, и его лицо сразу стало напряженным.
— Мам, вы хоть бы разделись, — сказал он. — Что случилось?
— Случилось! — взвизгнула Лера. — Меня уволили! А кредит платить надо! А жить на что-то надо!
Я выпрямилась. Суп мог и подождать.
— Ульяна Михайловна, Лера. «Вы сейчас серьезно?» —спросила я так тихо, что даже сама удивилась. — Мы полгода копим на первый взнос по ипотеке, чтобы из этой однушки съехать. Мы во всем себе отказываем. А вы…
— А что мы? — свекровь сунула бумаги Славе под нос. — Семья должна помогать! Ты сын или кто? Сестра в беде, а ты про ипотеку! Люда, ну ты-то женщина, ты должна понимать! Лерочка нежная, она не может грузчиком работать!
Я посмотрела на «нежную» Лерочку. Двадцать шесть лет, маникюр с тремя слоями блесток, и взгляд, как у налогового инспектора.
— Мам, триста тысяч — это не сто рублей, — Слава нахмурился. Он всегда был на моей стороне, но мать умела давить на чувство вины. — Мы не можем просто так взять и…
— Ах, не можете? — Ульяна Михайловна схватила два огромных чемодана, которые я до этого не заметила. — Тогда мы остаемся у вас!
Она решительно втолкнула чемоданы в нашу крошечную прихожую.
— Мы поживем тут. Пока Лерочка не найдет достойную работу. А вы нас будете кормить. Раз уж вы такие… экономные.
Лера победно улыбнулась мне через плечо матери. Они думали, что загнали меня в угол. Они думали, что Слава сейчас сломается.
— Мам, ты что творишь? — Слава начал злиться, но свекровь уже была «в образе».
— Сынок, ты нас на улицу выгонишь? Родную мать и сестру?
Вечером наша жизнь превратилась в ад. Лера заняла наш диван в единственной комнате, заявив, что у нее болит спина, и она не может спать на надувном матрасе на кухне. Мы со Славой ютились на кухне, пытаясь работать за ноутбуками под бурчание телевизора — Лера смотрела сериал.
Ульяна Михайловна взяла на себя командование холодильником.
— Люда, что это за еда? — брезгливо вытаскивала она мой контейнер с гречкой и куриной грудкой. — Мужика надо кормить! Слава, сынок, я тебе завтра борща наварю! На сале, с прожарочкой! Чтобы ложка стояла!
Она вручила мне список продуктов, от которого у меня задергался глаз. Там были: вырезка телячья, пять видов дорогих сыров, авокадо (для «масочек» Леры) и коньяк (для «давления» Ульяны Михайловны).
Слава посмотрел на меня. Он был бледным от ярости. Он видел, как его мать и сестра методично рушат наш быт и наши планы.
— Мам, — сказал он. — Мы не будем это покупать. И жить вы здесь не будете.
— Ах, так? — свекровь села на табуретку. — Тогда платите кредит!
И тут я поняла, что с меня хватит. Хватит быть «понимающей» и «терпеливой».
Я подошла к свекрови и мило улыбнулась. Слава удивленно на меня посмотрел.
— Хорошо, Ульяна Михайловна. Вы победили.
Свекровь и Лера переглянулись. Такого они не ожидали.
— Мы со Славой посовещались, — соврала я, — и решили, что семья — это святое. Мы не можем платить кредит, это правда. Но мы можем вас содержать.
Лера радостно захлопала в ладоши.
— Но, — я подняла палец, — у меня есть одно условие.
— Какое еще условие? — насторожилась свекровь.
— Раз уж мы берем вас на полное довольствие, мы должны быть уверены, что наши инвестиции… то есть, наша забота, — не пропадает зря. С завтрашнего дня мы живем по строгому режиму и переходим на здоровое питание. Для экономии и оздоровления.
Утром началась «веселая жизнь».
В семь утра я громко включила музыку и открыла окна «для проветривания». Лера, которая привыкла спать до обеда, выползла из комнаты с подушкой на голове.
— Завтрак! — весело объявила я.
На столе стояли две тарелки. В них — овсянка. На воде. Без сахара, соли и масла.
— Это что? — скривилась Лера.
— Это, Лерочка, «геркулес-сэр». Очень полезно для цвета лица и поиска работы, — я поставила перед ней стакан воды с лимоном. — Кофе и чай у нас закончились. Пьем воду, очищаем организм.
Ульяна Михайловна попыталась возмутиться, но Слава ее опередил.
— Мам, Люда права. Надо экономить. Ты же сама видишь — еле сводим концы с концами. Ешь, очень вкусно.
Он с энтузиазмом начал хлебать пустую кашу. Я еле сдержала смех.
На обед был суп. Постный. Жидкий, как слеза вегана. На ужин — он же.
— Я хочу мяса! — взвыла Лера на второй день. — Я не могу есть эту траву!
— Мясо — это токсины, — назидательно сказала я. — Мы чистим твой организм, чтобы у тебя были силы на собеседования. Кстати, вот, я нашла тебе три вакансии. Курьер, уборщица и оператор колл-центра.
Лера посмотрела на распечатки так, будто я предложила ей съесть таракана.
— Я не пойду на эту работу! — взвизгнула она.
— Тогда не будет ужина, — пожала я плечами.
Ульяна Михайловна пыталась бунтовать. Она пыталась тайком прорваться к плите, чтобы сварить свой «борщ на сале». Но я предусмотрительно спрятала все кастрюли и сковородки. Мясо и «вкусненькое» Слава отвез ко мне на работу «на сохранение».
— Сынок! — причитала она Славе вечером. — Она же нас голодом морит! Это геноцид! Я на нее в опеку пожалуюсь!
Слава серьезно посмотрел на мать.
— Мам, ты же сама этого хотела. Мы вас «содержим». Как можем. Денег нет, ты же знаешь. А Люда у меня молодец, смотри, какую экономную диету придумала. И для здоровья полезно.
На третий день Лера рыдала в подушку, что «больше не может» и хочет «к себе домой, в свой холодильник». Ульяна Михайловна поняла, что Слава не дрогнет. Что ее «сыночек» окончательно и бесповоротно выбрал «эту мымру».
Они съехали утром, пока мы были «на работе». Тихо, как мыши. Даже записки не оставили.
Вечером мы со Славой сидели на нашей кухне, в нашей тишине.
— Ты у меня зверь, Люда, — сказал он, обнимая меня.
— Я просто люблю порядок, — улыбнулась я. — И не люблю, когда садятся на шею и свешивают ноги прямо в мою тарелку.
Слава засмеялся и достал из холодильника «спрятанный» мною кусок сыра.
Спасибо мужу за поддержку. Без него мой «оздоровительный лагерь» мог бы и не состояться. А так… Урок, думаю, они усвоили. По крайней мере, ближайший год мы их точно не увидим.
