– А где деньги, которые мы откладывали на новогодний стол? – спросила Ольга, заглянув в жестяную банку из-под чая, стоявшую на самой верхней полке кухонного гарнитура.
Она стояла на цыпочках, вытянув руку, и пальцы нащупали только холодное металлическое дно. Сердце пропустило удар. До Нового года оставалось всего два дня. В этой банке лежали тридцать тысяч рублей – сумма, которую они с мужем кропотливо собирали последние два месяца, откладывая с каждой зарплаты и аванса. Это были деньги на продукты, на подарки друг другу и на небольшое развлечение в каникулы.
Андрей, сидевший за кухонным столом и увлеченно листавший ленту новостей в телефоне, даже не поднял головы. Он лишь дернул плечом, словно отгоняя назойливую муху.
– Андрей, я тебя спрашиваю, – голос Ольги стал жестче. – Банка пустая. Где деньги?
Муж наконец соизволил оторваться от экрана. Он посмотрел на жену с тем выражением лица, которое обычно бывает у школьника, пойманного с сигаретой: смесь вины, вызова и желания поскорее сменить тему.
– Оль, ну чего ты начинаешь? – он поморщился. – Взял я их. Маме нужно было.
Ольга медленно опустилась на стул напротив. Ноги вдруг стали ватными. В голове шумело, как в пустой ракушке.
– Маме? – переспросила она тихо. – И что случилось у Антонины Павловны на этот раз? Потекла крыша? Сломался телевизор? Или, может быть, ей срочно понадобился курс массажа для любимого кота?
– Не язви, – огрызнулся Андрей, блокируя телефон и кладя его на стол экраном вниз. – У человека проблема. Серьезная. У нее стиральная машинка сломалась. Окончательно. Мастер пришел, посмотрел и сказал: «Проще новую купить, чем это старье чинить». А как она без машинки? Ей шестьдесят пять лет, Оля! Ты предлагаешь ей в ванной простыни полоскать? У нее спина больная.
Ольга глубоко вдохнула и медленно выдохнула, пытаясь унять дрожь в руках.
– Андрей, – стараясь говорить спокойно, начала она. – Твоей маме шестьдесят пять, она не немощная старушка. И машинка у нее была вполне рабочая, «Индезит», мы сами ей покупали пять лет назад. Но даже если она сломалась… Почему именно сейчас? Почему за два дня до праздника? И почему нужно было отдавать все наши накопления?
– Потому что сейчас скидки! – Андрей всплеснул руками, словно объяснял очевидные вещи неразумному ребенку. – Предновогодние распродажи. Мы нашли отличный вариант, с сушкой, с кучей программ. Мама давно о такой мечтала. А денег у нее с пенсии не скопить. Я что, должен был сказать родной матери: «Нет, мам, стирай руками, мы с Олей хотим икры поесть»?
– Икры? – Ольга усмехнулась. – Андрей, там были деньги не только на икру. Там было все: мясо, овощи, алкоголь, подарки. Мы планировали позвать гостей. Твоих же друзей, между прочим. Сережу с женой, Костика. Чем мы их кормить будем?
Андрей отмахнулся, вставая из-за стола и направляясь к чайнику.
– Ой, да ладно тебе драматизировать. Ты же хозяйка, у тебя всегда полные закрома. Достань соленья, картошки наварим. Курицу купим, она копейки стоит. Придумаешь что-нибудь. Салатики там настрогаешь из того, что есть. Главное – компания, а не жратва. Не делай из еды культ.
– Курицу купим? – Ольга смотрела на широкую спину мужа. – На что? У меня в кошельке полторы тысячи до аванса, который будет десятого января. У тебя, я так понимаю, тоже пусто, раз ты в банку полез.
– Ну… – Андрей замялся. – Займем у кого-нибудь. Или с кредитки сними. Потом отдадим. Зато у мамы теперь новая машинка, она такая счастливая была, Оль! Ты бы видела. Сразу пирогов напекла, обещала передать.
– Спасибо, – сухо сказала Ольга. – Пироги – это замечательно. Особенно когда они вместо праздничного стола.
Она встала и вышла из кухни, не желая продолжать этот бессмысленный разговор. Андрей так и не понял. Или не хотел понимать. Для него семейный бюджет был чем-то абстрактным, резиновым, откуда можно черпать ресурсы по первому требованию мамы, а жена потом как-нибудь «выкрутится».
В спальне Ольга села на кровать и закрыла лицо руками. Ей было обидно до слез. Не из-за денег даже, а из-за отношения. Весь декабрь она планировала меню, искала рецепты, составляла списки. Она хотела сделать настоящий праздник. Красивый, вкусный, чтобы дом пах хвоей и запеченным гусем. А теперь…
«Придумаешь что-нибудь». Эта фраза крутилась в голове, вызывая прилив холодной ярости. Сколько раз она это слышала? «Оля, мама просит на дачу рассаду купить, придумай что-нибудь с деньгами». «Оля, я машину поцарапал, надо срочно красить, придумай, где сэкономить». И Оля придумывала. Урезала, перекраивала, отказывала себе в новой косметике, в лишней паре колготок.
Но сегодня чаша переполнилась.
Вечером Андрей вел себя как ни в чем не бывало. Смотрел телевизор, смеялся над комедийным шоу. Он был уверен, что проблема решена. Жена поворчала и успокоилась. Сейчас она, как волшебница, взмахнет поварешкой, и холодильник наполнится продуктами.
На следующий день, тридцатого декабря, Ольга пошла на работу. В офисе царила предпраздничная суета. Коллеги обсуждали, кто где закупается, делились рецептами селедки под шубой и заливного.
– Оль, а ты гуся будешь делать с яблоками или с апельсинами? – спросила Света из бухгалтерии, помешивая чай.
– С воздухом, – мрачно ответила Ольга, но тут же натянула улыбку. – В этом году у нас эксперимент. Минимализм.
После работы она не пошла в гипермаркет, как планировала. Она зашла в маленький магазинчик у дома. Купила пачку самой дешевой соли, буханку черного хлеба и банку шпрот. Подумала и взяла еще три картофелины. На кассе она расплатилась мелочью, которую выгребла из кармана.
Дома Андрей встретил ее вопросом:
– Ну что, закупилась? А то я маме звонил, она сказала, что завтра к нам придет. Хочет новый год с нами встретить, машинку обмыть, так сказать.
Ольга замерла в прихожей, не снимая сапог.
– Мама придет? – переспросила она.
– Ну да. А что ей одной сидеть? Сказала, придет часиков в девять, чтобы проводить старый год. Ты не переживай, она непривередливая. Ей главное – внимание.
– Отлично, – кивнула Ольга. – Просто замечательно.
Внутри у нее что-то щелкнуло. Последний пазл сложился. Значит, мама придет. Та самая мама, которая вчера получила стиральную машину за тридцать тысяч рублей из их семейного бюджета. И она, конечно же, ждет накрытого стола. Ведь Оля «придумает».
Ольга разделась, прошла на кухню и начала готовить. Она сварила три картофелины в мундире. Открыла банку соленых огурцов, которые крутила еще летом (слава богу, свои, бесплатные). Нарезала черный хлеб аккуратными тонкими ломтиками.
Потом она достала самую красивую, парадную скатерть. Белоснежную, с вышитыми золотыми снежинками. Она берегла ее для особых случаев. Поставила на стол лучший сервиз – тарелки с золотой каемкой, хрустальные бокалы, серебряные приборы, доставшиеся от бабушки.
В центре стола она водрузила блюдо. На нем одиноко лежали три вареные картофелины. Рядом, в хрустальной салатнице, сиротливо жались три соленых огурца, порезанных кружочками. На блюдце – ломтики черного хлеба. И банка шпрот. Закрытая. Рядом лежал консервный нож.
– Вот и все, – прошептала Ольга, оглядывая композицию. – Как заказывали.
Тридцать первого декабря Андрей проснулся поздно. Он потянулся, предвкушая приятный день.
– Олюся! – крикнул он. – А завтрак будет?
– В холодильнике, – отозвалась Ольга из ванной.
Андрей нашел на полке кастрюлю со вчерашней гречкой.
– А чего так скромно? – буркнул он, но съел. – Ты готовишь уже? Пахнет чем-то… странным.
– Я уже все приготовила, – ответила Ольга, выходя из ванной в халате и с полотенцем на голове. – Стол накрыт. В комнату не заходи, это сюрприз. Пусть все настоится до вечера.
Андрей потер руки.
– Сюрприз! Люблю сюрпризы. Ты у меня золото. Я знал, что ты справишься.
Весь день Ольга занималась собой. Она сделала маску для лица, накрасила ногти, уложила волосы. Она надела свое лучшее платье – темно-синее, бархатное. Андрей ходил гоголем, поглядывая на жену с одобрением.
– Красавица! – говорил он. – Мама оценит. Кстати, она звонила, сказала, подарок везет. Наверное, что-то для дома.
Ближе к девяти вечера в дверь позвонили. На пороге стояла Антонина Павловна. Она была раскрасневшаяся с мороза, в новой норковой шапке (видимо, старая машинка не мешала покупать дорогие вещи). В руках она держала небольшой пакет.
– С наступающим, мои дорогие! – провозгласила она, входя в квартиру как ледокол. – Ох, какая погода! Снежок, морозец! А у вас тепло, уютно. Чем это пахнет? Хвоей? А где запахи пирогов?
– Все на столе, мама, все на столе! – Андрей галантно помог матери снять пальто. – Оля у нас сегодня волшебница, сюрприз готовила.
Ольга вышла в коридор, вежливо улыбнулась.
– Здравствуйте, Антонина Павловна. Проходите.
– Здравствуй, Оленька, здравствуй. Ну, показывайте, как живете. Андрей сказал, вы ремонт планируете? Ой, а машинка моя – это чудо! Стирает бесшумно, белье почти сухое достаю. Спасибо вам, детки, порадовали старуху. Хотя, конечно, можно было бы и модель подороже взять, там еще функция пара была, но ладно, дареному коню в зубы не смотрят.
Ольга промолчала, лишь крепче сжала губы. Они прошли в гостиную.
В центре комнаты стоял стол. Великолепная скатерть, сверкающий хрусталь, блеск приборов. И на фоне этого великолепия – три картофелины, огурцы и хлеб.
Антонина Павловна застыла на пороге. Андрей, шедший следом, врезался в ее спину.
– Оля? – голос мужа дрогнул. – Это… это что?
– Это праздничный ужин, – спокойно ответила Ольга, проходя к своему месту и грациозно присаживаясь. – Прошу к столу. Салаты, горячее, деликатесы – все здесь.
Свекровь перевела взгляд с картошки на невестку, потом на сына.
– Это шутка такая? – спросила она, нервно хихикнув. – Розыгрыш? Сейчас вы вынесете гуся?
– К сожалению, нет, – Ольга взяла крахмальную салфетку и расстелила ее на коленях. – Гуся нет. И оливье нет. И икры нет. Видите ли, Антонина Павловна, бюджет нашего новогоднего стола составлял ровно тридцать тысяч рублей. Но два дня назад эти деньги чудесным образом трансформировались в вашу новую стиральную машину. Ту самую, которая бесшумная.
В комнате повисла тишина. Слышно было, как тикают часы на стене, отсчитывая последние часы уходящего года.
– Но… – Андрей растерянно моргал. – Ты же сказала… Ты сказала, что придумаешь что-нибудь!
– Я и придумала, – кивнула Ольга. – Я придумала не влезать в долги. Я придумала не брать кредит под бешеные проценты ради одной ночи. Я придумала накрыть стол на те средства, которые у нас остались. А осталось у нас ровно сто пятьдесят рублей. Вот, собственно, они перед вами. Картошка, хлеб, огурцы свои. А, и шпроты. Андрей, открой, пожалуйста, баночку. Нож рядом лежит.
Лицо Антонины Павловны начало покрываться красными пятнами.
– Это… это хамство! – взвизгнула она. – Ты что, хочешь сказать, что я объела вас? Что я виновата? Сын матери подарок сделал, от души! А ты куском хлеба попрекаешь?
– Я не попрекаю, – голос Ольги оставался ровным и холодным, как лед. – Я констатирую факт. Андрей отдал вам деньги, которые мы копили на праздник. Он сделал выбор. Он выбрал ваш комфорт вместо нашего праздника. Я уважаю его выбор. Но чудес не бывает, Антонина Павловна. Деньги не берутся из воздуха. Если они ушли в одном месте, значит, в другом их не стало.
– Андрей! – свекровь повернулась к сыну. – Ты позволишь ей так со мной разговаривать? Мы пришли праздновать, я готовилась, я прическу делала! А она нам картошку в мундире сует?
Андрей смотрел то на мать, то на жену. Он был красен как рак. Ему было стыдно, обидно и страшно одновременно. Он понимал, что Ольга права, но признать это перед матерью было выше его сил.
– Оль, ну правда… Перебор, – пробормотал он. – Могла бы хоть курицу…
– На какие деньги, Андрей? – Ольга резко повернулась к мужу. – На проезд до работы? Или мне надо было пешком ходить месяц? Или не есть в обед? Я и так экономлю на всем. А ты широким жестом отдаешь все, что у нас есть, и еще требуешь банкета? Нет, милый. Хочешь быть щедрым сыном – будь им за свой счет. Заработай больше, найди подработку. А не забирай у своей семьи последнее.
– Семьи?! – всплеснула руками Антонина Павловна. – Да какая вы семья? Семья – это когда друг друга поддерживают! Когда последней рубашкой делятся! А ты… ты эгоистка! Я так и знала, что ты моему сыну не пара. Жадная, мелочная!
– Хорошо, – Ольга встала. – Раз я такая плохая, я не буду портить вам вечер своим присутствием. Ешьте картошку, она вкусная, рассыпчатая. Шпроты тоже ничего. С наступающим.
Она вышла из комнаты, зашла в спальню и закрыла дверь на замок. Сердце колотилось как бешеное. Она села на кровать, дрожащими руками достала из тумбочки припрятанную шоколадку и бутылку маленького шампанского, которые купила на свои «карманные» деньги.
В гостиной бушевал скандал. Она слышала визгливый голос свекрови:
– Пойдем отсюда! Ноги моей здесь не будет! К тете Лене пойдем, она хоть и бедная, но человека голодным не оставит! А эта…
– Мам, подожди… – бубнил Андрей. – Ну куда мы пойдем в десять вечера? Мам, ну успокойся…
– Нет, я этого не потерплю! Ты мужик или тряпка? Она тебя унизила! Меня унизила! Машинку ей, видите ли, жалко! Да я эту машинку… да я ей верну! Пусть сама в ней стирает!
Хлопнула входная дверь. Стало тихо. Ольга открыла шампанское. Пробка тихонько хлопнула, ударившись в ладонь. Она налила себе в обычную кружку игристое вино, откусила шоколад.
Через десять минут в дверь спальни постучали.
– Оль… – голос Андрея был глухим. – Оль, открой. Они ушли.
Ольга молчала.
– Оля, ну хватит. Я понял. Я дурак. Открой, пожалуйста. Я есть хочу.
Ольга встала, подошла к двери и повернула замок. Андрей стоял на пороге, опустив плечи. Вид у него был жалкий.
– Мама уехала? – спросила Ольга.
– Уехала. На такси. Орала всю дорогу до лифта. Сказала, что завтра грузчиков пришлет, машинку вернет.
– Не надо возвращать, – вздохнула Ольга. – Пусть пользуется. Дело же не в машинке, Андрей.
– Я знаю, – он прошел в комнату и сел на край кровати. – Дело во мне. Я просто… я привык, что ты всегда все разруливаешь. Что деньги всегда как-то находятся. Я не подумал. Правда.
– В следующий раз подумай, – Ольга села рядом. – Потому что следующего раза может и не быть. Я устала быть той, кто «придумывает». Я тоже хочу быть той, о ком заботятся.
– Прости, – он взял ее за руку. – Слушай, а там правда только картошка?
– Правда, – Ольга усмехнулась. – Но если пошарить в морозилке, можно найти пачку пельменей. НЗ на черный день.
Андрей посмотрел на нее с надеждой.
– Пельмени? Серьезно? Оль, я тебя обожаю. Давай сварим? А то я с утра на одной гречке.
Они пошли на кухню. Праздничный стол с хрусталем и картошкой выглядел сюрреалистично, как инсталляция современного искусства. Андрей сгреб картофелины в одну тарелку.
– А картошку мы потом с маслом и лучком пожарим, – по-хозяйски сказал он. – Тоже дело.
Пока вода в кастрюле закипала, Андрей подошел к Ольге и обнял ее со спины.
– Я обещаю, – прошептал он ей в макушку. – Со следующей зарплаты мы начинаем копить заново. И никому ни копейки. И я сам буду покупать продукты. Честно.
– Посмотрим, – ответила Ольга, но уже без злости.
Они встретили Новый год под бой курантов, поедая пельмени со сметаной за шикарно сервированным столом. Шпроты они так и не открыли – оставили на Рождество. Андрей выпил водки, которая нашлась в баре (единственное, что он не успел отдать или выпить раньше), Ольга допивала свое шампанское.
Это был самый странный, самый тихий и, возможно, самый честный Новый год в их жизни.
А машинку Антонина Павловна, конечно же, не вернула. Но звонить перестала – обиделась. И для Ольги эти две недели тишины стали лучшим подарком, который только можно было придумать. Она наконец-то отдохнула.
Спустя месяц Андрей действительно принес домой полный пакет продуктов. Там была и хорошая рыба, и сыр, и фрукты.
– Это нам, – сказал он, выкладывая покупки на стол. – А маме я купил торт. Небольшой. И заехал поздравил с прошедшими.
Ольга улыбнулась. Кажется, урок с картошкой был усвоен. Пусть жестко, пусть через скандал, но иногда пустая тарелка говорит красноречивее любых слов.
