Родилась Варюха увечной, об этом, мамка каждый раз ей напоминала и срывая на ней злость, добавляла:
— Да и вообще, тебя никто не звал на бел свет и ждать никто не ждал!
По правде говоря, забрать Варю из роддома домой, бабушка мамку заставила..
— Ишь, чего удумала, дитя свого бросать!
И думать не моги!
Слышь..?
И в метрике, Варварой, дитя, запиши!
Бабушку Варюшка любила, от неё не отходила, а потом, когда её не стало, плакала за ней какими — то тёплыми и совсем не солёными слезами.
Померла бабушка в одночасье и мамка, с облегчением вздохнула:
-Всё, бабка, закончился твой век!
Варе, в ту пору, было восемь лет и для неё это была первая и горькая потеря.
В школу, её не взяли, но учительница, которая жила неподалёку, научила девочку буквы писать и даже некоторые слова хорошо проговаривать и читать.
Мамка на всё это смотрела,
с неодобрением:
— Чё ты с ней возишься, Марь Петровна?
Косноязычная, всё одно, говорить не будет!
Худо ходит, но хоть ходит, и то ладно!
Да, Марь Петровна?
Вот скажи, за что мне такое дитятко досталось, что я с ней горе мыкаю?
Эх, страданьице!
Иди, иди, не стой над душой, горе луковое!
Мамка страдала, иногда попивала, а потом, в стране начались непонятные времена..
Столовка, где она посуду, да полы мыла, закрылась, и пришлось ей ездить в район на рынке торговать.
Нет, не своим товаром, откуда он у неё..?!
Товар был, Саркиса, абрека одного, так мамка бабам в деревне толковала.
И стала она громкоголосой, ещё сильнее, чем раньше, на Варюшку кричала:
— Давай, хоть по полену дрова носи, да пол вон, подметай, горе криворукое!
Варя мамку и жалела, и опасалась, когда та, в горячке была.
Да, мамка и сама, говорила ей тогда:
— Ты мне, дурища, на глаза то, не лезь,
я ведь, когда горячая, сама себя не помню!
А Варя и не лезла, хотя, порой, тихонько плакала оттого, что мамка держит её в чёрном теле, никогда не приголубит, не пожалеет.
А однажды, мамка привела Варе отца.
Так и сказала:
— Папкой, он будет теперича для тебя..
А Фёдор, он был тихим, молчаливым и до работы жадным.
Потихоньку, всё в доме в порядок привёл..
Не стали нудно полы скрипеть, да и двери, без надрыва, стали закрываться.
А уж когда он изладил новое крыльцо, Варюха готова была весь день на нём сидеть.
Радуясь ему, как родному человеку при встрече, Варя улыбалась и от счастья сияла.
И Фёдор, глядючи на неё, тоже весь в улыбке расплылся:
— Нравится, Варюха — горюха?
Вот, ну и ладно, — и уже, смущённо, — а я дальше, по работе, пойду..
И Фёдор, хромая, шёл чинить забор..
А мамка, всё это приняла с раздражением:
— Вот же, два урода на мою голову, они ещё и улыбаются оба..!
И хоть злилась мамка на Фёдора, но из дома, не прогоняла, иногда, даже спать к себе зазывала.
Хотя, в целом, держала и его в чёрном теле, покрикивала, как барыня на работника:
— Ну, чего расселся?
Давай, иди, дров принеси, печку растопи, по воду до колодца сходи..! Фёдор, молча вёдра в руки брал
и до колодца хромал.
А мамка, она никогда не восхищалась и не удивлялась тому, что он делал.
Да тот, видать, и не ждал благодарности от неё..
Безропотно всё выполнял, щурился только и Варюхе казалось, что он,
вот — вот заплачет.
Однажды, на рынке, случились
какие — то разборки, мамку кто — то пырнул ножом и она, говорят, под прилавком, так и померла.
Фёдор похоронил мамку как полагается, отплатив за то, что эта, громкоголосая баба, которую он жалел, однажды, приютила его, одинокого и бездомного..
— Эх, да что за жизнь у ней была?
Беспросветная и злая!
Но ведь мамка твоя, Варюха — горюха, всё же, добрым человеком была.
Он долго сидел у окна, будто — то ждал, когда покажется она, уставшая
и сердитая.
Но её больше не было!
Не было совсем!
Фёдор, раскачиваясь на лавке, глухо произнёс:
— Ну что, Варюха — горюха, одни мы с тобой осталися на белом свете и жить теперича, надоть нам вместе..
В ту пору, Фёдору — 33 года было, Варюхе шестнадцатый пошёл, и хоть не совсем полноценной она была, а всё ж, в бабью пору уже вошла.
Как не крути а природа своё брала.
А и в деревне, никто таки не удивился, что Фёдор и Варюха стали жить как муж и жена.
Фёдор буквально на руках Варюшку носил, да и она, разрумянилася вся, расцвела.
Косу толстую короной уложила, сарафан обновила, платок кашемировый на плечи положила..
Вот же, и худо ходила и худо говорила, а свет от неё был такой, что люди все, в округ неё, улыбались.
Года через два, мальчонку она Фёдору родила, Ваняткой назвали.
Да такой славный ребёночек родился, улыбчивый и без всяких изъянов.
Глядя на мальца, люди, светлели взглядом и радовались, мол, сам Господь, этим страдальцам утишеньице послал.
Никто не осудил связь падчерицы и отчима, наоборот, Варваре и Фёдору ещё деток желали..
— Бабы, погляньте, как расцвела наша Варюха — горюха!
Да, бабы, она то, никогда злыдней и не была, в бабушку вся пошла.
Да и ходить ровнее стала, видать в беременности осторожничала.
Вот и ладно, глидишь и выправится то, можа, всё у неё.
Ну а Фёдор то, бабы, еслиб мог, то летал бы около неё!
Да, что не говорите, а и здоровые люди, не умеют так ценить то, что у них есть, что руки у них, да ноги целы, а эти, увечные, всем пример показывают, как надо жизни радоваться…
Вот так, по доброму и рассуждал, деревенский народ..
А и на них всех,
как — то, отразилась судьба Фёдора и Варвары.
Бабы стали меньше сплетничать и ругаться у колодца..
Мужики меньше стали пить, матюгаться и баб своих лупить.
Многие односельчане, приходили к Фёдору с Варюхой до хаты и спрашивали:
— Можа подмогнуть вам чем надоть..?
Хотя, скорее всего, им просто хотелось погреться душой около них двоих..
А всё потому, что оба они от счастья светились.
