— Ты опять мне врёшь, Лёша. Я вижу. Прямо сейчас — вижу!
Марина даже не повышала голос — просто произнесла это так резко и холодно, что Алексей сразу перестал копошиться с ремнём и обернулся. В прихожей стояла тяжёлая ноябрьская тишина: запах мокрых перчаток, разогретой батареи и уличной сырости, что всегда вползает в квартиру в конце осени.
— Ты чего так заводишься сразу? — пробормотал он, делая вид, что не понимает. — Я только за хлебом выходил. Магазин закрылся раньше, вот и всё. Чего ты начинаешь?
Марина шагнула ближе — в глаза, как обычно, не смотрела, иначе бы сорвалась.
— За хлебом, значит? В одиннадцать вечера. В спортивных штанах, но с укладкой. Молодец. Только ты забыл, что я видела, как ты телефон спрятал, когда вошёл.
Алексей дёрнул щекой, отвернулся к вешалке.
— Тебе показалось. Я устал. Весь день на работе. Не надо сейчас…
— Не надо? — она усмехнулась. — Да я уже месяц слушаю твои «не надо». «Не надо лезть», «не надо подозревать», «не надо накручивать». Знаешь, что не надо? Делать из меня идиотку.
Он резко обернулся:
— Да что с тобой происходит? Марина, ты стала как параноик. Прямо больно смотреть. Ты вечно недовольна. Тебе что ни скажи — всё не так.
— Потому что ты лжёшь. — Марина говорила ровно. — И чем дальше, тем больше. Я же тебя знаю. Ты даже врать толком не умеешь — губы у тебя всегда дрожат, когда начинаешь.
Он вздохнул, поднял голову вверх, будто молился о терпении.
— Ладно. Давай спокойно. Что ты хочешь услышать? Что я встречаюсь с кем-то? Что я гульнул? Ну хочешь, давай скажу — просто чтобы ты успокоилась?
— Мне не нужно, чтобы ты «говорил». Мне нужно, чтобы ты перестал считать меня слепой, — Марина прошла в кухню, включила свет. Бледная лампа мгновенно выхватила из темноты раковину, кружку с не смытым чаем и две тарелки из-под ужина. — Садись. Раз уж ты всё равно соврал, поговорим нормально.
Но он не сел. Он стоял в дверях кухни, облокотившись на косяк, будто готов был в любой момент сбежать.
— У меня нет сил на это, — сказал он тихо. — Давай завтра.
— Нет. Завтра не будет. Ни одного завтра, Лёш. Ты два месяца уходил по вечерам «к Васе на помощь», две недели уходил «выгулять Олега, у которого депрессия», а вчера вообще исчез на четыре часа и вернулся с запахом чужого шампуня. Я не дура. Я всё понимаю.
Он сжал зубы.
— Ну да. Ну да. Нашла сама в чём меня обвинить. Ты же любишь искать. Всё нарываться… Марин, я устал. Всё время устал. Ты в последнее время будто ищешь повод поругаться.
— Повод сам заявился, — Марина поджала губы. — И если хочешь знать, я давно хотела поговорить. Просто раньше… — она замолчала, вздохнула, — раньше я думала, что мы справимся. Что ты просто выгорел. Что это временно.
— А сейчас?
— Сейчас я вижу, что ты уже живёшь где-то в другой жизни. А я — лишняя.
Он прошёл на кухню, сел. Плечи осели.
— Ты преувеличиваешь.
Марина села напротив.
— Прекрасно. Тогда объясни мне, что за переписка у тебя в телефоне. Да-да, можешь не делать круглые глаза. Я не читала. Но я видела — имя мужчины, которого ты не знаешь. И много удалённых сообщений.
— А вот это уже перебор, — рявкнул он. — Ты шарила в моём телефоне?!
— Я не шарила. Он сам загорелся, когда тебе писали.
Алексей поднял руки:
— Да Господи, Марина, это по работе!
— В одиннадцать вечера?
— Там срочный проект!
— Тогда почему ты удалил сообщения?
— Потому что… потому что там рабочие пароли. Конфиденциальные данные. Мне нельзя.
Марина тихо улыбнулась — так, что ему стало не по себе.
— Удобно. Очень удобно.
Пауза затянулась. За окном проехал автобус, мелькнули фары, послышался визг тормозов. Конец ноября. Холодный, мокрый, долгий, уставший месяц, который всегда бьёт по нервам.
Марина встала, налила себе воды.
— Лёш, я больше не могу жить в подвешенном состоянии. Если есть что сказать — скажи. Если у тебя кто-то появился — скажи. Я выдержу. Я взрослая.
Он поднял глаза резко, как будто она ударила его словом.
— Нет у меня никого. Я тебя люблю. Просто… — он замялся. — Иногда хочется тишины, понимаешь? Чтобы без претензий.
— Тишины? — Марина прислонилась к столешнице. — А я по-твоему что тут делаю? Ору? Психую? Да я последние месяцы как призрак живу, стараясь не задавать вопросов.
Он потер лицо ладонями.
— Ладно. Может… может, я действительно немного запутался. Но это не повод устраивать допрос.
— А я и не устраиваю. — Она подошла ближе. — Я задаю один вопрос: что происходит?
Алексей смотрел на неё долго. Потом сказал:
— Я не хочу сейчас говорить.
Она кивнула.
— Поняла.
Развернулась и вышла в комнату.
Он медленно поднялся и пошёл за ней.
Но в этот момент Марина уже решила: сегодня точка. Или он говорит всё, или она сама перестанет держаться за брак.
Она села на подоконник, глядя вниз — на редкие огни во дворе, на людей, кутающихся в пуховики, на рваный снег в луже. Алексей стоял за спиной, молчал, как часто делал в последнее время.
— Слушай, Марин… — начал он тихо. — Давай… давай немного перерыв что ли. Побудем каждый отдельно. Успокоимся.
Она обернулась быстро, срезая воздух взглядом:
— Перерыв? Это ты сейчас серьёзно? Ты даже не сказал, что происходит, но хочешь «перерыв»?
— Просто… я устал. От всего. И от нас в том числе.
— Ага. То есть уставший человек месяцами прячется по вечерам и удаляет переписки? Интересная усталость.
Он отвёл взгляд.
Марина прошла мимо него, взяла с комода его телефон, положила на стол.
— Давай так. Я не буду его открывать. Никогда. Но если ты сейчас уйдёшь от разговора — это конец. Ты взрослый мужик, а не подросток. У тебя есть два пути: либо объяснить всё честно, либо уйти.
Алексей стоял, прижав руки к бокам, словно боялся, что сорвётся.
— Марина… — тихо сказал он. — Ну правда… Мне нужно время.
— А мне — честность. Сегодня.
Он молчал.
Долго. Очень долго.
И чем дольше он молчал, тем яснее становилось: ему нечего сказать. Или он не хочет говорить. А это одно и то же.
Марина выдохнула.
— Всё ясно.
Он поднял голову:
— Ты куда?
— В спальню. Собрать вещи. Я пока у Лены поживу.
— Ты чё, серьёзно? Ты уходишь? Марин, ты что…
Она повернулась:
— Я ухожу, потому что ты меня вытолкнул. Я месяц терпела твои вечерние исчезновения. Неделю — холодные ответы. Сегодня — враньё в глаза. Я не буду жить в этом. И не буду ждать, пока ты «разберёшься». Разбирайся один.
Он бросился ближе:
— Марина, подожди, ради Бога. Давай без драм! Я просто… Я не знаю, что сказать. У меня правда тяжёлый период.
Она издала нервный смешок:
— «Тяжёлый период» — это когда на работе аврал. А когда из дома уходят по вечерам с включённым фейс-сканером, чтобы жена не смогла посмотреть переписку, — это уже что-то другое.
— Да не было там ничего такого!
— Тогда почему ты молчишь?
Он прикусил губу.
— Не могу. Просто… не могу.
Марина взяла сумку.
— Тогда всё. Я не буду жить в режиме «не могу». Мне тридцать два, Лёш. Я хочу нормальной жизни, а не шарады.
Он попытался удержать её за локоть, но Марина мягко освободилась.
— Не трогай. Так будет лучше для нас обоих.
— Нет! Подожди! Мы можем всё решить! — Алексей заметно запаниковал. — Давай завтра поедем куда-нибудь, поговорим по-человечески. На воздух. Без этих сцен.
— Завтра — поздно.
В коридоре она надела пальто, достала из сумки кошелёк, ключи — лишние, которые оставит ему.
Алексей стоял напротив, бледный.
— Марина… Ты же понимаешь, что всё можно было иначе?
— Можно, — тихо сказала она. — Если бы ты выбрал честность.
Он хотел что-то сказать — поднял руку, вдохнул, но так и не нашёл слов.
Марина открыла дверь.
— Я ещё возьму завтра свои документы. И пару вещей. Всё остальное — потом разберём.
— Ты мне так ничего не дала сказать… — выдохнул он.
— А ты — не сказал, — ответила она.
И вышла в холодный подъезд, где пахло бетонной сыростью и ноябрьской тьмой.
На улице было холодно, липко, ветер жёг щёки. Марина шла по двору, чувствуя, как под ногами хлюпает мокрый снег, который намёл за день. Телефон в кармане дрожал: Алексей звонил, писал — но она не отвечала. Идти к Лене поздно, она предупредила, что доберётся ночью. В голове звенело пустотой.
Марина остановилась у подъезда соседнего дома, прислонилась к стене.
— «Перерыв». Ну надо же. Как удобно — когда начинаешь двойную жизнь, всегда нужен «перерыв». Чтобы никто не задавал вопросов.
Она закрыла глаза. Хотелось выть — от усталости, злости, страха.
Но в этот момент телефон завибрировал снова — неизвестный номер.
Марина машинально подняла трубку:
— Алло?
— Это Марина Андреевна? — женский голос, напряжённый, глухой.
— Да.
— Вам… вам нужно знать. Алексей… он давно… — собеседница замялась. — Если хотите, мы встретимся. Я не по телефону такое говорить.
Марина почувствовала, как внутри всё оборвалось.
— Кто вы?
— Это… — пауза. — Это нас обеих касается. Очень. Алексей вам не скажет. Он никогда не скажет. Но вы должны знать, что он делал.
Марина молчала, сжимая телефон так, что побелели костяшки.
— Приезжайте завтра утром в «Кофе на углу», на Центральной, — сказала женщина. — В девять. Я всё расскажу.
И связь оборвалась.
Марина почти не спала. Она ворочалась на диване у Лены, слышала, как за стеной скребёт батарея, как кто-то наверху ругается, как под окнами шаркают ранние прохожие. Всё смешалось: голос неизвестной женщины в телефоне, растерянные глаза Алексея, его фраза «мне нужно время»… Хотя времени у него, кажется, было предостаточно — на всё, кроме честности.
В семь утра Марина уже стояла под душем, ледяная вода помогала собраться. Лена сонно выглянула в ванную:
— Ты куда в такую рань? — протёрла глаза. — У тебя же выходной.
Марина вытерлась, накинула полотенце.
— Мне нужно встретиться с одним человеком. По поводу Алексея.
Лена сразу оживилась, но без любопытства — скорее с тревогой:
— Лучше бы ты его уже послала к чёрту. Он же тебя годами доводил. Молчит, вечно отнекивается…
— Не в этом дело, — Марина тихо вздохнула. — Похоже, не всё так просто.
Лена нахмурилась.
— Марин, если он влез в долги — не вздумай тянуть его. Если завёл женщину — тоже не повод унижаться. Если проигрывает деньги — тем более беги. Чего бы там сегодня ни сказали — думай о себе.
Марина кивнула.
— Я не собираюсь его спасать. Но хочу понять, что вообще происходит. Чтобы закрыть эту историю полностью.
Лена обняла её.
— Если что — звони. Я подъеду. В любое время.
В девять без пяти Марина вошла в маленькую кофейню на Центральной. Внутри пахло обжаренными зёрнами и мокрыми куртками. Людей было мало — пара студентов у окна, мужчина лет сорока с ноутбуком, и женщина за дальним столом, нервно теребившая крышку стакана.
Та подняла глаза — и Марина сразу поняла: это она.
Женщина была худой, усталой, примерно её возраста. Волосы собраны в кривой хвост, пальцы дрожат. На столе — телефоны, какой-то документ, ключи.
Марина подошла.
— Это вы звонили?
— Да… — женщина кивнула. — Садитесь, пожалуйста.
Марина опустилась на стул.
— Кто вы?
— Меня зовут Анна. — Она чуть улыбнулась виновато. — И… я давно знаю Алексея.
Марина приготовилась к худшему.
— Он вам… кто?
Анна глубоко выдохнула:
— Давайте я сразу. Без предисловий. Мы с ним были вместе. Но не сейчас. Три года назад.
Марина нахмурилась.
— Три года назад мы только начали встречаться. Зачем вы мне это говорите? Это что, ревность?
— Нет, — Анна покачала головой. — Не ревность. Это о другом. Он нам… — она запнулась, — он нам натворил такое, что я считаю нужным предупредить. Чтобы вы не оказались в такой же яме.
Марина замерла:
— Объясните нормально.
Анна глотнула кофе и заговорила быстро, будто боялась передумать:
— Алексей… сначала был добрый, обходительный. Как принц. Улыбался всегда, за руку держал. И я тоже думала, что нашла нормального человека. А потом… — Она на секунду закрыла глаза. — Потом оказалось, что у него долги. Большие. Не кредиты. Не банальные. Проблемы с одной компанией, куда он инвестировал через знакомых. Он втянул меня туда тоже, сказал, что почти без риска…
Марина слушала, не мигая.
— По факту это оказалась мутная полулегальная схема, — продолжала Анна. — Он туда загнал мои накопления. И в итоге всё сгорело. Мы остались должны ещё и процент сверху. Он говорил, что «разрулит», что «всё под контролем», а потом исчез на месяц. Месяц, Марина. Просто пропал. Без звонка, без смс. А люди начали приходить. Выбивать долг.
Марина напряглась:
— Он… вам угрожал кто-то?
— Да. — Анна кивнула. — И серьёзно. Я тогда переехала. Сменить номер пришлось. Потом узнала, что Алексей… — она сжала губы, — что он просто нашёл новую девушку. Вас.
Марина почувствовала, как холод растекается по груди.
— Но причём здесь я? — тихо спросила она. — Он мне ничего такого не предлагал.
Анна посмотрела внимательно:
— А он сейчас куда ходит по вечерам?
Марина напряглась.
— Говорил, к друзьям. Или по работе.
— Лжёт. — Анна говорила уверенно. — На сто процентов. Он снова влез. Ему нужен кто-то, на кого можно переложить. Деньги. Ответственность. Подписи. Любая женщина, с которой он живёт, становится для него ресурсом.
— Ресурсом? — Марина смяла салфетку между пальцами.
— Да. Именно. Он… — Анна понизила голос. — Он мне потом признался. Пьяный. Случайно. Сказал, что «если женщина рядом, значит, она должна помогать». Что отношения — это выгода. Что «те, кто любят, всё равно простят». Что «семья — это инвестиция». Прям так и сказал.
Марина почувствовала, как мир медленно наклоняется.
Те же слова… почти те же, что она слышала от него в ссорах.
— И вы думаете, он… — она сглотнула, — он снова это делает?
— Я уверена, — сказала Анна. — Схема та же. Исчезновения. Уходы. Секреты. И, самое главное… — она протянула маленькую бумажку, — он искал поручителя для нового займа. Очень сомнительного. И искал женщину. Обязательно. С «чистыми документами», как он сам говорил. Я случайно услышала обрывки разговора — он встречался с кем-то неделю назад в том же кафе. С мужчиной. Обсуждали, что «жена ничего не понимает, можно уговорить». Это про вас.
Марина медленно, осторожно взяла бумажку. На ней был номер телефона какого-то «Сергея», подпись «по залогу».
— Это он сказал? — Марина подняла глаза.
— Да. — Анна вздохнула. — Потому я и решила вас предупредить. Не думайте, что я хочу поссорить вас. Мне просто… до сих пор стыдно, что я столько ему позволила. И я увидела вас тогда, когда проходили мимо — вы шли в магазин вместе. Он смеялся. А вы… вы смотрели на него так, как я когда-то. И я поняла, чем это закончится.
Марина молчала.
Грудь стянуло так, что она не могла вдохнуть.
— Марина, — Анна наклонилась ближе. — Уходите от него. Быстро. Пока не поздно. Если он почувствует, что вы узнали — может стать хуже. Он умеет давить. Умеет обманывать так, что сама поверишь.
Марина медленно поднялась.
— Спасибо.
Анна тоже встала.
— Если что — вот мой номер. Если будут проблемы… я хотя бы расскажу, куда обращаться и с кем он связан. Держитесь.
Марина вышла из кофейни, зябко запахивая пальто. Снег с дождём бил по лицу. Мир стал слишком резким. Каждая мысль — как скол на стекле.
Телефон вибрировал:
Алексей — 12 пропущенных.
Потом смс:
«Марина, вернись домой. Мы поговорим».
«Я жду».
«Не делай глупостей».
«Марин, пожалуйста».
«Ты всё не так понимаешь».
Каждое сообщение — будто наждаком по нервам.
Марина спрятала телефон и пошла к метро. Нужно было собраться.
Но Алексей не собирался ждать.
Через полчаса, когда Марина поднималась по лестнице в Ленин подъезд, позади раздался знакомый голос:
— Марина!
Она обернулась. Алексей стоял у двери, промокший, замёрзший, глаза красные.
— Мы должны поговорить. Сейчас.
Марина сжала губы.
— Лёша, отойди. Мне нужно…
— Нет! — он шагнул ближе и почти перекрыл ей путь. — Что происходит? Почему ты не отвечаешь? Куда ты пропала? Кто тебе позвонил вчера? Я всю ночь не спал.
— Ты? — Марина фыркнула. — А я месяцами не спала, пока ты исчезал вечерами. Ну что, Лёша? Хочешь наконец сказать правду?
Он сглотнул.
— Какую правду?
— Про долги.
Он резко побледнел.
Марина видела, как зрачки бегают. Как дыхание сбивается.
— Чушь, — выдавил он. — Кто тебе сказал? Что за бред?
— Про займы. Про поручителей. Про то, как ты называешь женщин ресурсом. Про то, как ты втянул Анну три года назад.
Он закрыл глаза.
На секунду — но Марина увидела всё. Абсолютно всё.
— Это… — он тихо прошептал, — это не то, что ты думаешь…
— А что я должна думать? — Марина шагнула ближе. — Что ты снова ищешь, кого бы использовать? Что ты не изменял, а просто искал подходящий момент, чтобы я подписала бумаги? Что твои вечерние «встречи с друзьями» — это попытки заложить чужие деньги под чужую ответственность? Я должна это понимать?
Алексей оглянулся, словно проверяя, слышит ли кто.
— Давай зайдём внутрь. Пожалуйста. Здесь… здесь не надо.
— Здесь — самое место, — сказала Марина. — Потому что я не пойду с тобой в квартиру. Ни в твою, ни в мою.
Он шагнул к ней вплотную.
— Марин… — голос сорвался. — Я не хотел… Я правда хотел решить всё сам. Чтобы ты не знала.
— А получилось так, что я теперь должна спасать тебя?
Он покачал головой, но взгляд выдал — именно этого он и хотел.
Марина сказала тихо, почти шёпотом:
— Ты использовал меня всё это время?
Алексей сжался.
— Не использовал. Я… я просто… запутался. У меня не было выбора. Они…
— У всех есть выбор. — Марина отступила. — Но ты всегда выбирал лёгкое: врать. Прятаться. Давить. Выкручиваться. Жить за счёт других. Включая меня. И знаешь что? Хватит.
Он попытался взять её за руку.
— Марина. Ты — единственный человек, кому я доверяю. Я клянусь. Я всё сделаю. Отдам. Разрулю. Только… не уходи сейчас. Ты же понимаешь, что я без тебя…
Она резко отдёрнулась.
— Нет. Ты без меня — просто будешь искать следующую. И найдёшь. Ты же всегда находишь.
Он побледнел.
— Ты прямо сейчас всё рушишь.
Марина ответила спокойно:
— Нет. Это ты всё разрушил давно. Я просто перестала закрывать глаза.
Он хотел ещё что-то сказать, но Марина подняла ладонь.
— Всё. На этом — точка. Я подам на развод в ближайшие дни. В квартиру твоя нога больше не ступит. И если ты попробуешь втянуть меня в свои схемы… — она посмотрела ему прямо в глаза, — я пойду в полицию. И в ту компанию, где ты работаешь. И к тем людям, которым ты задолжал. Мне терять нечего.
Алексей стоял, будто его ударили.
Плечи опали.
Глаза стекленели.
— Марина… ну ты же… — он слабо развёл руками, — мы же семья…
Она усмехнулась.
— Семья — это когда честно. А когда один человек врал каждый день — это не семья. Это ловушка.
Лена в этот момент выглянула из дверей подъезда:
— Марин, ты где? Я думала, ты заблудилась… — она увидела Алексея и помрачнела. — О. Он здесь. Отлично.
Марина шагнула к подруге.
— Пошли. У меня всё.
Алексей сделал слабую попытку пойти за ними, но Марина обернулась и бросила:
— Лёша. Не смей. Это последний раз, когда я с тобой разговариваю.
Он остановился.
Просто застыл под мокрым снегом, словно сломался.
Марина поднялась по лестнице вместе с Леной.
И впервые за долгое время дышала свободно.
За дверью квартиры Лена посмотрела на неё внимательно:
— Ну?
Марина улыбнулась — не радостно, но выдохнуто, облегчённо.
— Всё. Это конец. И, кажется… — она прислонилась к стене, закрыла глаза, — я впервые почувствовала, что начинаю жить заново. Без страха. Без его теней. Без ожидания, что он снова исчезнет по вечерам.
Лена обняла её.
— Горжусь тобой. И всё будет хорошо. По-настоящему.
Марина открыла глаза.
Снаружи всё ещё шёл противный мокрый ноябрьский снег.
Но внутри вдруг стало светло.
Она знала:
Самое тяжёлое уже позади. А впереди — честная жизнь. Без лжи, без подвоха и без человека, который считал её ресурсом
