Непутевая

— Ох, Маша, ну до чего же ты непутевая! Разве так можно? Ладно, гулять-то, но рожать?! Да любая знает, что сначала в ЗАГС, а потом уже лялька, а ты? – Лида возмущалась, наглаживая пеленки. – Послал же Бог сестрицу! Ни ума, ни фантазии!

Маша молча улыбаясь, прижимала к груди сына. Подумаешь! Зато у нее теперь Мишка есть! Такой маленький, такой родной… А то, что Гена ее бросил, так и пусть себе… Лучше одной, чем так-то. Если не нужны ему, так любить-то не заставишь. Плохо, конечно, что мальчишка без отца, но разве лучше, если силком отец появится? Просто потому, что заставят его… Будет такой отец хорошим? Конечно, нет!

Мишка наелся, сонно моргнул и закрыл глаза. Спит… Маша уложила сына в кроватку и подошла к окну. Ишь, как заметает! Снежная зима в этом году, богатая… Сугробов навалило – не разгребешь… Лида вчера с девчатами чистили-чистили снег, да так и махнули рукой на это дело. Бесполезно! Вот перестанет сыпать, тогда и выйдут снова с лопатами, разгребут общежитие, а детворе устроят настоящий праздник – горку.

В этом общежитии Маша с Лидой поселились пару лет назад. Сначала в город, после того, как не стало родителей, махнула Лидия. Устроилась, осмотрелась и вызвала к себе сестру. Нечего в деревне куковать. Там ни работы, ни перспектив. Учиться надо, работать, да жизнь строить. Молодость не вечная, глазом моргнуть не успеешь, а уж старая дева. За себя Лида не боялась. «Такой товар не залежится», как говаривала мама. Лиде достаточно было глянуть на себя в зеркало. Высокая, стройная, как березка, с черной, как смоль, косой, и яркими зелеными глазами. Раз увидит кто – не забудет! Только выбирай. Она и выбирала, не спешила. Мечтала, как и любая, о любви. А еще больше боялась ошибиться. Точно знала про себя – выбор сделает раз и на всю жизнь.

А вот о сестре беспокоилась. Маша пошла в отца. Невысокая, фигуристая, кудрявая, с румянцем во всю щеку. «Матрешка, да и только» — как смеялись родители. И смешливая страшно. Палец покажи – хохотать будет три дня, если не дольше. Нрав легкий, с любым общий язык найдет. Где надо утешит, где надо подбодрит. Только вот… непутевая. Ни толку, ни проку. Встретила этого Генку и как в омут с головой махнула, без оглядки. Как Лида не пыталась ее увещевать – бесполезно. Никого и ничего не видела и не слышала Машенька. Любила…

Подружки, видя, что творится с ней, тоже вслед за Лидой схватились за голову. Да только, что тут поделаешь, если пропала девка?

Это сейчас Маша понимала, что все слова сестры были истинной правдой, да только толку-то. Все уж сделано. А Лида поворчала-поворчала, да и принялась приданое готовить малышу. Куда деваться-то? Родные же! Не бросишь.

Лида тихонько подошла к сестре, обняла за плечи.

— Что ты? Обиделась?

— Ну что ты… — Маша потерлась щекой о руку, обнимавшую ее. – Разве могу я?

— Можешь, конечно. Маш?

— А?

— А ты не жалеешь?

Смех Маши колокольчиком прозвенел по комнате.

— Да ты что, Лидуша?! Ни секундочки. Пусть так. Зато любила. Да и Мишка же! Это ли не счастье?

— Счастье… — эхом отозвалась Лида. – Только, что мы с этим счастьем делать будем, Машунь?

— А растить будем, Лидочка! И любить будем. Что еще ребенку надо?

— Так-то оно так, да сдюжим ли?

Снова Маша рассмеялась:

— Это мы-то не сдюжим? Мы все вытянем! Только…

— Что?

Тут уж Маша на сестру внимательно глянула и смеяться перестала:

— Если вместе мы будем, Лидочка. Только, если не бросишь ты меня. Тогда все нам по плечу.

— Да куда же я от тебя? – Лида удивленно глянула на сестру. – Родителей нет… Кто остался у нас? Ты да я, да мы с тобой. Нельзя нам врозь-то.

Хорошо сказать, а вот как это сделать? Жизнь, что стежка. Петляет, заворачивает. Глядь, а уж поменялось все вокруг и не вспомнишь, как шел по этой дорожке, куда сворачивал. Назад уж не вернуться, ничего не поменять, а впереди все неясно.

Так и случилось у сестер.

Мишке годик исполнился, когда Лида встретила своего суженого. Ну, или, по крайней мере, ей так показалось. Пара была – загляденье! Оба высокие, статные, словно друг под друга сделанные. Только глаза у Сергея были синие как небо.

— Какие дети у вас красивые пойдут, Лидочка! – Маша искренне радовалась за сестру, прикалывая цветы к ее свадебной прическе.

Платье шили сами, но расстарались так, что даже жена начальника цеха не выдержала, а подошла с вопросом – где покупали.

Лида светилась от счастья солнышком, а Маша проревела белугой всю свадьбу. От счастья!

Только вот счастья семейного так и не случилось в Лидиной семье. После свадьбы доброго и внимательного Сергея как подменили. Что не день, то придирки, да укоры. А с сестрой он Лиде и вовсе общаться запретил.

— Непутевая она! Не желаю ее в нашем доме видеть!

Лида, конечно, мужу сразу перечить не стала. Больно суров. Но, к Маше с Мишкой тайком бегала. Разве оставишь их одних? Мало ли что? Да и как бросить, если Мишка, увидев ее, так радуется, что у него даже температура падает, когда он болеет. Тетка – лекарство! Видали такое? А все потому, что любит его Лида, как своего. А он это знает, хоть и маленький. Все чувствует и все понимает.

Только раз всего за все время и попалась Лида. Мишка ангиной болел, а Маша металась между ним и работой. Кто ж столько больничных даст, если ребенок из простуд не вылезает и в ясли ходит день в неделю? Вот и приходилось выкручиваться. Благо на фабрике все посменно и Лида выручает. Да только, Сергей в этот раз увидел, как она из общежития выходила. Слова не сказал сразу, только брови сдвинул. Лида зачастила, объяснить хотела, а он только головой покачал, да в спину подтолкнул – иди, мол, шагай домой!

А уж дома разошелся… Только то и спасло, что Лида крикнула:

— Беременная я…

Сергей на полпути руку остановил, плюнул, да процедил сквозь зубы:

— Еще раз рядом с общагой увижу – пеняй на себя. И сестрицу свою чтоб забыла, ясно? Нет ее! У нас своя семья, а у нее… Ни семьи, ничего у нее нет и не будет! Одно слово – непутевая!

За что муж так Машу невзлюбил, Лида тогда не могла понять. Вроде ничего плохого-то она ему не сделала? Но, Сергей про нее даже слышать не хотел. Ни про нее, ни про Мишку.

— За этого вообще молчи! На шею сядут, ноги свесят и погонять будут. Я чужих байстрюков растить не нанимался!

И примолкла Лида. Не вступилась за сестру. Обидно было до слез, но что она могла поделать? Скоро ребенок появится… Как его без отца оставить?

С Машей виделась только на работе. Глаза поднять стыдно было, но сестра оказалась умнее.

— Что ты, Лидочка! Я и не думала обижаться. Прав Сергей-то. Непутевая я. А разбить нас с тобой у него не получится. Даже если мы вовсе видеться не будем – родными же быть не перестанем. Ты только помни – если плохо тебе будет, просто позвони мне или передай через кого.

— Что?

— А слово заветное. Сапожок! Помнишь?

Лида улыбнулась. Было дело. По осени пошли гулять с Мишкой. Он в коляске сидит, а Лида вся такая красивая, в новом плаще. Догуляли аж до парка, а тут дождь пошел. Ну, Лида бегом обратно. Она бежит, а дождь все пуще. Летела так, что не разбирала ничего вокруг. Домой прибежала, Мишку из коляски доставать, глядь, а он в одном сапожке! Лида тогда Мишку соседке отдала, а сама туда-сюда раза три сбегала по той дороге, где они домой бежали. А ну-ка! Найди в магазине обувь на малыша, если дефицит такой, что и на взрослых не найти днем с огнем… Отдавали друг другу «по наследству», просили тех, кто поедет в Москву или какой крупный город, чтобы привезли. Неважно даже какого размера. Пусть на вырост, лишь бы было…

Сапожок она так и не нашла… Наревелась, а делать нечего. Мишку искупала и села Машу ждать, чтобы повиниться. А сестра с работы пришла довольная, аж светится.

— Что это ты, Машуня?

— А, смотри! – Маша сумку на стул поставила и коробку оттуда достает. – Наш начальник цеха своему сынишке сапожки новые из Москвы привез, а они малы оказались. Так он мне их за полцены уступил! Вот радость-то, а?

— Еще какая! – Лида открыла было рот, чтобы рассказать Маше, как они погуляли сегодня с Мишкой, а та рассмеялась, да и продолжила.

— А вот это я по дороге домой нашла. – Маша достала из сумки потерянный сапожок. – Иду, а он на ограде возле нашего палисадника торчит. Кто-то нашел, да на заборчик сверху пристроил. Я забрала. Уж больно на наш похож, а, Лид?

— Так, это наш и есть. Я ж его на дороге искала. Думала, что Мишанька стянул, да бросил. Поверху-то и не догадалась глянуть…

— Из-за него ревела?

— Откуда знаешь?

— А то не видно! Глаза вон, на мокром месте до сих пор. Зря ты, Лида, так переживаешь. Я давно уж поняла, что ни о чем жалеть не надо. Если где убудет, так потом в другом месте прибавится. Все к лучшему. Нам бы об этом помнить, но мы все время забыть пытаемся, жалеем о чем-то…

Про тот разговор Лида уж позабыть успела, а вот Маша напомнила и всплыло, вспомнилось…

— Договорились! Если что – я тебе сразу… А, ты… Не серчай на меня, сестра…

— Не стану.

Через пару месяцев Сергей вдруг засобирался и уехал вместе с Лидой из города. Что у них там случилось – Маша не знала. Лида ничего ей сказать не успела, а об их отъезде Маша узнала от чужих людей. Ждала весточки от сестры, да только все впустую. Лида молчала.

Год прошел, как не было. Маша искала, наводила справки, но никто ей сказать не мог, куда пропала ее сестра. И вдруг, перед самым Новым Годом пришла телеграмма. С одним единственным словом…

Маша даже минуту не думала. Собрала сына, сняла с книжки небогатые свои сбережения и поехала в соседний город, откуда пришла телеграмма. Адрес, который был указан в телеграмме она нашла быстро, а вот идти напрямую все-таки испугалась. Не зря Лида заветное слово прислала. Значит не все там ладно… Да и молчала ведь столько времени. Никогда бы не стала, если бы причин не было…

Покрутившись по двору, Маша поговорила с дворничихой, да и вызнала, что Сергей с Лидой и правда живут здесь, но про них никто ничего толком не знает. Не знают даже, родила ли Лида… Оставив сына с добродушной тетей Глашей, той самой дворничихой, Маша поднялась на третий этаж, к той квартире, где жила ее Лида. Приложив ухо к двери, Маша долго слушала, но так ничего и не услышала. Тишина стояла такая, как будто дома и не было никого. Маша тихонько стукнула раз, другой и даже не поверила сначала, когда дверь открылась. Увидев сестру, она испуганно ахнула и тут же закрыла рот ладонью.

— Лидочка…

— Нет его сейчас, нет… — глаза Лиды испуганно метнулись по лестничной площадке.

— Кого нет, Лидочка? Сергея?

— Его, его нет… — Лида что-то еще бормотала, но Маша не могла разобрать. Смотреть на Лиду она без слез уже не могла. Ничегошеньки не осталось от красоты…

Худая, словно высохшая, растрепанная, согнувшаяся словно от боли, Лида совершенно не похожа была на себя прежнюю.

— Лидочка, родная, что с тобой?

Маша не выдержала, шагнула к сестре и обняла ее. Лида дернулась, испуганно сжавшись в ее руках, попыталась вырваться, но Маша не пустила. Гладила по голове, шептала что-то ласковое, сама не понимая, что говорит. И Лида сдалась. Уткнулась в плечо сестры, закрыла глаза и расплакалась.

Это потом она скажет Маше, что к тому времени уже и забыла, что такое слезы. Нельзя было плакать, потому, что Сергей тогда становился совсем странным. И не спасало ничего… Ни мольбы, ни крики…

— А ребенок, Лидочка? – Маша убрала с лица сестры, поседевшие так рано волосы, и заглянула в глаза. – Где?

Лида лишь молча смотрела в такие родные, такие же как у нее самой, только яркие, словно и не знавшие бессонных ночей и горьких слез, зеленые глаза, и боялась даже покачать головой. Но, Маша и сама все поняла. Она осторожно взяла сестру за плечи, шагнула вместе с ней в квартиру, усадила на стул в прихожей и скомандовала:

— Где твой паспорт? Говори, Лида, скорее! Времени у нас нет.

Документы она сразу не нашла. Там, где сказала искать Лида, их не было. Маша, недолго думая, вывернула на пол все содержимое шкафов и ящиков модной «стенки». Паспорт нашелся в самом дальнем верхнем шкафчике. Прятать Сергей его особо не стал, знал, что жена сама искать не станет, побоится…

Быстро натянув на сестру пальто и сапожки, Маша крепко взяла ее за руку.

— Идем! Со мной идем, Лидочка! Нельзя тебе больше здесь оставаться.

— Мне нельзя с тобой… Ты непутевая…- Лида снова что-то забормотала, испуганно глядя на сестру, но Маше больше не было страшно.

— Да, непутевая я! Сразу ни свой, ни твой путь не разобрала. Зато теперь уж точно не ошибусь! Идем, Лидочка! Там Мишка нас ждет!

Глаза Лиды вдруг остановились на сестре. Она мигнула и вдруг робкая тень улыбки мелькнула на ее изможденном лице:

— Мишка…

И уже безропотно пошла за сестрой, ни разу не оглянувшись.

Как они выбирались из города, Маша потом помнила смутно. Тетя Глаша проводила их до остановки, рассказав, как доехать до автовокзала. Там они купили билеты сразу на два рейса, идущих в разных направлениях. Но, ни на одном из этих автобусов они так и не поехали. Маша, переговорив о чем-то с водителем еще одного рейсового автобуса, подхватила на руки сына, и подтолкнула вперед Лиду:

— Нам сюда.

— Маша, а билеты? – Лиду трясло. Она начала понимать, что происходит и испуганно оглядывалась по сторонам, кутаясь в широкий шарф, который намотала на ее шею Маша, сняв с себя.

— Не нужны они нам пока. Иди, не бойся!

Сидя в автобусе, который мчался через ночь в сторону Москвы, Маша крепко прижимала к себе сына одной рукой, а другой держала за руку сестру. Она не знала, что их ждет дальше, но это было уже неважно. Главное, что они вместе. А остальное… Сладят как-нибудь.

Сергей их так и не нашел. Маша даже не знала, искал ли. Могла лишь догадываться.

Сбережений ее хватило едва-едва, чтобы снять комнату и продержаться до первой зарплаты, которую она получила, работая дворником. Не о таком, она мечтала, конечно, но выбирать особо не приходилось пока. Лида была совсем плоха. Она отказывалась выходить из дома, боялась любого шороха и только племянник заставлял ее расслабиться и улыбнуться, обнимая и целуя, как это умеют маленькие дети. От всей души, так крепко, что перехватывает дух. С Лидой он не капризничал, делал все, что ему говорили, и даже ненавистную манную кашу съедал всю, до последней ложки.

Маша ломала голову, как помочь сестре. Она уже знала, что ребенка Лида потеряла незадолго до срока родов. Пытаясь убежать в очередной раз от разъяренного мужа, она скатилась с лестницы, а потом лишь закрывала живот руками, пытаясь не кричать от боли и молясь, чтобы маленькая жизнь, которая пока еще билась внутри, не угасла и продолжала бороться. Не помогло… Ее дочка не прожила после рождения и часа. Узнав, что мамой она быть перестала, Лида словно окунулась в бездонную бочку с дегтем. Таким черным и таким липким, что отмыться от него нечего было и мечтать. Он бурлил вокруг, пузырился, не давая дышать, заполняя душной чернотой все вокруг.

Первый раз из этой черноты Лида вынырнула, когда увидела на своем пороге Машу. Она так и не смогла вспомнить потом, как дала ей телеграмму. Ведь Сергей ее из дома почти не выпускал. Работать ей он запретил, продукты тоже покупал сам.

Второй раз темнота отступила, когда теплые ладошки Мишки провели по ее щекам и он залепетал, пытаясь что-то сказать ей по-своему.

А третий раз темнота отступила, когда Мишка тяжело заболел. Это случилось уже в Москве, когда они жили там чуть больше полугода. Простая простуда как-то затянулась сначала, еще не пугая, а просто не желая проходить быстро и сразу. А потом что-то случилось, и Мишка вдруг выдал температуру такую, что Лида разом проснулась от своей «спячки», засуетилась и даже немножко покричала на Машу, доведя ее до слез, потому, что сестра тут же вспомнила, какой раньше была Лидия. Вызвав «скорую», Лида металась по комнате, собирая вещи в больницу, и отмахивалась от сестры:

— Поезжайте, Маша! Никуда твои метлы не денутся! Что я, мести не умею? Разберусь как-нибудь!

Маша, бледная и перепуганная, увезла сына в больницу, а Лида впервые за долгих несколько месяцев вышла из дома и принялась за работу.

Убрав двор, она расспросила у соседок, где находится рынок и к обеду привезла в больницу и свежий бульон, и фирменные свои тефтельки, и кисель. Мишка, увидев тетку, не стал даже капризничать. Наевшись, насколько смог, он свернулся калачиком у нее на руках и уснул крепко и спокойно впервые за сутки.

— Как ты, Лидочка? – Маша с тревогой смотрела на сестру.

— Справлюсь, Маша. Не за меня волнуйся. Есть за кого.

Мишка поправился, а Лида поняла, что чернота вокруг стала вдруг серой. И хоть совсем не ушла, но жить теперь не так мешает, а, значит, пора как-то дальше…

Работа нашлась быстро. Специалистом Лида была хорошим, работы не боялась и скоро она уже была на хорошем счету, да еще и Машу уговорила устроиться работать по специальности. Жизнь потихоньку стала налаживаться.

Прошло несколько лет. Миша пошел в школу, Маша с Лидой, отказывая себе во всем, все-таки собрались с деньгами и купили маленькую квартирку в Подмосковье. Отпраздновав новоселье, они за год обставили потихоньку квартиру мебелью и засобирались на юг. Мишке море показать, да и самим отдохнуть. Путевок ни за любовь, ни за деньги было не достать, поэтому решили ехать «дикарями». Одна из сотрудниц поделилась «проверенным местом» и Маша с Лидой решили попробовать.

Маленький домик в центре Анапы утопал в зелени и цветах. Суровая, обширная, как море, немного усатая, хозяйка его, Ануш, строго оглядела их и вдруг разулыбалась:

— Ай, девочки! Чтоб вы были здоровы! Добро пожаловать! Идите! Вон туда идите! Располагайтесь, а я вам сейчас такой кофе сварю! Вы такой никогда не пробовали! А если кто скажет, что варит кофе лучше, чем Ануш – смело плюньте ему в глаза, потому, что он врет!

Кофе и вправду оказался выше всяких похвал, а Ануш, настолько настойчивой, что спустя час она уже почти все знала о сестрах и, выпроводив Машу с Мишкой на море, оставила Лиду «на разговор».

— Знаю, что сейчас на душе у тебя творится.

— Откуда? – Лида вдруг поняла, что именно этого ей и не хватало. Выговориться кому-то, кто не осудит, не вспомнит ее другой, потому, что иной и не знал никогда.

— Сама все это прошла… Давно, когда молодая была. Так же как ты — терпела, так же ребенка потеряла из-за собственной глупости. Бежать надо было… Так бежать, чтобы воздуха не хватало и не оглядываться… Да только не смогла я.

— Любила?

— Боялась. И даже сама не поняла, когда одно в другое переросло. Вот поэтому и знаю, что на душе у тебя сейчас. И про серую стену тоже знаю. Ту самую, за которой не видно ничего и никого. Понимаешь, о чем я?

Лида, открыв рот, молча кивнула.

— Тогда слушай меня внимательно. Я тебе скажу, как через нее перебраться. Стена эта высокая и не всякому она под силу. И если ты карабкаться будешь туда одна, то можешь сразу забыть о том, что одолеешь ее. Одной не справиться. Помощь нужна. И бери ее, где только сможешь. Никого не стесняясь и не боясь больше. Отбоялась ты уже свое, так и знай. Больше, чем было, никто и ничто уже напугать тебя не сможет. А еще, возьми с собой в эту дорогу не только сильного, кто поможет, но и слабого, кому твоя помощь нужна будет. Он-то тебе и будет самой большой помощью и поддержкой. Не пытайся сейчас сразу понять все, что я говорю. Просто запомни и думай, когда время придет. Поняла меня?

Лида снова кивнула.

— Я ведь, так же как ты, в омут нырнула и никогда бы уже оттуда не выгребла сама. Но, у моего бывшего мужа, того самого, что измывался надо мной, первая семья была до меня. И ребенок там был. Так вот, когда мы разошлись, я узнала, что ребенок этот, после того, как мать его спилась, в детский дом попал.

— Как же так? А отец?

— А отец от него отказался. Сказал, что не его этот мальчик. Нагуляла, мол, с кем-то. Я немного подумала, да и забрала его. Родня помогла. Просто мне не было. Мальчишка оказался сложный. Шесть лет, а кругом колючий как ежик. – Ануш вдруг рассмеялась, заколыхавшись всем своим большим телом. – Долго я его по иголкам этим гладила, пока он мне поверил и успокоился. Так и жили.

— А где он теперь?

— Русланчик? В Самаре живет с семьей. Я ведь уже бабка. Очень богатая бабка! У меня пятеро внуков! Вот такая я богатая! Как раз перед тем, как вы приехали, я их домой проводила с родителями. Почти месяц они у меня тут гостили. Вот об этом я тебе и говорила, если ты сейчас поняла, о чем…

— Все поняла! Или почти все. – Лида взяла в ладони большую теплую руку Ануш и прижала к своей щеке. – Спасибо…

— Все будет еще в твоей жизни! Вот посмотришь! Я точно знаю. Погадать тебе даже могу. Я умею! Да только ни к чему это. У тебя сила за плечами одна, а рядом другая. Справитесь. Главное, чтобы вместе! Ох, что-то заболталась я совсем! Кормить-то вас кто будет? Иди-ка ты, подремай, пока твои с пляжа не вернулись. Совсем сонная сидишь. На разговоры у нас теперь времени много будет, все успеем.

Две недели у Ануш пролетели незаметно. Пришло время собираться домой. Маша суетилась, собирая вещи, как вдруг замерла и пулей вылетела из комнаты. Лида удивленно посмотрела ей вслед. Съела что-то не то? Ох, до чего же не вовремя! А дорога?

Маша вернулась в комнату и прилегла на кровать, боясь поднять глаза на сестру.

— Машенька, что?

— Ох, Лида, не знаю, как и признаться-то тебе… Как сказать…

— Да о чем ты? Если плохо, так давай врача, что ли…

— Не нужен врач. То есть пока не нужен, но скоро понадобится…

— Машка! — Лида вдруг поняла, что с сестрой. — Ты… Опять?!

Маша молча кивнула и заревела.

— Да кто он хоть?

— Ты не знаешь. – Маша самозабвенно размазывала слезы по щекам.

— Замуж хоть звал?

— Звал.

— А ты что?

— Не пойду!

— Почему, Господи?

— Он женатый! У него в той семье двое, а тут я, такая красивая. Нет уж! Пусть своих понимает, а я уж как-нибудь сама справлюсь!

— Ты знала? – Лида бросила в чемодан рубашку Мишки, которую все это время крутила в руках, и уселась напротив сестры.

— Ничегошеньки! Он мне такие песни пел, про то, как мы поженимся, да как у нас все ладно будет, что я и подумать не могла, что соловьиные эти трели – пустой звук…

— Ну и Бог с ним! – Лида сердито махнула рукой и задумалась.

Тишину, воцарившуюся в комнате, не решались нарушить даже мухи. Их словно разом не стало, хотя все время отдыха они покоя не давали никому.

— Машка? – Лида вдруг улыбнулась чему-то своему и подмигнула сестре.

— Что?

— Ты у меня все-таки непутевая…

— Ага… — Маша вытерла слезы и с облегчением вздохнула.

— А еще знаешь, что? – Лида пересела на кровать сестру и взяла ее за руку.

— Что?

— И хорошо, что ты такая… Пусть так и будет! Кого ждать будем, пацана или девку?

— Все равно. Лишь бы здоровый был.

— И то верно! – Лида обняла сестру и вдруг поняла все, о чем толковала ей Ануш.

Спустя положенный срок, Лида возьмет на руки племянницу и впервые, за долгое время, рассмеется. Девочка будет совершенно непохожа на мать. От темного пушка на голове, до точеных пальчиков на руках и ногах, маленькая Иришка будет вылитая тетка. И чем старше малышка будет становиться, тем больше будет походить на Лиду. И ни двое Машиных детей, которые один за другим вслед за Ирой появятся уже в браке с наконец-то появившимся в Машиной жизни настоящим мужчиной… ни собственные дети, которых Лида родит спустя почти десять лет, отбросив, наконец страх, и доверив свою жизнь новому избраннику… никто из них не будет так похож на Лидию, как эта маленькая девочка, которая проведет-таки ее за серую стену, крепко держа крошечными пальчиками за руку.