Первое, что бросилось в глаза Владимиру, когда он открыл дверь своей квартиры и включил свет – это раскиданные по всей прихожей книги. Не просто книги – а коллекционные издания в кожаных переплетах ручной работы, которые он собирал несколько лет, отдавая за каждую из книг десятки тысяч рублей! Предметы его гордости, которые он так любил, раздуваясь от самодовольства, демонстрировать гостям, впервые попавшим в его дом, больше не стояли стройным рядом на средней полке книжного шкафа со стеклянными дверцами, а в хаотичном порядке валялись прямо у него под ногами.
Несколько секунд Владимир не мог пошевелиться, а просто стоял и смотрел на то, чего по его представлению никак не могло быть. Книги – его драгоценные книги! Как они здесь очутились? Их что, ограбили? Нет, тогда бы книги забрали с собой, а не оставили лежать на полу сотни тысяч рублей.
Где-то в подъезде хлопнула дверь и звук вывел его из ступора. Не разуваясь, он кинулся к своей оскверненной коллекции, чтобы оценить размер нанесенного ущерба и тут же заметил рассыпанные по полу цветные карандаши своего двухлетнего сына Жени. Не веря своим глазам и надеясь, что это не то, что он думает, Владимир поднял с пола «Грозовой перевал» и открыл на первой попавшейся странице…
Если бы он в тот момент мог закричать, его бы услышали не только все соседи вплоть до первого этажа (жил он на восьмом), но и жильцы из соседних домов. Но кричать он не мог – слишком велико было потрясение и слишком нереальным казалось происходящее. Треть страниц в книге была разрисована детскими каракулями всех цветов радуги, а обложка липла к рукам, так как была измазана чем-то сладким. Присмотревшись, он увидел на ней засохшие темно-вишневые пятна от детского сока.
«Декамерон», за которым он когда-то гонялся полгода, был весь измазан шоколадом – на плотных белых листах ясно виднелись отпечатки маленьких грязных пальчиков. Несколько страниц были смяты сверху – очевидно, их пытались вырвать, но помешали качественный переплет и плотность бумаги.
Не в лучшем состоянии были и еще несколько томов, которые обычно стояли на самом видном месте в квартире, а теперь лежали на полу, испачканные, изрисованные и испорченные. Постепенно перед Владимиром стала проясняться вся картина: его сын добрался до книжного шкафа, вытащил оттуда его коллекцию и стал играть книгами, как простыми игрушками. А его жена, получается на это просто смотрела и никак не пресекла эти действия…
И тут он вдруг понял, что с момента его возвращения домой, он не услышал в квартире ни звука. Женя не выбежал его встречать, как он это делал обычно, не было слышно звуков мультиков, супруга Катя не гремела кастрюлями и тарелками на кухне, и оттуда не тянуло вкусными запахами несмотря на то, что время близилось к ужину. Хотя… Владимир принюхался. Какой-то запах с кухни доносился, только его сложно было назвать приятным.
— Катя! – громко позвал он и звук его голоса разрезал пустое пространство и ударился о стены. Еще до того, как он открыл рот, Владимир уже знал, что ему никто не ответит, но он отказывался в это верить. С тех пор, как родился Женя, супруга каждый вечер ждала его дома с ужином и старалась в этот час никуда не уходить, потому что знала, как он будет недоволен ее отсутствием. Да и не уйдешь никуда лишний раз, с маленьким-то ребенком…
Проводы на работу утром и встреча с работы вечером были для Владимира важным семейным ритуалом, их личной традицией. Ибо, что это за семья такая, когда муж приходит в пустой дом, где его не ждут и где не пахнет свежеприготовленным ужином? Катя знала, как это важно для него и раз уж она его не встречает, то либо ее нет дома, либо…
— Катя! – он вскочил и через секунду уже был у кухни. Толкнул дверь и тут же зажал нос рукой – в кухне пахло так, словно кто-то положил пару десятков рыбин на солнце в тридцатиградусную жару и забыл про них на несколько дней. Морщась от отвращения, Владимир оглядел кухню и второй раз за последние пять минут испытал шок.
Он всегда любил чистоту. Не стерильную чистоту хирургического отделения, а ту чистоту, в которой приятно находиться после длинного рабочего дня – чистые полы, чистая посуда, чистые поверхности без пыли и крошек, никаких лишних предметов на полу и на мебели, вроде тарелок с остатками еды, кружек с недопитым чаем и игрушек. Исключение – детская. И то, к ночи там все должно быть убрано – нужно с малых лет приучать сына к порядку.
Катя прекрасно знала, как он ценит чистоту и старалась, чтобы ему было приятно возвращаться в чистую и уютную квартиру. Иначе, что это за семья, где муж возвращается с работы в свинарник? Сейчас, глядя на то, во что превратилась кухня за время его пятидневного отсутствия, Владимир думал о том, что в свинарнике, пожалуй, будет чище. И пахнет там точно лучше, чем здесь.
На всех поверхностях были крошки и пятна от пролитых соков и супов, пол прилипал к ногам, из раковины подмигивала гора грязной посуды, белая поверхность холодильника, светлые обои и дверцы кухонных шкафов были все в тех же шоколадных отметинах от маленьких пальчиков… А из переполненного мусорного ведра торчали рыбьи головы — те самые, из-за которых они поссорились почти неделю назад, перед тем, как он уехал на майские праздники за город, к своему брату, а Катя с Женей остались дома, так как приболели.
— Захвати с собой мусор, рыба будет неприятно пахнуть к утру, — попросила его Катя, пытаясь влить лекарство в сопротивляющегося сына. А он не захватил. Во-первых, ему было неудобно идти с вещами и с мусорным пакетом к мусорному баку, делая крюк по двору, а во-вторых, он был на нее немного зол из-за несвоевременно приготовленного ужина и грязного пола на кухне. Да, он все понимает – сын заболел и капризничал, да и сама она чувствовала себя в тот день не очень хорошо, но можно же было найти 10 минут на то, чтобы вымыть пол? И закинуть продукты хотя бы в мультиварку, чтобы все было готово к его приходу? Он ведь годами возвращается домой в одно и то же время, а она все равно сидит дома и имеет столько свободного времени!
Какие сложности с бытом могут возникать в двадцать первом веке, в доме, напичканном бытовой техникой?
— Ничего не случится с вами, завтра сама вынесешь, — буркнул он тогда себе под нос, но так, чтобы она его услышала, — хоть что-то полезное сделаешь.
И он ушел. А теперь, вернувшись домой спустя пять дней, помимо возникшего дома хаоса, наблюдал все тот же мусорный пакет, к которому она так и не прикоснулась. И, разумеется, никакой ужин его не дожидался. На грязной плите стояла немытая сковорода, холодильник был практически пуст.
Владимир вернулся в прихожую, собрал с пола свои драгоценные книги, не досчитавшись одной, разулся и понес их в гостиную. Там царил такой же бардак, как и на кухне – ковер, усыпанный крошками, слой пыли на мебели, Женины игрушки, рассыпанные всюду паззлы и карандаши занимали все свободные поверхности, пара пустых коробочек из-под детского сока и несколько грязных тарелок с остатками еды стояли прямо на полированном журнальном столике…
В ванной, грязная нестиранная одежда была вытащена из недр стиральной машинки и валялась прямо на полу и в самой ванной, вперемешку с детскими кубиками. В спальне его встретила не заправленная кровать с несвежими простынями и, наконец-то, хоть какая-то весточка от жены. Прямо на подушке, на наволочке персикового цвета лежал двойной листок, вырванный из клетчатой тетради, исписанный круглым Катиным почерком.
Владимир сел на кровать, как был, в уличной одежде и принялся читать.
«Володя! Я годами слышала от тебя завуалированные и прямые намеки на то, что я плохая хозяйка, которая не дотягивает до уровня жены, которую ты нарисовал себе в своих мечтах. Разрываясь между нашим сыном, попытками поддерживать идеальную чистоту в доме и готовя тебе каждый вечер ужин из двух-трех блюд с ребенком на руках, я постоянно слышала от тебя, что я ничего не делаю и что невозможно уставать от быта и от маленького ребенка, живя в двадцать первом веке. Что я – изнеженная и капризная принцесса и что корову бы мне и еще семерых детей в придачу в избе без удобств, чтобы я поняла, что такое «тяжело» на самом деле.
Хорошо, я решила наглядно показать тебе, что происходит, когда жена на самом деле ничего не делает.
Все эти дни, я только лечила нас с сыном и готовила нам еду. Я не делала уборку, не убирала игрушки, не мыла полы по два раза в день, чтобы была чистота, как ты любишь, не стирала, не выносила мусор, который ты видимо не вынес в отместку мне за то, что я посмела заболеть и не смогла быть обслуживающим персоналом, как ты привык. Почему-то мусор сам себя не вынес, стиральная машинка сама не запустилась, а овощи и мясо сами себя не нарезали и пылесос не включился сам и не прошелся по комнатам. Удивительно, правда? Оказывается, всем этим нужно заниматься, а само ничего не сделалось!
Еще, я перестала ежеминутно одергивать сына и следила лишь за тем, чтобы его жизни ничего не угрожало. Он ел там, где хотел, трогал, что хотел, доставал из шкафов, ящиков и других интересных мест, что хотел. Думаю, ты не мог не заметить, как он заинтересовался твоей знаменитой коллекцией, которую я уже много раз просила тебе переставить повыше, чтобы Женя до нее не добрался. Но ты проигнорировал все мои просьбы, потому что, как же ты сможешь пускать людям пыль в глаза, если твои книги будут стоять там, где их не видно и им придется задирать для этого головы?
Неудивительно, что Женя заинтересовался именно этими книгами – они ведь такие красивые и такие доступные… Из них так удобно строить пирамидки и потом сидеть на них, как на стульчике! А еще, ему показалось, что некоторые книги слишком скучны и ему захотелось добавить в них собственные иллюстрации… Ты ведь не злишься на меня за то, что я его не остановила? Ведь я поступала ровно так, как ты и говорил: ничего не делала.
Думаю, ты был настолько озабочен своими сокровищами, что даже не заметил, что наших с сыном вещей нет – раз уж ты оставил нас на все праздники в душной квартире и уехал к своей семье на природу, то и я поеду на природу и вернусь к своей семье. К той семье, которая была у меня до тебя, в которой меня ценят выше, чем книги и где от меня не будут каждый вечер требовать ужин из нескольких блюд и стерильной чистоты, потому что в настоящей семье должно быть именно так, как ты себе придумал.
Прости, что оставляю тебе квартиру в таком виде, но для тебя же не будет проблемой навести в ней порядок и приготовить себе еду, не так ли? Ведь ты всегда говорил, что быт – это вообще не проблема в доме, напичканном бытовой техникой.
Если вдруг захочешь пересмотреть свою придуманную картинку идеальной семьи и идеальной жены и обсудить это – я открыта для общения. Но не раньше, чем ты наведешь в доме стерильную чистоту и приготовишь для меня вкусный ужин!»
Владимир скомкал листок дрожащей рукой и невидящим взглядом уставился в стену. Из под кровати на него поглядывал недостающий том коллекционного «Евгения Онегина», разрисованный ярко-красным фломастером…
