— Помогите, чем можете, — пожилая женщина протягивала руку, взывая к спешащим по своим делам горожанам.
— Надежда Аркадьевна? — я не поверила своим глазам, разглядев под шерстяным платком непонятного цвета, знакомые черты.
Узнав меня, женщина потупила взор и молчала.
— Да, что случилось, почему вы тут стоите?
От моего нового вопроса, она лишь шмыгнула носом. На улице был промозглый ноябрь, и Надежда Аркадьевна наверняка замерзла.
— Слушайте, пойдемте в кафе, здесь на первом этаже здания? Выпьем чая и поговорим. Я так давно вас не видела, соскучилась даже.
Женщина подняла на меня стеклянные глаза и неожиданно кивнула.
Когда Надежда Аркадьевна немного отогрелась, то смущенно проговорила:
— Я сначала хотела сделать вид, что не узнала тебя, Лена. Только, знаешь, и я по тебе соскучилась. Двадцать лет уже не виделись.
— Двадцать два.
Надежда Аркадьевна откусила большой кусок сладкой булки и запила его чаем.
— Как ты, Леночка? Замужем, детки взрослые?
— Замужем, но деток нет, — вздохнула я. — Мы недавно с мужем в этот город вернулись. Муж здесь филиал фирмы открыл, наверное, на какое-то время здесь задержимся, а может быть, и навсегда останемся. Мы оба отсюда родом.
— Я, вроде бы слышала, что ты уезжала куда-то. А мы вот все там же живем, в той же квартире.
— Как вы, Надежда Аркадьевна? — я все же решилась, спросить, почему она стоит на улице с протянутой рукой.
— Так уж получилось, Леночка. Сергей, мой сын часто сидит без работы и жена его Лариса тоже. Моей пенсии на всех не хватает, вот и приходиться…
Она не договорила, и я еще решилась на вопрос:
— А почему Сергей не может найти работу? Профессия у него, как я помню, востребованная.
Надежда Аркадьевна потупила взор.
— Выпивает он, — нехотя призналась женщина.
Когда-то мы с ее сыном встречались. И даже собирались пожениться, да только Сергей встретил другую. Правда, как мне помнилось, ту девушку звали вовсе не Лариса.
Словно прочитав мои мысли, Надежда Аркадьевна сказала:
— Да, у Сережи было много разных женщин после тебя. Не знаю, в кого он такой уродился, мы с мужем однолюбами были. Правда, встретив Ларису, он угомонился. Я уж было обрадовалась, дочка у них родилась, да не тут-то было. Лариса уж очень веселье любила. Так они все по гостям ходили, а потом, когда знакомые закончились, вдвоем пить стали. Все бы ничего, да мне девочку жалко. Ксюша такой умницей растет. И учителя ее хвалят. Ей бы в институт пойти, но боюсь, мне не осилить.
Вечером того же дня я спросила мужа, нельзя ли устроить к нему на фирму Сергея? Все же хороший заработок может стать неплохой мотивацией для того, чтобы исправить свою жизнь.
— Переезжая в этот город, я ожидал чего-либо подобного, — рассмеялся супруг, — но то, что ты будешь хлопотать за своего бывшего, никак не думал.
— Я не за него хлопочу, а за Надежду Аркадьевну. Им тяжело живется, потому что Сергей не может найти нормальную работу.
Я не решилась рассказать Грише о том, что человек, за которого я прошу, пьющий и довел свою мать до того, что она попрошайничает на улице. Вряд ли бы он, узнав об этом, согласился.
— Возьму его на испытательный срок, — сказал Гриша, — мне нужны хорошие работники, а то что этот твой бывший нигде не нашел себе применения, не говорит в его пользу. Так что делаю это, только ради твоих прекрасных глаз.
На следующий день я поняла, что не сообразила попросить у Надежды Аркадьевны телефон. Пришлось ехать по их прежнему адресу. Двери мне открыла Надежда Аркадьевна и тут же отвернулась от меня, пряча лицо. Однако я успела разглядеть у нее на щеке синяк.
— Только не говорите, что ударились. Я медработник, знаю, какой силы должен быть удар, чтобы получился такой кровоподтек.
Женщина вздохнула.
— Сергей разозлился, узнав, что я тебе все рассказала.
— Правда? И где же этот герой? Хотела предложить ему хорошую работу, но теперь не думаю, что он этого достоин.
Тут щелкнул замок, входная дверь отворилась, и в квартиру вошел Сергей. В пакете брякнули бутылки. Увидев меня, на его лице появилось зверское выражение.
— Ты зачем сюда пришла? — пробурчал он.
— За твоей мамой, — сходу выдумала я, — мне нужна помощница по дому с проживанием. Деньги хорошие, тебе понравится.
— Богатенькая значит? — Сергей вперил в меня взгляд, а Надежда Аркадьевна ошарашено молчала.
— Я просто много работаю, — с вызовом ответила я.
Сергей хмыкнул и прошел мимо нас.
— Надежда Аркадьевна, в самом деле, поехали к нам? Дом большой, места хватит. Не могу я смотреть на все это!
— Что ты Леночка! Как же я внучку тут оставлю?
— Может, и внучку к себе заберешь? — прокричал с кухни Сергей.
— Заберу, если поедет! — прокричала я в ответ.
После этих слов, Сергей вышел в коридор.
— Своих дочь и мать потеряла, хочешь моими заменить? — процедил он сквозь зубы.
Я, молча, смотрела на него, не в силах вздохнуть. От упоминания о моем горе, в груди все сжалось.
— Следил за тобой в интернете, плюс общие знакомые рассказывали, — пояснил мужчина и снова ушел на кухню.
— Леночка, а я ничего не знала, — Надежда Аркадьевна всплеснула руками, — Что произошло?
— Пять лет назад мои мама и дочка разбились на машине. Ехали в такси, водитель уснул за рулем. Только сам таксист и выжил, пассажиры погибли. Мы поэтому с мужем вернулись сюда, я не могла находиться в том городе.
Слушая меня, Надежда Аркадьевна заплакала.
— Вот, как в жизни бывает. Прости, Лена, что спросила.
— Ничего. На самом деле я пришла, чтобы предложить Сергею работу на фирме моего мужа. Если он пожелает, конечно.
Эти слова я проговорила, переступив через себя. Если честно, мне больше не хотелось благоустраивать жизнь этого человека.
— Мне не нужны ваши подачки, — закричал Сергей.
На его крики из комнаты вышла заспанная женщина с торчащими во все стороны волосами.
—Здравствуйте, — безучастно поприветствовала она и прошла на кухню.
Сергей тут же прикрыл дверь и я, воспользовавшись моментом, написала на листочке свой адрес и телефон и вручила его Надежде Аркадьевне.
— Вот, звоните и приезжайте в любое время. Вместе с внучкой. И если Сергей надумает, мой муж будет рад принять его на работу.
Я вышла на улицу и полной грудью вдохнула свежий воздух. На душе, вновь разлегся тяжелый камень. Я знала, что мне давно пора принять свое горе, и психологи так советовали. Иногда это получалось. Тогда я трезво смотрела на мир, пытаясь отыскать в нем положительные стороны. Но иногда, вот как сегодня, столкнувшись с каким-либо напоминанием о той трагедии, я вновь испытывала ту же самую боль, что пять лет назад. Так что никуда она эта боль не делась, жила внутри меня, просто иногда умело пряталась.
Мне хотелось завыть, задрав голову к небу, но я лишь, молча, подставила лицо ветру, смешанному с мелкими каплями дождя. Постояв так пару минут, я поняла, что этот озлобившийся Сергей был прав. Встретив на улице Надежду Аркадьевну, я почувствовала в ней родного человека, как будто она и впрямь могла заменить мне мою маму.
Дождинки на моем лице стали солеными. Явный признак облегчения, пришедшего на смену внутренней боли. Я вздохнула и пошла прочь. Желание помочь Надежде Аркадьевне не пропало, а значит я не только свою боль пыталась заглушить, но и искренне переживала за пожилого человека.
Надежда Аркадьевна позвонила через неделю. Она очень долго извинялась, пока дошла до сути вопроса.
— Лена, понимаешь, я очень переживаю за Ксюшеньку. Что она видит рядом с такими родителями? Вчера они опять подрались прямо на ее глазах. Сергей и девочку толкнул, когда она попыталась вмешаться. Я вот и подумала, может быть, ты забрала бы девочку себе?
— Как это? Кто же мне ее отдаст?
— Отдадут. Я сама выступлю свидетельницей против своего сына. Сил моих больше нет смотреть, как судьба ребенка ломается. Еще чуть-чуть и будет совсем поздно. По себе знаю, как детские обиды душу выжигают. Мой отец суровый нрав имел, даже в погреб нас с матушкой сажал. Я поэтому такая несмелая выросла. Но за Ксюшу я найду смелости заступиться, она чистая душа, пусть такой и остается.
Я понимала ее боль, но забирать ребенка у Сергея не собиралась.
— Простите, Надежда Аркадьевна, но это не выход. Сама Ксюша вряд ли захочет оставить своих маму и папу. Нужно попробовать вылечить их. Что сказал Сергей по поводу работы, которую я ему предложила?
— Сказал, что лучше в дворники пойдет, чем к твоему мужу. Лечить их с Ларисой я тоже уже пробовала, и народными средствами, и медицинскими препаратами. Ничего не помогло. А чтобы в клинику на длительное лечение отправить, так там нужно согласие пациента, а Сергей себя пьющим не считает.
— Вы главное не переживайте, что-нибудь придумаем, — оптимистично заявила я.
Спустя еще несколько дней Надежда Аркадьевна, вместе с Ксюшей ждала меня у ворот нашего дома. Девочке на вид было лет четырнадцать. Рослая, с длинными русыми волосами, она напомнила мне мою дочь. У меня даже голос охрип от внезапного волнения, когда я спросила:
— Давно вы ждете? Что случилось?
— Можно мы у тебя сегодня переночуем? — спросила Надежда Аркадьевна, отводя в сторону взгляд.
Я увидела на ее лице новую ссадину и совершенно разозлилась. Как можно поднимать руку на собственную мать? Будь моя воля, я бы за такое обращение с родителями сразу же сажала в тюрьму. Без суда и следствия.
— Заходите, — я, больше не расспрашивая ни о чем, пригласила гостей в дом. — Муж сегодня допоздна на работе, а я торт купила, как чувствовала, что вечером буду чай пить не одна.
Оказавшись внутри, Надежда Аркадьевна долго оглядывалась по сторонам. Ничего особенного в нашем доме не было, обычный среднестатистический коттедж. Тем более что купили мы его уже готовым, и я бы, например, многое здесь поменяла.
Но, Надежде Аркадьевне после их жилища дом очень понравился.
Ксюша вела себя крайне скромно. Моя дочка Вика была точно такой же, никогда не встревала в разговоры взрослых, лишь отвечала, когда с ней заговаривали. Я видела, что девочка бросает взгляды на фото над камином, но спросить не решается. Тогда я взяла в руки фоторамку и, ненадолго прикрыв глаза, показала им снимок.
— Это моя дочка Вика. Она погибла в автокатастрофе пять лет назад. Ей было шестнадцать лет.
Ксюша взяла в руки фотографию и долго, молча, разглядывала ее. А потом передала фото Надежде Аркадьевне.
— Как они с Ксюшей похожи! — удивленно воскликнула женщина и бросила на меня внимательный взгляд.
С того дня Ксюша и Надежда Аркадьевна стали часто приходить к нам в гости. Я очень радовалась их визитам, хотя и начинала догадываться, что делает это Надежда Аркадьевна специально. Чтобы я смогла привязаться к девочке.
Так оно собственно и случилось. Мне было настолько просто подобрать к ней ключи, что через некоторое время мы с Ксюшей стали почти подругами.
Девочка никогда не жаловалась ни на свою жизнь, ни на своих родителей. При этом она интересовалась всем на свете, и было понятно, отчего учителя хвалят Ксюшу.
Я поняла, что в присутствии Ксюши мое сердце оттаивает. Я стала ожидать ее визитов, придумывала различные мероприятия, выходы в кино, или на выставку. Только чтобы побыть с ней рядом.
Гриша, заметив улучшение в моем душевном состоянии, также стал поощрять эти встречи. Тем более что у них с Ксенией обнаружилась общая страсть — астрономия. Они могли часами обсуждать структуру и развитие какого-нибудь небесного тела, заставляя нас с Надеждой Аркадьевной зевать, прислушиваясь к непонятным терминам.
Конечно, наша возрастающая привязанность к девочке не могла остаться не замеченной, и вскоре на пороге нашего дома появился Сергей.
— Зачем ты лезешь в мою семью? — задал он вопрос повешенным тоном.
— Никуда я не лезу, — я вздохнула. — Нам просто нравится общаться друг с другом, а ты не ценишь то, что имеешь.
— Это мое дело, что я там ценю, или не ценю. Я не позволю тебе отобрать у меня ребенка.
— Меньше всего я хочу, чтобы Ксюшу забрали у ее родителей. Но, если так будет продолжаться, вскоре ею заинтересуются органы опеки.
— Не говори ерунды. Просто твоя дочь погибла, и ты пытаешься заменить ее моей.
Я бросила на него пронзительный взгляд и мужчина, не выдержав, отвел глаза в сторону.
— В тот день погибла не только моя дочь, но и твоя тоже, — четко проговорила я.
— Не понял? — Сергей поднял глаза.
— Когда мы расстались, я была беременна. Вика была твоим ребенком, поэтому, прошу, прояви хоть капельку сострадания.
Сергей разглядывал мое лицо несколько минут, потом, видимо, убедившись, что я его не обманываю, спросил:
— И что, твой муж знает об этом?
— Конечно, знает. Гриша знал обо всем, что было в моей жизни до него.
Сергей снова надолго замолчал. Потом обхватил голову руками и проговорил, не глядя на меня:
— Прости меня, Лена! За все прости! Ты можешь общаться с моей матерью и дочкой, сколько хочешь. Тем более и они желают этого. Еще бы, у тебя совсем другая жизнь.
— Свою жизнь, Сережа, мы строим сами. Мой муж, между прочим, окончил тот же техникум, что и ты, только тремя годами ранее.
Так я продолжила видеться и с Надеждой Аркадьевной, и с Ксенией. Теперь они приходили к нам без опаски, не оглядываясь постоянно на время. Сергей устроился на работу. Правда, не на фирму моего мужа, а в другую организацию, но все же, это был прогресс.
Сергей не скрыл, полученную от меня информацию, и рассказал своим домашним о том, что он был биологическим отцом моего ребенка. После этого Надежда Аркадьевна смотрела на моего мужа Григория, как на святого, он даже смущался от такого взгляда. Она постоянно плакала, глядя на фото над камином, и приговаривала, что сразу заметила, как Вика и Ксюша похожи. Ксюша же, узнав, что моя дочка была ее сестрой, стала относиться ко мне как к родственнице. Мы точно стали еще ближе.
Именно Ксюша уговорила меня рассказать историю нашего знакомства с Гришей, и я нехотя призналась, что мой муж однажды спас меня от необдуманного поступка.
— Узнав, что я беременна от человека, который встречается с другой, я страшно испугалась. Как-то стояла на мосту и думала, как просто было бы сейчас уйти из этой жизни. Все проблемы разом бы закончились. Я наклонилась уже слишком сильно, но тут рядом со мной затормозил автомобиль и сильные руки оттащили меня от перил.
Так мы и познакомились, и Гриша помог мне совершенно иначе посмотреть на ситуацию. Понять то, что со мной случилось — это и есть счастье, а то, что ушло было ненужной мишурой.
Через некоторое время Гриша заявил, что любит меня, и моего ребенка тоже любит. И ни разу за всю нашу жизнь ни я, ни моя дочь не почувствовали обратного. Гриша действительно любил нас всем сердцем, а мы любили его. Потому что я точно знаю, в тот момент небеса прислали мне моего хранителя, и он уж точно лучше всех мужчин на свете. Когда мамы и Вики не стало, если бы не Гриша, я не была бы такой сильной и, наверняка, снова отправилась бы на мост. Но он помог мне, разделив со мной горе.
Примерно полгода в семье Сергея все было хорошо. Надежда Аркадьевна светилась счастьем, Ксюша перестала вздрагивать от каждого громкого звука. Но потом Сергея снова уволили, чего-то он там не поделил с начальством. После этого Сергей опять запил. И на этот раз по-черному. Они вместе с Ларисой пили с утра до ночи, если они, конечно, различали смену ночи и дня.
Я не знаю, зачем я отправилась к ним на квартиру тем утром. Никакого дела у меня не было. Ноги просто несли меня туда, и я помню, как снова давило в груди. Еще издали я увидела две пожарные машины и скорую помощь. Дыхание перехватило, когда из подъезда вынесли закрытое простыней тело. На негнущихся ногах я подошла к карете скорой помощи и заглянула внутрь. На кушетке лежала Надежда Аркадьевна. Послышался звук сирены. Это подъехала еще одна скорая. В тот же момент я увидела Ксюшу. Она шла рядом с носилками, на которых несли еще одно закрытое тело.
Увидев меня в толпе, Ксения бросилась мне на шею и зарыдала. Она ничего не говорила, просто плакала и ее горячие слезы, словно лава обжигали мое плечо. Так мы и стояли, обнявшись, пока Ксюшу не забрали врачи.
Как выяснилось позже, Сергей накануне снова сильно напился. Уснул он видимо поздно ночью, или даже под утро и с непотушенной сигаретой. Оба и Сергей, и Лариса умерли, так и не проснувшись. И если бы не бессонница Надежды Аркадьевны, им с Ксенией грозила бы такая же опасность.
Не знаю, что это было, игра провидения, или судьба, но только и Ксюша и Надежда Аркадьевна после больницы естественно стали жить с нами. Они как бы на самом деле заменили мне потерянных мать и дочь.
Мне думается, когда горе делиться на нескольких людей сразу, то его бывает не так уж и много, чтобы не суметь с ним справиться. Это в одиночку горе может сломать, а если вокруг тебя есть надежные плечи, на которые можно опереться, то ты выстоишь. Непременно выстоишь.
Ксюша часто потом говорила, что каждый раз, когда тоска по матери и отцу сжимала ее горло, она бежала ко мне и в разговорах забывала про боль. Мы часто с ней разговаривали и о Вике. Ксюша хотела знать о своей сестре все-все, каждую черточку ее характера, каждый кусочек ее жизни. Когда я вспоминала свою дочь, чтобы рассказать Ксюше очередной отрывок из нашей прошлой жизни, я как бы выпускала свою боль наружу. И мне, как ни странно, становилось так легко и спокойно, словно я, наконец, поняла — никто никуда не ушел, эта разлука временная. Конечно, если достойно выдержать это расставание. Но мы же вместе, мы поможем друг другу.
