— Мама, ты где?
Маша захлопнула дверь, скинула сапожки и прислушалась. На кухне звякнула ложечка о край чашки и она улыбнулась. Значит мама дома, ждет ее.
— Я здесь, Маня! Чай готовлю. Ты голодная?
Маша зашла на кухню и прижалась щекой к маминому плечу.
— Не-а, я поела с Максом. А чаю горячего хочу очень. На улице такая холодина, что я пока до дома добежала от остановки, заледенела вся.
Галина повернулась к дочке и прищурилась:
— А что это ты такая довольная? Маша, да ты светишься вся! Что случилось?
— Мамочка, мне Макс предложение сделал… — Мария на секунду зажмурилась, а потом распахнула свои прозрачные, зеленые как море, глазищи, и счастливо рассмеялась. – Я теперь невеста? Да, мам?
— Невеста… — Галина оторопело смотрела на дочь, пытаясь вникнуть в то, что она услышала.
Маша с Максимом встречались уже больше года, а знали друг друга чуть не с рождения. Галя была полностью согласна с выбором дочери, ведь Макс был сыном ее ближайшей подруги. Начитанный, умный, способный мальчишка как-то незаметно вырос в красивого парня, который с блеском закончил школу и поступил в один из лучших вузов страны, выбрав своей специальностью физику. Ему прочили прекрасное будущее и Инна, мать Макса, по праву гордилась сыном.
Маша не блистала такими выдающимися способностями, но спокойно закончив школу, с увлечением изучая сразу три языка и поступив в университет, готовилась стать переводчиком.
— Все правильно, мамочка! В семье муж должен быть умным, а жена красивой! – хохотала она.
Галя каждый раз хмурилась, когда слышала от дочери или от подруги эти заявления. Инна ведь тоже не упускала случая подчеркнуть, какой умный у нее сын и Машенька вовсе не должна с ним равняться, ведь она же девочка.
— Дочь, мне не нравятся эти рассуждения. Ты далеко не дурочка! Выучить языки на том уровне, которым владеешь ты – тоже немало ума надо. Кроме того, ты еще и талантлива в другом – прекрасно рисуешь, играешь на гитаре. Не всем разбираться в точных науках. Себя нужно ценить и не скатываться до самоуничижения.
— Да-да, мамуль, ты права, конечно… Только я всегда себя чувствовала немножко глупенькой по сравнению с теми, кто знает, например, физику или математику. Ведь я же чистый гуманитарий… Таблица умножения и пара формул – весь мой потолок.
— Вот и цени себя за то, что ты гуманитарий! Максим и двух слов по-английски связать не может нормально, хоть и учит язык уже сколько лет. Так что вы квиты.
Маша только отмахивалась и хохотала, а Галина, махнув рукой, сворачивала разговор, не понимая, как донести до дочери свои мысли по этому поводу. Она гордилась Машей, видела ее невероятную работоспособность и ответственность, ее стремление узнавать что-то новое. Глядя, как она в поездках, совершенно не смущаясь, заговаривает на улицах с людьми, подстраиваясь под говор, заразительно хохоча и исправляя речь, когда ее не понимали, совершенно не стесняясь делать ошибки, с жадным любопытством ища ответа — как правильно. Открытая, веселая, умная ее дочь…
— Мамочка! О чем ты задумалась? – Маша прижалась к плечу матери щекой. Высокая, стройная, вся в отца, от мамы она взяла только цвет глаз и густые непокорные кудри.
Галя чуть повернула голову, зарылась лицом в кудряшки дочери и ответила:
— Думаю, о том, как хочу, чтобы ты была счастливой! И как бы папа сейчас порадовался…
— Буду, мамуль, буду! А папа… — Маша глянула на портрет отца, стоявший на полочке. – Папа был бы рад за меня, я точно знаю!
Отец Маши ушел за два года до этого разговора. Долгая его болезнь, только сплотила их всех еще больше, заставляя чувствовать каждый день, каждую минуту, как быстро уходит время, отведенное, чтобы побыть с родными и любимыми. А еще дала понять, что, даже, если ты выдающийся врач, хирург с мировым именем, кем была Галина, имеющий обширные связи в медицинском мире, ты ничего не можешь сделать против природы и судьбы, если они решат, что пришло время уйти кому-то самому близкому.
Тогда Галина с Машей поняли, что они теперь остались одни. Единственной опорой и поддержкой друг другу. И старались, при всей своей занятости, выкраивать хотя бы какое-то время раз в день, чтобы просто сказать друг другу: «Я тебя очень люблю!»
— А когда же свадьба, Манечка?
— Через месяц, наверное. Мы завтра собрались заявление подавать. А еще завтра они с Инной придут вечером, чтобы меня сватать. – Маша снова рассмеялась. – Так забавно, мам! Сватать! Как в древние времена какие-то!
— Что ты хохочешь? Нормальное действо. Понятно, что с Инной мы друг друга сто лет знаем, но свадьбу-то обсудить надо?
И они обсудили, а потом ее сыграли, замечательно красивую и веселую, на которой Галина с Инной ушли в зимний садик при ресторане и там прекрасно провели время, дав молодежи, для которой молодые и организовывали торжество, так как кроме мам, больше никого из дальних родственников звать не стали, вволю насладиться весельем.
Галина размышляя о подарке, в последнюю минуту передумала дарить молодым квартиру, которая осталась ей от матери. Она оформила документы и отдала ключи Маше до торжества.
— Машенька, я не хочу, чтобы ты думала, что я заранее навожу панику, но в жизни все бывает. Уважь меня сейчас и пообещай, что эта квартира будет твоей и только твоей. Вы можете там жить, менять все что угодно, но не продавай ее. Если захотите расширяться или купить, например, дом, то я помогу, но при условии, что это жилье ты не продашь и не переведешь в режим совместно нажитого. Я сама не знаю, почему, но это мне кажется правильным. Ты обещаешь мне, что исполнишь мою просьбу?
— Мам, как-то ты странно сейчас рассуждаешь, но я, конечно, сделаю так как ты хочешь. Спасибо! Это же царский подарок просто – жить отдельно…
На свадьбу Галина подарила молодым конверт с приличной суммой, которой вполне хватило, чтобы сделать небольшой ремонт и обновить мебель.
Инна подарила ребятам ключи от новенькой иномарки.
После свадьбы они улетели в Италию, а когда вернулись, Галина, наконец, призналась дочери, что вела какое-то время переписку с коллегой из Канады, с которым познакомилась на одном из медицинских форумов. И он зовет ее замуж, а она не знает, что ему ответить, ведь придется переезжать, но даже это ее не пугает, а страшно, как воспримет все это она, Маша.
— Мама! Ты что! Да, я счастлива буду, если у тебя личная жизнь наладится. Я ведь знаю, что ты очень любила папу, но ты молодая еще, красивая, не стоит ставить на себе крест. Будешь счастлива ты – буду счастлива за тебя и я.
Галя познакомила ребят со Стивом и спустя полгода улетела уже к мужу, крепко обняв на прощание дочь и взяв с нее обещание держать связь как можно чаще.
А семейная жизнь Маши и Макса была легкой и приятной почти два года. Они заранее решили, что с детьми спешить не будут, пока окончательно не встанут на ноги после учебы. Поэтому, пока они проводили время либо зубря и готовясь к экзаменам, либо встречаясь с друзьями, приятно проводя в компаниях время, срываясь в неожиданные короткие поездки и уделяя время друг другу.
Из одной из таких поездок, где здорово провели время, катаясь на лыжах, они и возвращались в тот вечер, когда все случилось. Маша не хотела ехать, так как компания была своя, все расслабились и позволили себя лишнего, хотя большинство было за рулем. Но, Максим настаивал, что ему нужно в город, так как завтра надо непременно появиться на кафедре.
— Давай переночуем, ты отоспишься, а завтра поедем рано утром?
— Не хочу! Ты же знаешь, как не люблю я вставать рано.
— Тогда поехали электричкой! Еще не очень поздно, мы успеваем.
— Вот еще! Потом пилить сюда, чтобы забрать машину?!
Маша, сердитая от того, что муж не хочет ее слушать и от того, что весь вечер он перемигивался с девушкой, которую привел кто-то из друзей, хлопнула дверью и вышла на крыльцо дома, который они сняли компанией рядом с лыжной трассой. Морозный воздух быстро привел ее в чувство, и она с наслаждением потянулась, прогоняя от себя сонную одурь от духоты в комнате, от пустых разговоров и полузнакомой компании.
— Ну, и куда ты делась? – Максим выскочил следом за ней и накинул ей на плечи пуховик. – Мерзнешь тут… Машка, поехали домой, а? Надоели все! Хочу только с тобой быть и дома. – Максим обнял жену и ласково поцеловал в висок. – Я очень осторожно, лихачить не буду, обещаю.
Маша упрямо помотала головой, но тут на крыльцо вышла эта Ксюша или Танюша… Она не помнила, как звали эту девушки, с которой флиртовал Максим весь вечер. Маша глянула на мужа и, неожиданно для самой себя, кивнула.
— Поехали!
Максим выгнал машину и они распрощались с друзьями. Включив музыку, он вырулил из поселка и под колесами зашелестела трасса, мерно убаюкивая уставшую Машу.
— Спи, если хочешь, скоро дома будем! – улыбнулся Макс.
Последнее, что помнила Маша, это как она сквозь сон услышала голос отца:
— Машка! Осторожно!
И открыв глаза и сонно моргнув, она в ужасе застыла, глядя на яркий свет, который почти мгновенно сменился полной тьмой.
Максим, обгоняя впереди идущую машину, не справился с управлением и вылетел на встречку…
Маша пришла в себя в больнице и поначалу совершенно не поняла, где она находится и что с ней.
— Машенька! – кинулась к ней мама, которую она сначала не узнала из-за халата и маски на лице. – Господи, ты очнулась! Молчи! Тебе пока нельзя говорить.
Маша повела глазами, спрашивая и мама кивнула:
— Прилетела вчера. Максим жив, с ним все хорошо, он почти не пострадал, так, пара царапин. Он уже дома.
Маша пошевелила пальцами рук и с ужасом перевела взгляд снова на мать.
— Не волнуйся! Не смей! Да, ноги ты сейчас не чувствуешь, задет позвоночник. Но, Маня! Слушай меня! – Галина видела, как наполнились слезами глаза дочери, как заметались они по палате. – Я никогда тебе не врала, ты знаешь. Шансов немного, но они есть. Ты молодая и здоровая! Мы будем бороться, ты встанешь и будешь ходить!
Галина сжала руку дочери и решила не говорить пока ей, что беременность не удалось сохранить. Срок был совсем маленьким, и она уповала на то, что Маша и сама не знала об этом, иначе точно бы поделилась с ней, ведь у них не было секретов друг от друга.
— Закрывай глаза и поспи сейчас! Я буду рядом с тобой! Тебе нужно много отдыхать, чтобы побыстрее восстановиться.
Время тянулось бесконечно медленно. Маша пыталась не думать о том, что будет, когда ее выпишут. Рядом была мама, Максим приходил чуть не каждый день, но она видела, как он смотрит на нее, чувствовала, что теперь все изменится.
Наконец, наступил день выписки и с утра мама хлопотала, чтобы все оформить.
— А где Максим? – спросила Маша, уже зная ответ.
— Он позже приедет, доченька, дела у него какие-то.
Маша только прикрыла глаза и сморгнула слезы, когда поняла, что машина, перевозившая ее, остановилась возле дома мамы.
— Пока так, Машенька. Тебе уход нужен.
— Не надо… — Маша жестом остановила мать. – Не объясняй мне ничего. Потому, что нечего тут объяснять и так все ясно.
И, когда, пару дней спустя, Максим все-таки появился на пороге тещи, Маша молча смотрела на мужа, ожидая, что же он скажет.
— Машунь… Я не знаю как сказать… В общем, нам, наверное, лучше пожить отдельно. Я не смогу обеспечить тебе должный уход… и вообще…
— Мы разводимся, Максим. Я так решила. Не напрягайся. А сейчас иди, я устала, мне нужен отдых. – Маша отвернулась к стене, пряча набежавшие слезы и стараясь, чтобы не дрогнул голос.
Максим помялся немного на пороге комнаты, а потом прошептал:
— Прости… — и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.
Галина заглянула к дочери и присев на край кровати, обняла ее, крепко прижав к себе.
— Плачь, котенок, если хочется. Пусть уходит боль.
Она просидела с Машей до тех пор, пока та не уснула и пошла на кухню. Теперь можно и самой поплакать, пока не видит дочь. Вчера она встречалась с Инной и знала, зачем приходил сегодня Максим.
— Галя, я понимаю, как это выглядит со стороны, но и ты меня пойми. Я – мать, а он мой ребенок. У него впереди вся жизнь и перечеркнуть сейчас все мечты и планы я просто не могу ему позволить. Знаю, звучит ужасно, но ты тоже мать, и ты меня поймешь.
— Нет, Инна, не пойму, уж прости. Но, приму то, что происходит. Все к лучшему. Если сломался в самом начале, никакой надежды на него дальше. Нам такой человек в семье не нужен.
Галина встала, рассчиталась за кофе и вышла из кафе, где они встречались, гордо подняв голову и выпрямив спину так, как учила ее когда-то бабушка:
— Лопатки свела, развела, крылья чувствуешь? Поплыла лебедью, так, чтобы звенело все внутри!
Инна же наоборот опустила плечи, тяжело вздохнула и долго еще сидела, собираясь с силами, чтобы встать.
Обследования, реабилитация, море анализов и прочего. Дни сливались в бесконечную карусель и Маша начинала смиряться, что ничего уже не будет, теряла желание что-то делать. До тех пор, пока в их доме не появилась смешливая, шустрая Лидочка.
Лида была медсестрой, которая долгое время работала в отделении, которым руководила Галина. Два года назад ее свекровь слегла после инсульта и Лида, посоветовавшись с мужем, ушла из больницы, чтобы ухаживать за ней. Пару месяцев назад она ее проводила и только собралась устраиваться на работу, как ей позвонила Галина.
— Лидочка, ты мне очень нужна! Если согласишься, конечно.
Та с радостью ответила согласием, помня, как помогала ей Галина все это время, умудряясь даже из-за границы находить нужные контакты и договариваться со специалистами, которые были нужны ее свекрови.
— И чего это такая красотка киснет в душной комнате? – Лида нараспашку открыла окна и весенний воздух ворвался в спальню Маши, мигом закружив ей голову. – Так! Завтракаем, процедуры и идем гулять!
— Какое гулять, Лидочка? – Маша прекрасно знала Лиду и сейчас улыбалась, глядя, какую бурную деятельность развила эта маленькая кругленькая, как пышечка, женщина. – Как?
— Так коляска же стоит в коридоре! Так и гулять! И давай-ка приберись! Растрепанная как ведьма. И накраситься не мешает! А то бледная, как поганка.
— Хватит сравнений! – расхохоталась Маша. – Я все поняла! А куда мы пойдем?
— А куда глаза глядят! В парк можно, тут же рядышком.
Галя, стоя в коридоре слыша смех дочери, ее оживленный голос, тихо плакала. Наконец-то что-то сдвинулось! Она решительно вытерла слезы и пошла звонить очередному светилу, которого ей рекомендовали.
Маша поначалу дичилась, ловя на себе сочувственные взгляды, а то и брошенные вслед слова:
— Бедная девочка! Такая молоденькая и красивая, а вот под ж ты…
Но, неугомонная Лидочка, живо возвращала ее из омута отчаяния:
— Себя пусть пожалеют! А мы ничего себе девушки! А скоро будем не только себе! Вот на ноги тебя поставлю, замуж выдам, а потом буду детей твоих крестить! Поняла? Чтобы другую крестную и не искала даже! И, Машка… Не оглядывайся! Там для тебя ничего нет. Все впереди, туда и смотри!
И столько было в ее словах силы, какой-то невероятной веры в то, что именно так и будет, что Маша постепенно начала верить сама. И спустя пару месяцев уже спокойно соглашалась на прогулки, беря с собой альбом и карандаши и запоем рисуя, сидя возле пруда в парке и наблюдая за людьми.
Однажды к ней подбежала маленькая девочка, лет шести и бесцеремонно заглянула в альбом.
— А что ты рисуешь?
— Уточек, – Маша с улыбкой смотрела на маленькую кудрявую егозу, которая поглядывала на отца, который спешил по дорожке вслед за ней.
— А людей можешь?
— Могу. Смотри! – Маша пролистала альбом, показывая рисунки, которые сделала раньше.
— Ничего так! – глубокомысленно выдала собеседница. – А меня нарисуй!
— А давай! Только, чур, сидеть будешь спокойно и не вертясь.
— Долго?
— Не очень. Иди вон туда, садись на скамейку, и я тебя нарисую.
Маша выбирала карандаши, когда к ней подошел отец девочки.
— Спасибо! Как вам это удалось?
— Что именно?
— Остановить этот ураган и усадить его на скамейку?
— Ураган потребовал портрет. Пришлось согласиться.
Так Маша познакомилась с Андреем. Остаток весны и все лето они встречались в парке чуть не каждый день. Лида довозила Машу до ворот и передавала ее Андрею, а дальше они гуляли сами.
Андрей был вдовцом. Жена не перенесла родов, и он остался с маленькой дочкой на руках. Юля, названная в честь мамы, была шустрой, умненькой и очень любопытной девицей, которая мгновенно почувствовала в Маше что-то такое, что позволило ей без всякого стеснения общаться с девушкой, иногда даже прогоняя в сторонку папу.
— Папа, пойди нам мороженого принеси, нам пошептаться надо.
Для своих лет у нее была прекрасная речь и вообще развита она была не по годам. Няню Юли Маша видела лишь несколько раз и сразу поняла, что при такой няне, она и сама бы через неделю спрягала французские глаголы и пела оперные арии.
— Да, с Еленой Владимировной нам сказочно повезло! Она с нами с самого рождения Юльки и столько в нее вкладывает, что давно заменила ей целую академию.
И, именно Елена Владимировна, пообщавшись какое-то время с Машей, сказала Андрею:
— Я бы на твоем месте присмотрелась к девочке. Таких нынче не делают. Уникальное сочетание силы, характера с одной стороны и доброты и мягкости – с другой. А еще, из нее получится прекрасная мать, можешь мне поверить.
Андрей тогда лишь улыбнулся в ответ. Он давно уже все понял про себя и про Машу.
Галина продолжала искать возможности, варианты и пробовала различные методики, для того, чтобы поставить дочь на ноги. Подвижки были, но такие крошечные, почти незаметные, что Маша уже махнула на них рукой и только мать продолжала надеяться и верить.
— Я точно знаю, что сделала все возможное, чтобы собрать твой позвоночник. Не стояла бы сама у стола – сомневалась бы. А так – знаю! Все будет. Нужно время…
Маша улыбалась матери, пытаясь приободрить ее.
— Мамочка, я знаю, что ты у меня самый-самый лучший доктор!
Маша переживала, что мама оставила Стива, вернулась домой и, похоже, совершенно не думает о своей жизни, полностью погрузившись в ее проблемы.
— Мамуль, а как же Стив? Неужели он вот так просто тебя отпустил?
— А какие у него были варианты, родная? У меня на первом месте всегда была ты.
Но, мамин новый муж решил, что раз ветер не дует в его сторону, значит надо не ждать милости от природы. И в один прекрасный день Галина открыла дверь в ответ на звонок и обнаружила своего мужа, стоящего на пороге с чемоданом.
— Ты что здесь делаешь?
— Я здесь буду жить!
— Ты с ума сошел? А как же твоя клиника?
— У меня прекрасный управляющий, вот и пусть управляет! Мое место рядом с тобой!
Маша захлопала в ладоши, наблюдая всю эту сцену из коридора, где они собирались на прогулку с Лидой.
— Добро пожаловать, Стив! Вы заставляете меня думать, что любовь все-таки существует! – она подмигнула ему и кивнула Лиде, показывая, что готова.
Стив церемонно поклонился, и взяв руку Маши, поднес ее к губам.
— Я всегда верил в это. И поэтому встретил Галину.
Маша в тот день была сама не своя, отвечая невпопад то Лиде, то Андрею. Даже Юля ее одернула:
— Ты меня не слушаешь совсем? У тебя голова в облаках?
— Что? – удивленно посмотрела на девочку Маша.
— Так Елена говорит. Это значит, что ты расс… засеянная.
— Рассеянная?
— Да! Точно!
— Может быть ты и права.
— А почему?
— Просто я сегодня весь день думаю о том, что когда кого-то любишь, то сделаешь все, чтобы было хорошо не тебе самому, а тому, кого ты любишь.
Юля задумалась.
— То есть, если у меня в кармане сейчас лежит моя самая любимая конфета, а люблю я тебя, то правильно будет, если я отдам ее тебе?
Маша рассмеялась.
— А я ее тебе верну, потому, что тоже тебя люблю. Пойдем-ка мы уток кормить, а то философия нас до добра не доведет.
— А что такое, эта фило… как ты сказала?
— Философия. Я тебе потом расскажу. Достанешь булочку, там в кармашке на спинке коляски?
Андрей смотрел, как его дочка кормит уток с Машей и поймал себя на мысли, что думает о них как о «своих девчонках». Он решительно тряхнул головой и попросил Лиду прогуляться с Юлькой.
— Мне нужно поговорить с Машей.
— Давно пора! Юля! Пойдем на площадку! Там на днях новые качели устанавливали, я видела.
Через три месяца Андрей и Маша сыграли свадьбу, а еще через полгода Стив нашел-таки клинику, где согласились принять Машу и оплатил половину ее лечения, как не протестовали Галина и Андрей. Остальные расходы взял на себя Андрей.
— Мы одна семья. Или ты меня своей семьей не считаешь? – укорил жену Стив.
Галина только обняла его в ответ:
— Конечно, считаю.
— Значит, я должен заботиться о своей семье, а ты должна позволить мне это делать. Если Маша поправится, ты будешь счастлива? Вот! Значит, я делаю это и для себя тоже, потому что когда счастлива ты – счастлив и я.
И когда Маша, прямо в аэропорту, вернувшись из Израиля, еще неуверенно и покачиваясь, встала из коляски на ноги, Галина не стесняясь окружающих, ревела так, что даже Юлька не выдержала и дернув ее за свитер, погрозила пальцем:
— Ба, ну ты что?! Радоваться надо! А ты плачешь! Так неприлично!
— Ну что ты, мамочка! – Маша обняла Галину. – У каждого своя дорога к счастью. Моя была такой. Но, разве в итоге она плохая оказалась? Не плачь! Теперь-то уже все хорошо!
А еще несколько лет спустя по дорожке парка шла пара, шутливо отбирая друг у друга коляску, хохоча и шикая друг на друга:
— Разбудишь! Он и так полночи мне спать не давал!
— Тебе? Это я его качал ходил, а ты дрыхла, даже не слышала, как он хнычет.
— Все я слышала, просто чего я буду вставать, если там ты уже встал и ходишь?
— Как дети малые, вот что с вами делать? – Юлька закатила глаза и втиснулась между Машей и Андреем. – Дайте мне ребенка! Тоже еще – родители! Никакого покоя младенцу! Когда вы мне сказали, что у меня будет брат, я обрадовалась, думала, что и вы повзрослеете. Как же я ошибалась!
— Юлия! Не слишком ли много ты себе позволяешь? – шутливо нахмурился Андрей.
— В самый раз, папа!
Маша неожиданно остановилась и замерла, глядя на человека, который шел им навстречу.
— Мам, ты чего? – Юля невольно остановилась тоже и удивленно посмотрела на Машу.
— Да так, ничего, Юль, все в порядке. – Маша стиснула ручку коляски и обняла другой рукой за плечи Юльку. – Идем, Ванечке уже скоро просыпаться пора.
Максим остановился и, провожая взглядом Машу и ее семью, не решился даже поздороваться. Маша собиралась уже кивнуть ему, но тут завозился Ваня, ахнула Юлька и она отвлеклась, тут же забыв о том, кто стоит на дорожке. Прошлое осталось позади, а ее будущее громко дало о себе знать, потребовав к себе внимания. Маша взяла на руки сына, глянула на дочь, которая достала из сумки бутылочку с водой, и улыбнулась.
