Елена и Дмитрий готовились к рождению первенца в своей трёхкомнатной квартире на окраине Москвы.
Комнату, выходившую окнами в тихий двор, они решили выделить под детскую. Выбор был сделан без долгих споров — Елена, как будущая мать, имела решающее слово в вопросах оформления.
Она долго выбирала обои в строительном гипермаркете, пока не остановилась на спокойном, нежном варианте: светлый фон с едва заметным геометрическим рисунком мягкого салатового оттенка.
Они не были кричащими, не делились явно на «девичьи» или «мальчиковые», но создавали ощущение уюта и простора.
Дмитрий одобрил выбор — материал оказался качественным, моющимся, и цена была разумной.
Все выходные супруги провели за работой: вынесли старый шкаф, отмыли стены, и аккуратно, полоса за полосой, поклеили новые обои.
Потом собрали светлую деревянную кроватку, поставили комод и пеленальный столик.
Когда комната была готова, Елена часто заходила в неё, присаживалась в кресло-качалку, купленное на распродаже, и смотрела на пока что пустую кроватку.
*****
Роды начались на две недели раньше срока. Всё произошло стремительно. Дмитрий, бросив все дела, отвёз жену в роддом.
Через сутки на свет появился сын, которого они решили назвать Мишей. Мальчик родился крепким, но врачи, перестраховываясь, оставили его с матерью в отделении для новорождённых под дополнительным наблюдением.
Елена провела в стенах больницы почти три недели. Муж навещал её ежедневно, приносил передачи, фотографировал сына.
Он выглядел уставшим, но говорил, что всё хорошо и что по дому отлично справляется.
Один раз Дмитрий обмолвился, что к ним приезжала его мать, Светлана Петровна, чтобы «помочь с хозяйством».
Елена, поглощённая заботами о Мише и своей усталостью, лишь понимающе кивнула.
Со свекровью у них были прохладные отношения. Светлана Петровна была женщиной властной, привыкшей всё решать за своих близких, особенно за единственного сына.
Наконец настал день выписки. Дмитрий, сияющий, забрал Елену с орущим свёртком на руках.
Дорога домой прошла в радостном возбуждении. Они занесли коляску в лифт и поднялись на свой этаж. Муж торжественно открыл дверь квартиры.
— Встречайте новосёлов! — провозгласил он.
Елена, уставшая, но счастливая, первым делом направилась в детскую — показать сыну его комнату.
Она толкнула дверь и замерла на пороге. Комната кардинально преобразилась. Со стен на неё смотрели ярко-розовые пони с неестественно огромными головами и синими глазами.
Они скакали по ядовито-зелёному полю, разбрызгивая капли такого же ядовитого синего цвета.
Обои были дешёвые, тонкие, и на стыках уже слегка отошли. Рисунок местами не совпадал.
От всей этой пестроты рябило в глазах. Елена медленно обернулась к мужу, который нерешительно топтался сзади с автокреслом, в котором спал Миша.
— Дима? — произнесла она тихо. — Что это?
— Это мама решила, что нужно повеселее и что старые обои слишком блёклые для развития ребёнка, — проговорил Дмитрий, избегая её взгляда.
— Она что, переклеила обои, пока я была в роддоме?
— Да, все верно. Я пытался отговорить, но ты же её знаешь. Она сказала, что это подарок внуку. Сама купила, сама наклеила. Говорит, у неё опыт в этом деле.
Жена молча подошла к стене, тронула рукой шершавую бумагу. Под новым слоем угадывался рельеф их, тщательно выровненных, старых обоев.
Без слов она вышла из комнаты, прошла в свою спальню и легла лицом в подушку.
Девушка не плакала, а просто лежала. Муж вошёл и поставил автокресло на пол.
— Лена, ну что ты? Ребёнку пока всё равно, какие обои. Главное, что в детской чисто и есть вся необходимая мебель.
— Мне не всё равно, — глухо произнесла супруга, зарывшись в подушку. — Это была детская комната для нашего ребенка. Наша общая. Мы обустраивали её для него и для себя. А теперь там всё как в дешевом цирке.
Вечером раздался звонок в дверь. Дмитрий открыл. На пороге стояла мать, Светлана Петровна, с огромным тортом в коробке и новой погремушкой в руках.
— Ну, где мой внучек? Идём смотреть, как бабушка ему комнату украсила! — бодро заявила она, проходя в прихожую.
Елена вышла из спальни. Она была бледной, но абсолютно спокойной.
— Здравствуйте, Светлана Петровна.
— Ой, Леночка, выглядишь уставшей. Это нормально, я сама после родов еле на ногах стояла. Ну что, идём смотреть на красоту? — свекровь двинулась в сторону детской.
— Мы уже видели, — проговорила невестка, заблокировав ей путь. — Объясните, пожалуйста, что это было?
Светлана Петровна на мгновение смутилась, но тут же снова расправила плечи.
— Что это? Подарок! Вы свою серость наклеили, ребёнку же скучно будет. Ему контраст нужен для развитие зрения. Я специальные, развивающие обои купила. В магазине сказали — самые популярные.
— Вы не подумали спросить меня, хозяйку этой самой квартиры и мать ребёнка?
— Зачем мне тебя спрашивать? Дима тут хозяин, — женщина махнула рукой в сторону сына, который молча наблюдал, прислонившись к косяку. — Он разрешил. Я же помогала ему, пока тебя не было! Ты в больнице, он один, всё на нём. Я приехала, квартиру прибрала, еду приготовила, комнату обновила. А вместо благодарности — недовольство.
— Благодарность? — голос Елены задрожал, но она взяла себя в руки. — Вы въехали в чужой дом, пока меня не было, и уничтожили наш с мужем труд. Без спроса и какого-либо обсуждения. Эти обои нужно снять. Завтра же.
Светлана Петровна покраснела.
— Как ты со мной разговариваешь? Я твоя свекровь! Я старше тебя! Я в жизни больше знаю! Дима, ты что молчишь? Скажи своей жене, чтобы не хамила мне!
Дмитрий откашлялся и неуверенно промямлил:
— Мам, может, действительно… Лена сама выбирала те… Она расстроилась.
— А я не расстроилась? Я три дня спину ломала, чтобы вам угодить! И что теперь, мои обои драть? Нет, уж извините, пусть висят. Там будет жить мой внук, и я хочу, чтобы ему было красиво.
Елена скрестила руки на груди и вопросительно посмотрела на мужа.
— Дима, твоя мать — твоё решение. Либо сегодня же убираете эти обои, либо я с Мишей уезжаю к родителям.
В комнате повисла тишина, нарушаемая только сопением младенца в автокресле. Светлана Петровна фыркнула.
— Не запугаешь. Дима, скажи ей.
Мужчина по очереди посмотрел на взъерошенные, контрастные пони в детской, на сжатые губы жены и на триумфальное лицо матери.
Он вдруг отчётливо понял, что это не просто спор об обоях. Это вопрос о том, кто в его семье, в его доме принимает решения.
— Мама, — сказал Дмитрий твёрдо, но без агрессии. — Лена права. Это наша квартира и наша детская. Мы её обустраивали вместе. Ты не должна была этого делать без нашего с ней согласия. Эти обои… они не подходят. Их нужно снять.
Светлана Петровна отступила на шаг, как будто её ударили.
— Что? Ты против меня? Я, я всё для тебя…
— Всё, мам, решение принято. Завтра я всё оторву и поклею заново те, что Лена выбирала.
— Нет уж! — вскричала женщина. — Не позволю! Я сама! Я сама эти обои клеила, значит, сама и сдеру, чтобы вы оценили мой труд и чтобы вы видели, как это нелегко!
Она бросилась в детскую. Через мгновение оттуда послышался звук рвущейся бумаги.
Супруги недоуменно переглянулись. Дмитрий вздохнул и пошёл за матерью. Елена осталась в коридоре, слушая, как со стен летят клочки розовых пони.
Работа шла несколько часов. Светлана Петровна, молча, со сжатыми губами, сдирала обои, смачивая их водой из пульверизатора.
Дмитрий помогал, отскребая особенно въевшиеся куски. Елена покормила Мишу и уложила его спать в своей спальне.
В детскую она не заходила. Под утро стены были очищены. Старые салатовые обои местами почти не пострадали. Усталая Светлана Петровна, в пятнах от клея, молча собралась уходить.
— Приходи послезавтра на детскую посмотреть, я сегодня или завтра обои переклею. Заодно на внука посмотришь, — сухо проговорил Дмитрий, провожая её до двери.
— Не надо. Я всё поняла. Я здесь чужая, — мать вышла, не попрощавшись с ними.
Мужчина вернулся в гостиную. Елена сидела на диване.
— Прости, — сказал он просто. — Я не должен был её пускать. Я просто… не хотел ссоры. Она наезжала, а я устал после работы, и мысли были о тебе, о Мише…
— А о нашем общем доме мысли были? — спросила жена без упрёка, с усталым любопытством.
— Были. Но я отмахнулся. Подумал — ерунда, пусть клеит, лишь бы отстала. Это была моя ошибка.
На следующий день Дмитрий взял отгул. Он поехал в тот же гипермаркет, нашёл по артикулу те же самые обои и купил новый рулон.
Весь день мужчина устранял мелкие повреждения и заново оклеивал комнату. Он работал медленно, тщательно, стремясь к идеальной подгонке стыков.
Елена заглядывала время от времени. Она молчала, но принесла ему чай и бутерброд.
К вечеру комната вернула свой первоначальный вид, спокойный, светлый, умиротворяющий. Дмитрий вымыл инструменты, убрал мусор, а потом подошёл к жене.
— Всё. Как было.
— Не совсем, — ответила Елена. — Теперь это не просто комната, которую мы сделали. Это комната, которую тебе пришлось отвоёвывать у собственной матери.
Через неделю раздался звонок. Светлана Петровна холодным тоном спросила, можно ли навестить внука. Елена разрешила.
Когда свекровь пришла, она принесла маленький комплект постельного белья — простой, без рисунка.
Свекровь не пошла в детскую одна, а зашла только с невесткой, державшей на руках Мишу.
Она посмотрела на стены и ничего не сказала. Конфликт не был исчерпан, но Светлана Петровна стала вести себя скромнее.
А Дмитрий научился говорить «нет» своей матери, когда дело касалось его семьи.
