Когда куранты отзвенели и гости потихоньку начали расходиться, я пошла на кухню собрать со стола тарелки. Дом дышал теплом, пахло мандаринами и свечами.
И вдруг из гостиной донёсся голос мужа — тихий, но уверенный: «Я давно тебя люблю. Хочу начать год с чистого листа — с тобой».
Я застыла, держа в руках салатницу. Мои пальцы машинально сжались, и стекло чуть не выскользнуло. За стеной раздался женский смех — знакомый, Ритин.
— Серьёзно? — её голос звучал удивлённо, но не шокированно. — Ты правда об этом думал?
— Каждый день последние три года, — ответил Дима. — Мне надоело притворяться. С Верой мы давно чужие люди. Живём рядом, но не вместе.
— Я думала, что одна так чувствую, — тихо сказала Рита. — Когда ты смотришь на меня… я вижу это. Давно вижу.
— И что ты об этом думаешь?
— Не знаю. Страшно. Мы же знакомы сто лет. Вера — моя подруга. Это всё…
— Неправильно? — перебил Дима. — Но мы же не дети. Мы имеем право быть счастливыми.
Молчание. Потом Рита выдохнула:
— А дети? Алисе десять, Мише семь.
— Они справятся. Дети всегда справляются. Главное — не врать им. Я хочу уехать, Рит. В Питер. Там есть вакансия старшего инженера-конструктора. Хорошие деньги. Мы могли бы начать там.
— Уехать… — она повторила, будто пробуя слово на вкус. — Просто так взять и уехать?
— Не просто так. С тобой. Я же сказал — я выбрал тебя.
— Мне нужно подумать.
— Конечно. У тебя есть время до конца января. Я не тороплю. Но я уже решил. Даже если ты откажешься — я всё равно уйду от Веры.
Я поставила салатницу на столешницу и прислонилась к холодильнику. Значит, я тоже делала вид? Каждый день, когда готовила завтрак, провожала детей в школу, составляла бухгалтерские отчёты до полуночи? Всё это время я просто играла роль жены?
Три года он об этом думал. Три года.
А я что делала эти три года? Работала. Два года назад в офисе сократили половину штата, и я пахала, чтобы не вылететь. Чтобы мы могли оплачивать ипотеку за эту трёхкомнатную квартиру на краю города, которую купили четыре года назад. А он? Он приходил вечером и падал на диван.
На выходных находил тысячу причин уйти из дома — то к друзьям, то в спортзал, то в магазин за инструментами. А я оставалась с детьми, уборкой, готовкой.
Из гостиной донёсся смех. Я вздрогнула и быстро вытерла руки о полотенце. Нужно было вести себя как обычно. Не показывать, что я всё слышала.
Потом голоса стали громче — видимо, они собирались выходить.
— Вер! — крикнул Дима. — Ты где?
— На кухне! — я встала и включила воду, делая вид, что мою посуду.
Мой муж зашёл первым, следом Рита. У неё был виноватый вид, но она держалась. Посмотрела на меня, потом отвела взгляд.
— Вер, ты как? — Дима подошёл ближе. — Устала небось. Всё было очень вкусно.
Я не отстранилась. Не оттолкнула. Просто стояла и смотрела на него. На его лицо, которое когда-то казалось мне самым родным на свете. А теперь? Теперь я видела перед собой незнакомца. Человека, который три года лгал мне каждый день.
— Рит, такси уже едет? — спросила я ровным голосом.
— Да, спасибо, уже подъезжает. Вер, спасибо за вечер, — она подошла и обняла меня. Я почувствовала запах её духов — тех же, что были у неё в институте. — Ты молодец.
— Пожалуйста, — я отстранилась. — Счастливого Нового года.
Она задержала на мне взгляд. В её глазах было что-то — вина? Сожаление? А может, просто страх, что я что-то заподозрю.
— Тебе тоже, — тихо сказала она и вышла.
В прихожей всё ещё стояли Антон и Милана — одевались.
— Вер, мы пойдём, — сказала Милана. — Спасибо за вечер. Было классно.
— Спасибо, что пришли, — я обняла её.
— Ты какая-то бледная, — Антон внимательно посмотрел на меня. — Устала?
— Немного. Много готовила.
— Ну ты отдыхай. С наступившим!
Они вышли, и дверь за ними закрылась. Я прислонилась к стене и закрыла глаза. Тишина. Наконец-то тишина. Можно выдохнуть. Можно перестать улыбаться. Можно просто стоять и ничего не делать.
— Вер, ты чего? — Дима вышел из гостиной. — Плохо себя чувствуешь?
— Нормально. Просто устала.
— Иди ложись. Я сам доделаю.
Я открыла глаза и посмотрела на него. Он и правда выглядел обеспокоенным. Или делал вид? Как понять, где правда, а где ложь?
— Не надо. Я сама.
Я вернулась на кухню и стала убирать со стола. Дима помогал молча. Собирал тарелки, выносил мусор. Мы двигались по кухне как два робота — механически, без слов, без взглядов.
Когда всё было закончено, я достала телефон и набрала сообщение маме: «Можешь завтра днём взять детей к себе? Нужно решить кое-что важное». Она ответила почти сразу: «Конечно. Что-то случилось?» Я написала: «Потом расскажу».
Дима начал выключать свет в комнатах.
— Устал жутко, — пробормотал он. — Пойду посплю.
— Дим, — я остановила его. — Нам нужно поговорить. Завтра.
Он обернулся, и в его глазах мелькнуло что-то — страх? Догадка?
— О чём?
— О нас. О детях. О том, что будет дальше.
Он помолчал, потом кивнул.
— Хорошо. Завтра.
Он ушёл в спальню, а я осталась на кухне. Села обратно за стол и долго смотрела на свой телефон. Потом открыла заметки и начала писать.
«Раздел имущества. Квартира куплена в браке, записана на двоих. По закону — пополам. Дети остаются со мной. Алименты — тридцать три процента от зарплаты на двоих детей. Моя работа стабильна, могу обеспечить. Дима получает около девяноста тысяч. Значит, алименты примерно тридцать тысяч. Плюс моя зарплата — хватит».
Я записывала, и с каждой строчкой становилось легче. Не проще — легче. Будто я сбрасывала груз, который тащила годами, сама не понимая зачем.
Потом я открыла фотографии. Пролистала последний год. Мы с Димой почти не фотографировались вдвоём. Только с детьми. На всех снимках мы стояли рядом, но будто на расстоянии. Не держались за руки. Не смотрели друг на друга. На семейных праздниках улыбались в камеру, но глаза оставались пустыми.
Я остановилась на одном фото. Прошлый Новый год. Мы с Димой обнимаем детей. Алиса смеётся, Миша корчит рожицы. А мы с мужем? Мы просто стоим. Рядом, но порознь. И я вдруг поняла: это было видно уже тогда. Год назад. Может, даже раньше.
Когда мы перестали быть семьёй? Когда стали просто людьми, которые живут под одной крышей?
Я закрыла телефон и встала. Вышла в коридор, заглянула в детскую. Алиса спала, раскинув руки. Миша сопел в подушку. Я поправила им одеяла и тихо закрыла дверь. Им будет тяжело. Но им будет ещё тяжелее, если мы останемся вместе и будем изображать семью.
Я прошла в спальню. Дима уже спал. Или делал вид, что спит. Я легла на свою половину кровати и уставилась в потолок. Спать не хотелось. В голове крутились мысли, слова, обрывки разговора.
«Я выбрал тебя».
Как легко он это сказал. Будто выбирал между двумя платьями в магазине. Вот это симпатичнее, возьму это.
А я? Я тоже когда-то выбрала его. Двенадцать лет назад. Мне было двадцать три, ему двадцать пять. Мы познакомились на дне рождения общей знакомой. Он был весёлым, лёгким, интересным. Рассказывал истории так, что все смеялись. Умел слушать. Умел поддержать.
Через полгода мы съехались. Ещё через год поженились. Потом родилась Алиса. Потом Миша. Мы купили квартиру, взяли ипотеку. Я вышла на работу. Дни превратились в недели, недели в месяцы, месяцы в годы.
И где-то в этой круговерти мы потеряли друг друга.
Утром я проснулась от звука льющейся воды — Дима был в душе. Я оделась и пошла на кухню готовить завтрак. Дети ещё спали — вчера легли поздно.
Я поставила чайник, достала яйца из холодильника. Руки двигались автоматически. В голове была пустота. Странная, почти приятная пустота. Будто я уже приняла решение, и теперь оставалось только озвучить его.
Дима вышел минут через десять, в джинсах и свитере. Сел за стол напротив меня. Молчал. Смотрел куда-то в сторону.
— Значит, поговорим? — наконец произнёс он.
— Да, — я налила себе чай. — Я всё слышала. Вчера. Твой разговор с Ритой.
Он побледнел. Открыл рот, но я подняла руку.
— Не надо оправдываться. Я не хочу слушать, как это вышло случайно. Ты хочешь уйти — уходи. Но давай сделаем это нормально. Без скандалов, без истерик. По-взрослому.
— Вера… — он замялся. — Прости. Я не планировал, чтобы ты узнала вот так.
— А как ты планировал? — я посмотрела на него. — Хотел исчезнуть в один день? Или всё-таки собирался сказать сам?
Он молчал. Смотрел в свою чашку. Не находил слов.
— Вот именно, — я отхлебнула чай. — Слушай, я не буду закатывать истерику. Устраивать сцены. Мне это не нужно. Дети вырастут, и я не хочу, чтобы они помнили скандалы и разбитую посуду.
— Ты… серьёзно? — он недоверчиво уставился на меня.
— Абсолютно. Квартира делится пополам. Либо продаём и делим деньги, либо ты оформляешь свою долю на детей и съезжаешь. Алименты по закону. Встречаться с детьми — пожалуйста, но по графику, чтобы не было хаоса. Я не буду настраивать их против тебя. Но и ты не будешь рассказывать им про новую жизнь, пока они не будут готовы. Договорились?
Дима молчал так долго, что я начала думать, не передумал ли он. Может, испугался? Понял, что так просто ему не дадут уйти без последствий?
— Я думал, ты будешь кричать. Плакать. Умолять остаться.
— Я устала кричать, Дима, — я поставила чашку. — Знаешь, я ведь тоже несчастлива. Просто не говорила тебе. Боялась признаться даже себе. А теперь понимаю: нам обоим будет лучше порознь. Я не хочу держать человека, который мечтает быть в другом месте. С другой женщиной.
— Правда? — он явно не ожидал такого поворота. — То есть ты… тоже хотела расстаться?
— Не знаю, чего я хотела. Но точно не этого — не жить как соседи. Не молчать вечерами. Не делать вид, что у нас всё хорошо.
Он опустил голову. Потёр переносицу. Вздохнул тяжело.
— Я не хотел, чтобы так получилось, — тихо сказал он. — Правда не хотел. Просто в какой-то момент понял, что не могу больше. Что задыхаюсь в этом доме. В этой жизни.
— Понятно.
— Ты злишься?
— Я просто хочу закончить это быстро и без боли. Насколько это возможно.
Он кивнул. Встал из-за стола, подошёл к окну. Постоял, глядя на заснеженный двор.
— Значит, договорились? — я тоже встала.
— Договорились, — тихо сказал он.
В этот момент из детской донёсся голос Алисы:
— Мам!
Я выдохнула. Жизнь продолжалась. Дети просыпались, требовали внимания, завтрака, разговоров. И мне нужно было быть сильной. Хотя бы для них.
— Сейчас приду!
Я пошла в детскую. Алиса уже проснулась и сидела с книжкой. Миша ещё спал, свернувшись калачиком.
— Мам, а бабушка заберёт нас сегодня?
— Да. Вы поедете к ней на пару дней. Поиграете, погуляете. А мы с папой решим кое-какие вопросы.
— Вы поссорились?
Я присела рядом с ней на кровать. Взяла её руку в свою.
— Нет. Мы просто поняли, что нам нужно что-то изменить. Но ты не волнуйся. Мы оба вас очень любим. И всегда будем любить. Что бы ни случилось — вы для нас самое главное.
Она кивнула и вернулась к книжке. Я вышла и закрыла за собой дверь.
***
Я вышла и закрыла за собой дверь. Прислонилась к стене. Такая спокойная. Такая взрослая для своих десяти лет. Неужели она действительно всё понимает? Или просто делает вид, чтобы не расстраивать меня?
Мама приехала в обед. Я упаковала детям вещи, накормила их, объяснила, что заберу через пару дней.
— Вер, что случилось? — мама отвела меня в сторону на лестничной площадке. — Ты выглядишь неважно.
— Мам, всё нормально. Просто мне нужно время подумать. Решить кое-что.
— С Димой?
— Да.
Она вздохнула. Обняла меня.
— Я всё поняла. Если что — я рядом. В любое время звони.
— Спасибо.
Когда они уехали, квартира стала пугающе тихой. Я вернулась на кухню. Дима сидел за столом с телефоном.
— Они уехали?
— Да.
Он кивнул. Встал.
— Я сейчас позвоню Максу. Спрошу, можно ли мне у него пожить какое-то время. Завтра заберу вещи.
— Хорошо.
Он ушёл в комнату. Я услышала приглушённый разговор. Потом он вернулся.
— Макс согласился. Он в центре снимает двушку. Говорит, могу жить сколько нужно.
— Отлично. Значит, завтра переезжаешь?
— Да. А с квартирой как решим?
— Давай я выкуплю твою долю. Постепенно. Или оформишь её на детей сразу. Мне так спокойнее — они останутся в своём доме, в своей школе. Не нужно будет ничего менять.
Он задумался.
— Хорошо. Оформлю на детей. Пусть будет их.
— Спасибо.
Мы стояли посреди кухни и смотрели друг на друга. Два незнакомца, которые когда-то были мужем и женой.
— Я пойду собирать вещи, — сказал он и вышел.
Я осталась одна. Села за стол и снова открыла телефон. Листала фотографии. Смотрела на нашу прошлую жизнь, которая теперь казалась чужой. Будто это не я на этих снимках, а кто-то другой.
Вечером мы поужинали молча. Я разогрела ужин, Дима ел, уткнувшись в телефон. Потом он ушёл в комнату, а я осталась на кухне.
Я достала блокнот и начала составлять план. Что нужно сделать завтра. Послезавтра. Через неделю. Через месяц. Моя жизнь требовала порядка. Чёткости. Иначе я просто сойду с ума.
***
Прошло две недели. Дим переехал к Максу. Забрал свои вещи — одежду, документы, ноутбук.
Мы встречались только когда он забирал детей на выходные. Общались вежливо, без лишних эмоций. Будто были коллегами, которые решают общую задачу.
Алиса и Миша приняли развод спокойно. Спрашивали иногда, почему папа больше не живёт с нами. Я объясняла: так получилось, иногда люди расходятся, но это не значит, что они перестают любить своих детей. Они кивали и возвращались к своим играм.
Дети удивительно гибкие. Они приспосабливаются к любой ситуации. Главное — не врать им. И быть рядом.
Однажды вечером мне написала Рита: «Вера, прости. Я не знала, что ты всё слышала».
Я посмотрела на сообщение. Перечитала три раза. Потом набрала ответ: «Не пиши мне больше».
Она больше не отвечала. Я не писала тоже. Наверное, так и правильно. Какой смысл выяснять отношения? Спорить, кто прав, кто виноват? Это ничего не изменит.
А я села и снова открыла заметки. Написала список: «Обновить резюме. Съездить с детьми на море летом. Купить себе красивое платье. Начать бегать по утрам. Сходить к стоматологу. Разобрать шкаф. Выкинуть всё, что не ношу. Встретиться со старыми друзьями».
Простые вещи. Обычные вещи. Но почему-то раньше на них не хватало времени. Всегда находилось что-то важнее — работа, дети, дом, муж.
А теперь я смотрела на этот список и думала: наконец-то. Наконец-то я могу делать то, что хочу. Не то, что нужно. Не то, что от меня ждут. А то, что хочу именно я.
Страшно? Да. Больно? Тоже да. Непонятно, что будет дальше? Конечно.
Но это моя жизнь. Моя, а не чужая.
***
Вечером я приготовила ужин для детей. Мы сидели на кухне втроём — я, Алиса и Миша. Они рассказывали про школу, про друзей, про всякую ерунду. А я слушала и думала: вот она, моя семья. Маленькая, но крепкая.
— Мам, а когда мы поедем на море? — спросила Алиса.
— Летом. Я уже смотрю варианты. Может, в Крым. Или в Сочи.
— Ура! — закричал Миша. — Я хочу купаться!
— Будешь купаться, — я погладила его по голове.
Потом я уложила их спать. Почитала Мише сказку, поговорила с Алисой о школе. И наконец осталась одна.
Я села на диван с чашкой чая и открыла ноутбук. Давно хотела посмотреть какой-нибудь фильм. Не детский мультик, не семейную комедию. А что-то своё. Для себя.
Я выбрала фильм. Включила. И впервые за много лет просто расслабилась. Не думала о том, что завтра нужно постирать. Что послезавтра родительское собрание. Что нужно купить продуктов.
Я просто смотрела кино. Пила чай. Ни о чём не думала. И это было прекрасно.
Новый год начался не у них. Он начался у меня.
