— Ты не могла ее остановить? Почему все в этом доме должна делать я? Почему ты сидела и смотрела, как Катя портит обои? Надо было забрать у нее фломастеры!
— Мама, но ты же сказала дать ей порисовать… — растерялась я.
— А своих мозгов нет?
Она мне не родная, а двоюродная. Родители забрали ее к себе, потому что сестра моей мамы пила по-черному. Тетя Анжела пила и шлялась, искала себе мужа, а ее единственная дочь сидела одна дома, голодная и пугливая.
Раньше я всей душой желала, чтобы у меня был брат и сестра, но с появлением Кати поняла, лучше быть одной, чем иметь надоедливую сестренку с капризным характером. Катя младше меня на три года. Мне было пять, когда ее привезли к нам. Мама оформила опеку. Но в то время я не понимала, что это означает. Опека – для меня это слово представлялось, как печь пирожки, например.
Итак, Катю поселили в мою комнату. Поставили кроватку напротив моей, положили ее одежду в мой шкафчик, игрушек у нее не было, даже элементарных детских книжек. Только две погремушки, доставшиеся от меня в наследство, сломанный трехколесник, грязный плюшевый мишка и соска.
Первые два дня мне было безумно жаль ее. Она плакала, звала маму, пугалась любого громкого звука, вздрагивала от шума воды, дверного звонка и боялась трогать моего кота Ваську. Я просыпалась от ее ночного плача и садилась рядом с мамой, когда та укачивала Катю на руках, напевая колыбельную. Эту колыбельную мама когда-то пела и мне, а когда я стала старше, время колыбельных прошло.
— Мама, спой песенку, пожалуйста, — попросила я однажды, когда мама принесла Катю из ванной, замотанную в банное полотенце.
— Спи. Я сейчас ее одену и заберу к себе. Что-то она подкашливает. Чтобы ты не заразилась, будешь спать сегодня одна.
Положила на свою кровать Катю? А мне никогда не разрешали, потому я уже большая, по словам мамы. Да и папы тоже. Утром я проснулась, а мама кормит Катю пюрешкой. Я просто обожаю пюрешку! Яблочную!
— Не трогай, это для Кати. Она плохо кушает, ей нужно набираться сил. – Отрезала мама, когда я достала из шкафчика баночку с детским питанием. – Ей сейчас нужно привыкать к нормальной еде. Постепенно. И понять, есть ли аллергия на какой-то продукт. Детское питание стоит очень дорого. А ты уже большая.
Хорошо, большая, так большая. Я ушла в комнату, переоделась, перебралась в спальню родителей (у нас была двушка) и включила телевизор.
— Выключи! Кате нужна тишина!
Хорошо, выключила. Стало скучно. Я достала с полки электронную игрушку. Мне ее на день рождения подарили. Волк ловит яйца, называется. Она со звуком. Звук такой малоприятный, тонкий, а когда яйца разбиваются, то еще и раздражающий.
— Я же просила тишины! – мама закричала, и я услышала в ее голосе грубые нотки. – Сколько можно повторять? У Кати сейчас трудный период!
Это потом я узнала, что у мамы тоже трудный период. Наш папа решил завести подружку, чтобы было не так скучно. Видимо, ему больше повезло с подружкой, чем мне с сестренкой. Папа поздно приходил домой. От него пахло духами, как говорила мама. Не мне говорила, я слышала, когда они закрывались в кухне. Ну пахнет и пахнет, что тут такого? Это же не мочой, когда Катька в штаны надует? Мама с папой ссорились, я подслушивала, а Катя в это время рисовала фломастером… на обоях. Мама несколько раз предупредила Катю, чтобы она этого не делала, но в конечном итоге попало мне.
— Ты не могла ее остановить? Почему все в этом доме должна делать я? Почему ты сидела и смотрела, как Катя портит обои? Надо было забрать у нее фломастеры!
— Мама, но ты же сказала дать ей порисовать… — растерялась я.
— А своих мозгов нет?
На тебе, Светочка, подзатыльника, если ты такая невнимательная к сестренке. Я заплакала. Убежала в комнату и громко захлопнула дверь. Мама ворвалась в мою святая святых и «наградила» шлепком по заднице, чтобы я больше не стучала дверью. Я завопила так, что Катя решила меня поддержать. Она закричала, и мне опять попало.
— Видишь, до чего ты ее довела своими криками? Катю нельзя пугать!
Держи, Светочка второй подзатыльник.
— Встань в угол!
Резко развернув меня, мама тычком в спину затолкала мое тело в угол, где стоит пылесос за шторкой. Я споткнулась об него и ударилась губами о край этой пухлой «бочки». Шланг упал, из губы потекла кровь, а мама побежала к орущей благим матом Кате. Та чем-то подавилась и закашлялась. Мама не работала. Время было тяжелое. Работу не найти, а бесплатно никто трудиться не хотел. Папа зарабатывал таксистом. Он катал взрослых днем и ночью. А когда приезжал домой, то отдавал деньги маме. Когда Катя к нам переехала, почему-то папа перестал зарабатывать, как все нормальные люди (© мама).
Однажды мама так сильно поругалась с папой, что он уехал и два дня мы его не видели. Мама плакала, не разговаривала с нами, куда-то звонила и просила извинить ее. Папа вернулся. В нашей квартире стало более-менее спокойно. Для мамы с Катей, но не для меня. Я следила за сестрой, чтобы она не влезла рукой в унитаз, не таскала Ваську за хвост, не вылезла на балкон, не взяла спички…
Я стала школьницей. Новые знакомства, уроки, кружки, походы, экскурсии, праздники… Господи, сколько всего я пропустила, когда наш класс скидывался на какое-нибудь мероприятие! Да фиг с ними, экскурсиями. У меня даже нормальной Елки не было! Ребята на Новогодний праздник в костюмах пришли, а я, как дура, в том, в чем хожу в школу. Все веселятся, а мне неловко.
В нашем классе на праздники (8 марта, 23 февраля) устраивали чаепитие с поздравлениями, а я вновь отличилась. Приходила с пустыми руками, потому что мама не испекла пирог или не купила конфет к столу. Некоторые из ребят начали смотреть на меня косо. Думая, что я прихожу на халяву. Да не нужны мне ваши пироги и пряники, мне общение нужно! Я ничего не ела, даже к чаю не притрагивалась. Со мной не разговаривали, считали меня жадиной.
Позже я возненавидела летние каникулы.
— Куда собралась? – мама увидела, что я надеваю туфли.
— Мы с девочками во дворе погуляем.
— Возьми с собой Катю.
Спасибо, мама, я только этого и ждала. Кате уже было пять. Да без разницы, хоть десять. Зачем она мне там, в моей компании? Эта стрекоза лезет всюду, а мы спокойно поговорить не можем. Сует свой нос в каждую дырку, а мне потом отвечать. Сегодня она выбила молочный зуб, снизу. Я не испугалась вида крови и орущую Катю, я боялась, если выйдет мама. Но она не просто вышла, она вылетела из подъезда, как соседская овчарка, спешащая перепрыгнуть через препятствия.
— Ты куда смотрела? Ты же старше! Должна присматривать за младшей сестрой!
Не узнав, почему Катя кричит, мама отлупила меня при подругах. Спасибо, мам, я до сих помню напуганные глаза девчонок, когда ты орала, как сумасшедшая, и била меня по заднице. Моих подруг никто никогда не лупил. Поэтому им не понять, почему я не заплакала. Привыкла.
Мне уже тринадцать. Кате – десять.
— А я маме расскажу, что ты губы красила, — противная Катька просунула голову в ванную и увидела, как я пробую пользоваться косметикой.
— Брысь отсюда, — я вытолкала ее рукой в лоб.
— А я все равно расскажу, как ты лазила в мамину косметичку.
— Отвали.
— А еще я скажу, что у тебя в портфеле сигареты, как у папы.
— Попробуй только.
Эта дрянь опять шарилась в моей сумке.
— Бе-бе-бе! Расскажу, расскажу, расскажу!
Это мелкое чучело выскочило на балкон. Смотрит на меня через стекло, кривляется. Надоело! Честное слово, надоело терпеть выходки какой-то малолетней обезьяны. Я закрыла дверь и оставила эту макаку мерзнуть. На целый час! Ничего переживет, на улице не так холодно. Всего-то плюс десять. Я собралась в магазин. Катя стучала, звала меня, но мне было по барабану. Не умеешь себя вести, перевоспитывайся. Взяла деньги, оставленные мамой, и ушла за хлебом.
В магазине встретилась с подругой, мы решили угоститься мороженым за ее счет (мама никогда не давала без сдачи, считала каждую копейку), съездили в гости к Машке, посидели у нее минут двадцать, потом решили дойти до дома пешком. Мы жили в одном подъезде, но на разных этажах. Подходя к двери своей квартиры, я вдруг вспомнила о сестре. Но было поздно, мама уже дома.
На этот раз меня отлупили старыми подтяжками, которые носил мой папа. Кстати, папа нас бросил. У него родилась еще одна дочь, и папа решил, что ей отец нужнее, чем мне. Бог ему судья и тысяча чертей, я не в обиде. Он за двенадцать лет ни разу не поднял на меня руку и не позволял этого делать маме. Она «трудилась в поте» лица за пределами его поля зрения. То есть, когда он был в загуле.
Катя заболела воспалением легких. Мама не оставила ее одну в клинике, она договорилась с кем-то, что будет весь срок госпитализации жить с ней и спать на полу, на коврике. Шучу. Это я так представляла, что она лежит на коврике, свернувшись калачиком. На самом деле она была с Катей в одной палате, но на разных койках. Во, как подфартило!
Катя в восьмом классе. Она тупая и ленивая, а мне надо готовиться к экзаменам.
— Помоги сестре, она не понимает задачу по физике. – Мама готовила ужин.
— Не могу, у меня алгебра. – Ответила я, закрывшись книгой от хихикающей Кати, рассматривающей картинки для взрослых.
И где ж она их достала? Хотя мне плевать. Я никогда не была ябедой. Пусть мама с ней разбирается. Катю не интересуют уроки, ей нравится всякая фигня, запрещенная для подростков. Вдруг за спиной появляется мама.
— Это что? Где ты это взяла? – она выхватила пошлятину из рук Кати и бросила на письменной стол.
Я кожей почувствовала, что эта дрянь показывает на меня. А потом и головой, спиной, лицом… Утром я шла в школу зареванная. Никогда не прощу Катю за ее подлость.
Окончив школу, я поступила в университет. Еще пять лет мороки и навязывания на меня сестру. Как же устала от нее! Ну почему ее мать решила родить ребенка и запить? Где были ее мозги, когда она была с мужчиной?!
— У тебя остались деньги от стипендии? Не хватает на выпускной, — мама решила обобрать меня до нитки.
— Нет. Стипендия не такая уж и большая. Извини, но у меня нет денег.
— Какая же ты бессовестная, — мать не орала. Она спокойно смотрела на меня, сидя на диване, как на кролика – гипнотизировала, а я гладила кофточку. – Вижу, у тебя новая кофточка, а для сестры денег пожалела.
— Мама, я купила первый раз за год себе какую-то вещь. Неужели я не заслужила?
— Не заслужила. – Она сказала это с такой уверенностью, что я чуть не вспылила. – Вот Катя заслужила. Ей в жизни ой как досталось. А ты всегда вкусно ела и сладко спала.
Я? Это ты сейчас о чем, мам? Не о тех ли конфетах, которые Кате нужнее, потому что у нее низкий гемоглобин? Это не о тех ли йогуртах, потому что Катя не любит сметану, а моло́чка ей просто необходима? Мам, ты все это покупала ей, а меня била по рукам, чтобы я не трогала. Потому я здорова, как конь!
Выхватив у меня кофточку, мама с улыбкой на лице передала ее Кате, вернувшейся с гулянки, обкуренной, как подзаборный алкаш. Мама с ней строго поговорила и попросила поклясться, что такого больше не повториться.
— Я случайно, — Катя смотрела в пол и дула губки.
Прямо девочка-пай! Повторилось и не раз. То курила, то выпила, то утром пришла. Мама с ней говорила, говорила… А что толку? Катя глазки опустит, повинится, обнимет маму, а через неделю давай по новой куролесить.
Так накуролесилась, что принесла в подоле. Родила, но воспитывать не стала. Повторила судьбу СВОЕЙ матери.
Уф, устала. Дорогой дневник, спасибо, что выслушал. Остальное продолжу, как появится настроение.
