— Ты галстук мне не поправишь? А то узел какой-то кривой, как моя жизнь до встречи с тобой, — Кирилл хохотнул, довольный собственной шуткой, и подставил шею.
Жанна с трудом оторвала взгляд от экрана телефона, где в рабочем чате супермаркета бушевал предновогодний ад: «Где ценники на шампанское?!», «Касса №4 зависла!». Она отложила мобильный и, подавив тяжелый вздох, потянулась к воротнику мужа. Пальцы, шершавые от пересчета купюр и бесконечной обработки антисептиком, ловко перевязали шелк.
— Красавец, — сухо сказала она. — Иди уже. Опоздаешь на приветственный тост.
— Жан, ну ты чего такая кислая? — Кирилл чмокнул её в макушку, пахнущую лаком для волос и усталостью. — Это же корпоратив, надо поддерживать командный дух. Шеф сказал, кто не придет — премии лишит. А нам деньги нужны. И потом… Мама же обещала заехать. Поможет тебе с готовкой к тридцать первому. Она холодец привезет!
При упоминании Зои Аркадьевны у Жанны свело скулы. «Помощь» свекрови всегда обходилась слишком дорого. Это была не помощь, а аудит. Инспекция с пристрастием.
— Кирилл, я просила её не приезжать сегодня. Я просто хочу полежать в тишине. У меня ноги гудят так, будто я марафон бежала в свинцовых ботинках.
— Ну не начинай, — он уже надевал пальто, весело звеня ключами. — Мама от чистого сердца. Всё, убежал! Не скучай!
Дверь хлопнула. Жанна осталась одна. Тишина в квартире была плотной, ватной, но недолгой. Ровно через пятнадцать минут раздался требовательный звонок в дверь. Три коротких, один длинный. Фирменный сигнал Зои Аркадьевны.
— Господи, духота-то какая! Жанночка, у тебя цветы совсем завяли, ты их что, хлоркой поливаешь? — Зоя Аркадьевна вплыла в коридор, неся перед собой огромную сумку, как таран.
Свекрови был шестьдесят один год, но энергии в ней бурлило на небольшую электростанцию. Бывший бухгалтер ЖЭКа, она умела находить ошибки даже там, где их не было. Её взгляд, цепкий и колючий, мгновенно просканировал вешалку.
— А Кирюшино пальто где? Уже ушел? Ох, трудяга… — она вздохнула, стягивая сапоги. — А ты чего в халате? Встречать мать в таком виде — моветон, милая.
— Я дома, Зоя Аркадьевна. И я устала, — Жанна пошла на кухню ставить чайник. — Вы говорили про холодец?
— Холодец в сумке. Но сначала — дело, — она понизила голос, хотя в квартире никого не было. — Я тут подумала, Жанна. Вы же квартиру в ипотеку брали?
— Брали, — насторожилась Жанна.
— А документы где лежат? Я по телевизору видела, сейчас мошенников тьма. Надо проверить, правильно ли у вас страховка оформлена. У меня глаз наметанный, я же в цифрах разбираюсь.
Жанна сжала ручку кружки так, что побелели костяшки. Вот оно. Началось.
— У нас всё в порядке, Зоя Аркадьевна. Всё в банке, в ячейке, — соврала она. Документы лежали в нижнем ящике комода, в папке с надписью «Важное».
Свекровь поджала губы, превратив их в куриную гузку.
— В ячейке… Денег небось стоит. Неэкономно, Жанна. Кстати, Регина звонила. Бедная девочка, у неё в фитнес-клубе сокращения, а ей за машину кредит платить.
«Бедная девочка» Регина, золовка Жанны, меняла телефоны каждые полгода и выкладывала фото из ресторанов, пока Жанна штопала колготки под брюки, чтобы не тратиться на новые.
— Я сочувствую Регине, — твердо сказала Жанна. — Но у нас лишних нет.
— Ох, какая ты жесткая стала, — Зоя Аркадьевна покачала головой и вдруг сменила тактику. — Ладно, пойду руки помою. А ты пока салатик порежь, я ингредиенты привезла.
Как только за свекровью закрылась дверь ванной, Жанна присела на стул и закрыла глаза. Ей хотелось плакать. От обиды, от бессилия, от того, что её дом — её крепость — сейчас был оккупирован. В этот момент она почувствовала себя маленькой девочкой, которую несправедливо наказали.
Слезы, горячие и злые, подступили к горлу. Она вспомнила, как месяц назад Кирилл отказался покупать ей качественные зимние сапоги, сказав: «Потерпи, сейчас туго», а через неделю «одолжил» маме тридцать тысяч на «санаторий», который оказался новым диваном для Регины. Жанна тогда промолчала. Ради мира. Ради семьи.
Вода в ванной шумела подозрительно долго. Жанна вытерла глаза и прислушалась. Шум воды был, а вот звуков плеска — нет. Зато был другой звук. Тихий скрип. Скрип ящика комода в спальне.
Жанна встала. Усталость как рукой сняло. Сердце забилось где-то в горле. Она бесшумно прошла по коридору. Дверь в спальню была приоткрыта.
Зоя Аркадьевна стояла у комода. В руках она держала ту самую папку «Важное». Она не просто смотрела документы. Она фотографировала их на телефон.
— Что вы делаете? — голос Жанны прозвучал тихо, но в тишине квартиры он был подобен выстрелу.
Свекровь дернулась, телефон чуть не выскользнул из её рук. Но многолетний опыт работы в бухгалтерии, где проверки нагрядывали внезапно, позволил ей мгновенно собраться.
— Жанночка! Ты меня напугала! — она даже не покраснела. — Я просто… пыль протирала. Смотрю — папка лежит неаккуратно. Думаю, дай поправлю. А она открылась.
— Вы фотографировали документы на квартиру. Я видела, — Жанна вошла в комнату и протянула руку. — Отдайте папку.
— Ты что, с ума сошла? Родную мать в шпионаже обвиняешь? — Зоя Аркадьевна перешла в наступление, прижимая папку к груди. — Я для вашего же блага! Я хотела Павлу Степановичу показать, он у меня в бумагах разбирается. Вдруг вас обманули с процентом? А Регина… Регина могла бы подсказать юриста, если что не так!
— При чем тут Регина? — Жанна сделала шаг вперед. — Положите документы.
В этот момент в дверь позвонили. Настойчиво, громко.
Зоя Аркадьевна воспользовалась заминкой и сунула папку обратно в ящик, но телефон остался у неё в руке.
— Открой, может, муж вернулся, соскучился! — ехидно бросила она.
Жанна, трясясь от гнева, пошла открывать. На пороге стоял Саша, сосед снизу. Парень лет двадцати восьми, айтишник, вечно в худи и с наушниками.
— Жанн, привет. Извини, что дергаю. Мне курьер по ошибке вашу посылку отдал. Вот, держи. И еще… — он замялся, глядя на пунцовое лицо Жанны. — У вас там всё нормально? Слышимость сегодня какая-то дикая. Я просто слышал, как кто-то про документы кричал.
Жанна посмотрела на Сашу. В его глазах не было любопытства сплетника, только беспокойство.
— Саша, проходи, пожалуйста, — вдруг сказала она. — Мне нужен свидетель.
— Э-э-э, ну ладно, — Саша, чувствуя неладное, шагнул в коридор.
Зоя Аркадьевна вышла из спальни, поправляя прическу. Увидев соседа, она расплылась в приторной улыбке.
— Ой, гости! А мы тут с невесткой секретничаем.
— Зоя Аркадьевна, — Жанна говорила четко, чеканя каждое слово. — При Саше скажите, зачем вы фотографировали документы на нашу квартиру и выписки с моего зарплатного счета?
— Да что ты выдумываешь! — взвизгнула свекровь. — Какая неблагодарная! Я ей холодец, я ей душу, а она…
Внезапно у Зои Аркадьевны в кармане зазвонил телефон. Она дернулась, но Жанна оказалась быстрее. На экране высветилось: «Павел (муж)». Жанна нажала на громкую связь.
— Ну что, Зой? — раздался хрипловатый, сонный голос свекра. — Нашла бумаги? Регина уже вся извелась, ей риелтор сказал, что если до завтра залог не внесет, ту студию перекупят. Кирилл-то точно не против, чтобы мы их квартиру под залог пустили? Или как там схема твоя…
В коридоре повисла звенящая тишина. Слышно было, как на кухне капает кран.
Зоя Аркадьевна побледнела, став похожей на свой недоеденный холодец. Саша присвистнул.
— Ничего себе «схема», — протянул сосед. — Это же сто пятьдесят девятая статья, мошенничество. Покушение на мошенничество, если точнее. А учитывая сговор группы лиц… Зоя Аркадьевна, вы в курсе, что даже родственников за такое сажают?
— Какое мошенничество! Это внутрисемейное дело! — зашипела свекровь, пытаясь выхватить телефон.
Жанна сбросила вызов. Внутри у неё что-то оборвалось. Та ниточка, на которой держалось её терпение, её попытки быть «хорошей», «удобной», «понимающей». Она вспомнила все те разы, когда экономила на себе. Когда Кирилл говорил: «Мама лучше знает».
Они хотели заложить её квартиру. Квартиру, в которую она вложила свои и личные накопления от бабушки. Они хотели купить квартиру Регине, рискуя крышей над головой Жанны.
— Вон, — тихо сказала Жанна.
— Что? — опешила Зоя Аркадьевна.
— Вон из моего дома. Сейчас же. И холодец свой заберите.
— Да как ты смеешь! Я Кириллу позвоню! Он тебе устроит!
— Звоните, — Жанна открыла входную дверь настежь. — И скажите ему, что если он еще раз заикнется про помощь маме, он переезжает к вам. Вместе с ипотекой, которую я переоформлю через суд при разводе. У меня, кстати, отличный юрист на работе есть.
Зоя Аркадьевна хватала воздух ртом, как рыба. Она посмотрела на Сашу, который скрестил руки на груди и всем видом показывал, что он на стороне Жанны. Поняв, что её «тихая власть» здесь больше не работает, свекровь схватила сумку, сунула ноги в сапоги и вылетела на лестничную клетку, бормоча проклятия.
Жанна захлопнула дверь. Замки щелкнули. Один оборот, второй.
— Жестко вы её, — уважительно сказал Саша. — Но справедливо. Знаешь, Жанн, у меня мама тоже… сложная. Но такое — это перебор. Ты это… если что, я подтвержу. И про фото, и про звонок.
— Спасибо, Саш, — Жанна устало прислонилась к стене. — Ты иди. С наступающим.
Когда сосед ушел, Жанна сползла по стене на пол. Телефон завибрировал — звонил Кирилл. Наверное, мама уже пожаловалась.
Она смотрела на экран, где светилось улыбающееся лицо мужа. Гнев ушел. Осталась кристальная ясность.
— Алло, — ответила она.
— Жанна! Ты что творишь?! Мама звонит в истерике, говорит, ты её чуть ли не с лестницы спустила! У неё давление! Она просто хотела проверить документы, чтобы нам помочь!
— Кирилл, — перебила его Жанна. Голос её был спокойным и холодным, как лед. — Твой папа проговорился про Регину и залог.
На том конце провода возникла пауза. Длинная, тягучая пауза, которая сказала больше, чем любые оправдания. Он знал. Он знал и молчал, предпочитая быть «хорошим сыном», а не мужем.
— Жанн, ну послушай… Это же временно… Регина бы отдала… — заблеял он.
— Не приезжай сегодня, Кирилл. Ночуй у мамы. Празднуй, поддерживай командный дух. А завтра мы поговорим о том, как будем делить имущество.
Она нажала «отбой» и заблокировала номер.
Встала, прошла на кухню. На столе стоял нетронутый контейнер с холодцом, который забыла Зоя Аркадьевна. Жанна брезгливо взяла его двумя пальцами и выбросила в мусорное ведро.
Затем она налила себе горячего чая, достала спрятанную плитку дорогого шоколада, который берегла «на праздник», и откусила большой кусок.
За окном падал снег, скрывая грязь и серость улиц. Жанна чувствовала себя так, будто сбросила с плеч огромный рюкзак с камнями. Было больно, да. Но это была боль очищения. Впервые за много лет она дышала полной грудью.
— С наступающим меня, — прошептала она в тишину квартиры, которая теперь принадлежала только ей.
