Яна открыла дверь своим ключом и сразу остановилась в прихожей. У стены стояли чужие ботинки на низком каблуке, старомодные, с потёртыми носами. Она узнала их мгновенно — такие носила только свекровь Людмила Ивановна. Яна медленно сняла сумку с плеча, но куртку снимать не стала. Что-то внутри подсказывало, что сегодняшний вечер будет непростым. За последние месяцы она научилась доверять своей интуиции, особенно когда дело касалось неожиданных визитов родственников мужа.
Из гостиной доносились приглушённые голоса. Яна прислушалась. Говорил Андрей, её муж, а второй голос принадлежал его матери. Тон был деловой, серьёзный. Яна сделала глубокий вдох и направилась в комнату. В дверном проёме она замерла. На журнальном столике были разложены какие-то бумаги, Людмила Ивановна водила по ним пальцем, что-то объясняя сыну. Андрей сидел рядом, кивал, изредка задавал вопросы. Ни один из них даже не обернулся, когда она вошла.
— Добрый вечер, — сказала Яна ровным голосом.
Андрей вздрогнул и повернулся к ней. На лице мелькнуло что-то похожее на растерянность, но он быстро взял себя в руки.
— Ян, привет. Ты рано сегодня. Мама зашла, хотела поговорить с нами.
Людмила Ивановна оторвалась от бумаг и окинула невестку оценивающим взглядом.
— Яна, как хорошо, что ты пришла. Как раз обсуждали важные вещи. Садись, пожалуйста.
Яна не двинулась с места. Она стояла, скрестив руки на груди, и смотрела на них обоих. Последние несколько месяцев что-то было не так. Андрей изменился. Раньше он всегда делился планами, обсуждал с ней покупки, спрашивал мнение даже по мелочам. А теперь стал молчаливым, закрытым. Постоянно сидел в телефоне, а когда она входила в комнату, быстро убирал экран. По вечерам выходил курить, хотя бросил ещё два года назад. Говорил, что на работе проблемы, стресс. Яна не лезла, давала ему пространство. Но интуиция шептала, что дело не только в работе.
— О чём речь? — спросила она.
Людмила Ивановна сложила руки на коленях и начала говорить, не дожидаясь ответа сына:
— Яночка, ты же умная девушка, понимаешь, что в семье всё должно быть общее. Вот мы с Андреем обсуждали вашу жилищную ситуацию. Он мне рассказал, что квартира оформлена только на тебя. Это неправильно. Вы ведь муж и жена, должны всё делить поровну. Поэтому мы решили, что лучше переоформить жильё на обоих. Так будет честнее.
Яна молчала. Кровь медленно приливала к лицу, пульсировала в висках. Она смотрела на свекровь, потом перевела взгляд на мужа. Андрей опустил глаза.
— Мы решили? — переспросила она тихо.
— Ну да, — продолжила Людмила Ивановна, не улавливая интонации. — Андрюша мне всё рассказал. Вы же планируете детей, верно? Значит, квартира должна быть общей. А то получается, что ты тут хозяйка, а он как гость. Это несправедливо.
Яна подошла ближе к столу. Квартира. Эта квартира. Она вспомнила, как пять лет назад, ещё до знакомства с Андреем, работала на двух работах. Днём — дизайнером в агентстве, вечерами брала фриланс-заказы до глубокой ночи. Спала по четыре часа, отказывала себе во всём. Не ходила в кафе с подругами, носила старую одежду, штопала джинсы вместо покупки новых, не ездила в отпуск. Подруги звали в кино, на концерты, на выходные за город — она отказывалась. Каждый рубль считала, каждую копейку откладывала. Помнила, как ела одну гречку неделями, потому что это дёшево и сытно. Как зимой ходила в тонкой куртке, потому что не могла позволить себе новую. Как отказывалась от такси даже поздним вечером, добиралась на автобусах и метро, экономя на каждой поездке.
Когда накопила на первоначальный взнос, взяла ипотеку. Банк одобрил не сразу — проверяли доходы, требовали справки, сомневались в её платёжеспособности. Она собирала документы, ходила на встречи, доказывала, что справится. И справилась. Потом ещё три года выплачивала кредит, урезая себя во всём. Работала без выходных, брала дополнительные проекты, не болела, потому что больничный означал потерю денег. Когда они с Андреем поженились год назад, кредит был уже почти погашен. Она закрыла его за полгода до свадьбы, сделав последний платёж с невероятным облегчением.
И вот теперь они хотят, чтобы она просто так взяла и отдала половину. Того, на что она потратила пять лет жизни. Своё здоровье. Своё время. Свои силы.
— Эта квартира куплена на мои деньги, — сказала Яна медленно, отчётливо проговаривая каждое слово. — Задолго до брака. Андрей к ней никакого отношения не имеет.
— Яна, не надо так, — наконец подал голос муж. — Мама же не со зла. Просто хочет, чтобы у нас всё было по-честному.
— По-честному? — Яна развернулась к нему. — Андрей, ты вообще понимаешь, о чём речь? Это моя квартира. Я на неё зарабатывала пять лет. Ты тогда ещё в другом городе жил.
Людмила Ивановна сжала губы в тонкую линию, и глаза её стали жёсткими.
— Вот именно поэтому я и говорю! — голос свекрови стал резче. — Ты всё время напоминаешь, что это твоё, твоё. А он что, чужой человек? Он твой муж! Вы одна семья! Или ты считаешь себя выше его, раз квартира твоя?
Яна глубоко вдохнула. Она чувствовала, как внутри поднимается волна, но держала себя в руках. Срываться было нельзя. Нужно было понять, что происходит.
— Людмила Ивановна, я никогда не говорила, что я выше. Но факт остаётся фактом — квартира приобретена мной до брака, на мои деньги. По закону это моя собственность.
— Законы! — свекровь махнула рукой. — Всегда ты с этими своими законами! Нормальные люди просто живут, помогают друг другу, а ты всё время упираешься! Вот у моей соседки дочка вышла замуж, так сразу мужа в документы на квартиру вписала. Без разговоров. Потому что любит. А ты что, не любишь Андрея? Вот поэтому и держишь его на коротком поводке, потому что не доверяешь!
— Это не имеет отношения к любви или доверию, — Яна старалась говорить спокойно, но голос предательски дрожал. — Это вопрос здравого смысла и законности.
— Законность! — фыркнула Людмила Ивановна. — Ты вот всю жизнь за свои законы прячешься, да? А человеческие отношения тебе не знакомы? Или ты думаешь, что раз у тебя квартира есть, то ты лучше других?
Яна перевела взгляд на Андрея. Он сидел, уставившись в пол, и молчал. Не защищал её. Не говорил матери, что она не права. Просто молчал.
— Андрей, — позвала она. — Ты тоже так считаешь?
Он поднял голову. На секунду их взгляды встретились, и Яна увидела в его глазах что-то странное. Вину? Страх? Она не могла понять.
— Ян, ну мама же просто хочет как лучше…
— Как лучше для кого? — перебила его Яна. — Для меня? Или для вас?
— Ты опять всё превращаешь в скандал! — вмешалась Людмила Ивановна. — Мы пытаемся тебе объяснить элементарные вещи, а ты устраиваешь истерику!
— Я не устраиваю истерику, — Яна говорила тихо, но в голосе звучала сталь. — Я просто хочу понять, зачем вы пришли сюда с этими бумагами и зачем обсуждаете мою квартиру без меня.
Свекровь откинулась на спинку дивана и скрестила руки на груди.
— Без тебя? Андрюша мне сам всё рассказал. Он сказал, что ты согласна переоформить квартиру на двоих. Мы просто хотели подготовить документы заранее, чтобы потом не тратить время.
Яна резко обернулась к мужу.
— Я согласна? Андрей, когда я это говорила?
Он вжался в диван, избегая её взгляда.
— Ну… Мы как-то обсуждали… В общих чертах…
— Мы никогда этого не обсуждали! — голос Яны сорвался на крик, но она тут же взяла себя в руки. — Ни разу. За три года брака ты ни разу не поднимал эту тему.
Яна медленно подошла к столу, положила ладонь на документы и спокойно произнесла:
— Ты решил, что я молча отдам квартиру, на которую зарабатывала годами?
В комнате повисла тишина. Людмила Ивановна замолчала, сжимая в руках бумаги. Андрей стоял посреди комнаты, открывал и закрывал рот, но слова не шли. Воздух сгустился, стал тяжёлым. Часы на стене отсчитывали секунды, и каждое тиканье звучало как удар.
— Отвечай, — потребовала Яна.
— Я… Я думал… Ну, мы же муж и жена…
— Это не ответ.
Андрей провёл рукой по лицу.
— Мама сказала, что так правильно. Что в браке всё должно быть общее. И я подумал… Ну, мы же планируем детей, и квартира…
— Стоп, — Яна подняла руку. — Твоя мама сказала. А ты сам что думаешь?
Он молчал.
— Андрей, я спрашиваю — ты сам считаешь, что я должна отдать тебе половину квартиры?
— Не отдать… Просто переоформить… Чтобы было на двоих…
Яна кивнула. Всё стало ясно.
Людмила Ивановна встала. Лицо её покраснело, на шее выступили красные пятна.
— Вот видишь, Андрей! Я же тебе говорила, что она такая! Жадная, корыстная! Всё своё, да своё! А ты мне не верил! Я сразу почувствовала, когда вы познакомились, что с ней что-то не то. Помнишь, я тебе говорила — найди нормальную девушку, простую, домашнюю. А ты нет, влюбился в эту… — она ткнула пальцем в сторону Яны, — которая только о деньгах и думает!
Яна почувствовала, как что-то внутри обрывается. Она годами слушала подобные намёки от свекрови. Годами терпела. Молчала, чтобы не портить отношения. Делала вид, что не замечает колкостей. Улыбалась сквозь зубы на семейных праздниках, когда Людмила Ивановна при всех рассказывала, какая она гордячка и как ей не помешало бы быть поскромнее. Но сейчас, когда речь зашла о её квартире, о её собственности, терпение лопнуло.
Она смотрела на мужа, ждала, что он скажет что-нибудь. Заступится. Объяснит. Скажет матери, чтобы та прекратила. Скажет, что Яна его жена и он на её стороне. Скажет хоть что-то. Но он молчал. Просто сидел, уставившись в пол, и молчал. Плечи ссутулены, руки сложены между коленями. Вид побитого пса, который боится хозяйку. Только вот хозяйкой здесь была явно не Яна, а его мать. И в этот момент она поняла — всё, что происходило последние месяцы, вся эта скрытность, телефонные разговоры шёпотом, резкие перемены настроения — всё это было неспроста. Он готовился. Готовил почву. А может, она сама была слепа и не хотела видеть очевидное.
— Уходите, — сказала она ровно.
— Что? — Людмила Ивановна вытаращила на неё глаза.
— Я сказала — уходите. Обе. Нет, все. Андрей тоже.
— Яна, погоди… — наконец очнулся муж.
Но Яна уже не слушала. Она подошла к столу, собрала все бумаги в стопку и сунула их в руки свекрови.
— Это моя квартира. Я купила её на свои деньги, до брака. И никому я её не отдам. Ни переоформлять, ни делить. Это моё. Моё! Я зарабатывала на неё годами, пока вы даже не знали о моём существовании!
Она спокойно напомнила, чьё имя стоит в свидетельстве о собственности, и убрала документы обратно в папку.
Людмила Ивановна попятилась, прижимая бумаги к груди.
— Ты что себе позволяешь?! Как ты разговариваешь со мной?!
— Так же, как вы со мной, — Яна шагнула к ней. — Вы пришли в мой дом, без приглашения, и начали решать, что мне делать с моей собственностью. Вы вообще спросили моего мнения?
— Андрюша! — взвизгнула свекровь. — Ты будешь терпеть, как она со мной разговаривает?!
Андрей поднялся с дивана. Лицо у него было бледное, растерянное.
— Мам, может, правда лучше сегодня не…
— Не смей! — свекровь ткнула пальцем в сторону невестки. — Вот она какая, твоя жена! Я же говорила, что связываться с ней не надо было! Но ты не слушал! А теперь видишь?!
Яна подошла к тумбочке в прихожей, открыла ящик и достала оттуда ключи. Андреевы ключи от квартиры. Положила их на столик.
— Собирай вещи, — сказала она спокойно.
— Что?! — Андрей шагнул к ней. — Ты о чём?
— О том, что ты съезжаешь. Сегодня. Сейчас.
— Яна, ты с ума сошла?! Мы же не можем так просто…
— Можем, — перебила она. — Очень даже можем. Это моя квартира, помнишь? Вот ты сам минуту назад подтвердил.
Людмила Ивановна схватила сына за руку.
— Андрюша, не смей! Не позволяй ей так с собой обращаться! Ты мужчина!
Яна повернулась к свекрови.
— Людмила Ивановна, если не хотите, чтобы я вызвала полицию, советую уйти прямо сейчас. Вы здесь не прописаны, не проживаете, и я имею полное право попросить вас покинуть моё жильё.
— Ты… Ты!.. — свекровь задыхалась от возмущения.
Яна достала телефон и начала набирать номер. Людмила Ивановна побагровела, развернулась и направилась к выходу. На пороге обернулась:
— Андрей! Ты едешь со мной!
Андрей стоял посреди комнаты, переводя взгляд с матери на жену.
— Я… Мне нужно собрать вещи…
— Тебе ничего не нужно, — рявкнула Людмила Ивановна. — Пошли отсюда! Мы ещё посмотрим, кто последний засмеётся!
Она выскочила за дверь. Андрей замер.
— Яна…
— У тебя есть десять минут, — сказала она, не глядя на него. — Собери самое необходимое. Остальное можешь забрать потом, когда я буду дома. Но только в моём присутствии.
— Ты действительно выгоняешь меня?
Яна наконец подняла на него глаза.
— А ты действительно хотел забрать у меня половину квартиры?
Он открыл рот, но слова снова застряли в горле.
— Вот и ответ, — Яна развернулась и пошла на кухню.
Она слышала, как он мечется по комнате, как открываются и закрываются шкафы, как он что-то бормочет себе под нос. Яна стояла у окна, прислонившись лбом к холодному стеклу. Руки дрожали. Она сжала их в кулаки, чтобы дрожь прекратилась.
Через несколько минут в кухню заглянул Андрей. На плече у него висела спортивная сумка, та самая, с которой он ездил в спортзал. Сумка была явно набита наспех — из неё торчал рукав рубашки, молния не застёгивалась до конца.
— Я… Я собрал. Яна, давай поговорим нормально? Может, ты просто устала, нервная? У тебя на работе дедлайны были, я знаю. Ты переутомилась. Давай завтра обсудим всё спокойно? Я приду, мы сядем, выпьем чай, поговорим как люди. Без мамы. Только мы вдвоём. Я всё объясню. Правда, это всё недоразумение. Мама просто волнуется за нас, хочет как лучше. Она не со зла, честное слово.
Яна обернулась. Смотрела на него долго, молча. Изучала лицо, как будто видела впервые. Знакомые черты, знакомая родинка над бровью, знакомая привычка прикусывать нижнюю губу, когда нервничает. Только сейчас она видела не мужа, а чужого человека. Человека, который пытался её обмануть. Который обсуждал её имущество за её спиной. Который привёл свою мать в их дом, чтобы вместе надавить на неё.
— Нет. Уходи.
— Но это же глупость какая-то! Из-за одного разговора ты рушишь нашу семью?! Мы три года вместе! Три года, Яна! Неужели это ничего не значит? Неужели ты готова всё перечеркнуть вот так, в один момент, не дав мне даже шанса объясниться?!
— Я не рушу. Это ты пытался сделать. Ты обсуждал мою квартиру с матерью. Ты принёс документы. Ты солгал ей, что я согласна. Ты планировал переоформить квартиру без моего согласия. И главное — ты даже сейчас не понимаешь, что сделал что-то не так. Ты защищаешь маму, а не меня. Ты оправдываешь её, а не извиняешься передо мной. Вот что рушит нашу семью, Андрей. Не я. Ты.
Андрей сделал шаг вперёд, но Яна подняла руку.
— Не подходи. Просто уйди.
Он постоял ещё немного, потом развернулся и пошёл к выходу. На пороге обернулся:
— Ты ещё пожалеешь об этом.
Яна не ответила. Дверь закрылась. Щёлкнул замок. Потом тишина. Ключи остались на тумбе.
Она вернулась в гостиную. На столике всё ещё лежали Андреевы ключи. Яна взяла их и сунула в карман. Потом опустилась на диван и огляделась. Квартира была той же самой. Мебель на своих местах, на полках книги, на стене часы. Всё как было. Но что-то изменилось. Воздух стал другим. Легче что ли.
Яна откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Пять лет назад она стояла в пустой квартире с ключами в руках. Первая своя квартира. Её. Заработанная, выстраданная. Тогда она была одна. И сейчас снова одна. Только теперь это было не страшно. Наоборот. Это было правильно.
Телефон завибрировал. Сообщение от Андрея: «Ты совершаешь ошибку. Мы ещё поговорим».
Яна удалила сообщение, не отвечая. Потом встала, прошла по квартире, проверила окна, выключила свет в комнатах. Села на кухне, заварила себе чай. Обычный чёрный, без всяких травяных добавок. Села у окна и смотрела на ночной город.
Квартира. Её квартира. Когда-то она купила её для будущей семьи. Для дома, где будет уют, любовь, поддержка. Не получилось. Но это не значит, что дом перестал быть домом. Просто теперь он снова принадлежал только ей. И в этом не было ничего плохого.
Яна допила чай, помыла кружку и пошла спать. Остановилась у зеркала в прихожей. Посмотрела на своё отражение. Та же самая женщина, что и утром. Те же глаза, те же волосы, те же руки. Но что-то изменилось. В глазах появилась твёрдость, которой раньше не было. Решительность. Она больше не та Яна, которая годами терпела колкости свекрови, чтобы сохранить мир в семье. Не та, которая молчала, когда муж забывал поздравить с днём рождения, потому что мама позвала его на дачу. Не та, которая извинялась за то, что зарабатывает больше мужа.
Она вспомнила, как год назад Андрей потерял работу. Она не упрекнула его ни словом, поддержала, оплачивала все счета, пока он искал новое место. Он нашёл работу только через четыре месяца, и всё это время она одна тянула квартиру, еду, коммунальные платежи. Не жаловалась, не требовала благодарности. Просто делала. Потому что считала его своим человеком. Своей семьёй. А он? Первое, что сделал, когда вышел на новую работу — не предложил вернуть долг, не купил ей цветы в благодарность, не пригласил в ресторан. Он позвонил маме и похвастался, что наконец устроился. И мама сказала ему, что теперь пора требовать от жены уважения к себе как к мужчине. Яна случайно услышала этот разговор тогда, но промолчала. Решила, что это глупости, что Андрей её любит и не послушает мать.
Как же она ошибалась.
Впервые за долгое время она легла в кровать без тяжести в груди. Без тревоги. Без вопросов. Без чувства вины за то, что не оправдала чьих-то ожиданий. Просто легла и заснула. Крепко. Спокойно. Дома. В своём доме. Который она заработала сама. Который принадлежал ей одной. И которым она больше никогда ни с кем не поделится, пока не будет абсолютно уверена в человеке. А может, и не поделится вообще. Потому что дом — это не просто стены и крыша. Это безопасность. Это место, где можно быть собой. Это то, что нельзя отдать просто потому, что кто-то решил, что так будет правильно.
Засыпая, она подумала о том, что завтра нужно будет поменять замки. Не потому что боялась Андрея. А потому что ключи от её дома должны быть только у неё. И это был её выбор. Её решение. Её жизнь.
