— Верка, вынеси ведро с мусором! — увидев невестку, входящую к ней в квартиру, закричала свекровь зычным голосом.
— Что? Вы опять, Раиса Петровна? И который день уже? — удивилась Вера, закрывая нос рукой.
Дышать здесь было невозможно. Вероятно, от свекрови только что ушли гости, которые веселились здесь по полной. Об этом красочно говорил стол на кухне, на котором валялись остатки еды и грязная посуда. Под самим столом Вера увидела пустые бутылки и окурки от сигарет.
— Говорю — вынеси мусор. Чего пустой ходить туда-сюда? Вон ведро у двери стоит, — продолжала свекровь нетрезвым голосом.
— Да здесь одним ведром не обойдёшься! Тут мусоровоз впору подгонять. Вы чего тут опять бардак развели? Зачем пускали местных пропойц к себе? И сами, тоже, гляжу, навеселе? Я сейчас же позвоню Антону, всё ему расскажу! Ведь только на днях всё вывезли, убрались здесь, а вы опять за старое?
— Нет, ты не позвонишь. Зачем сыночка расстраивать? Пусть работает спокойно. Я сейчас полежу и всё уберу. Сама уберу, — заплетающимся языком пролепетала Раиса Петровна. — Голова у меня, Верка… Давление, понимаешь? Давление я сбивала. А гости? Ну что ж… Иногда и гости ко мне заходят, не без того. Имею право! Заслужила, я теперь пенсионер!
Сегодня Вера работала в первую смену, а после обеда решила съездить к матери мужа, собрать у неё на огородике, что был возле дома, огурцы, помидоры и перец. Знала, что свекровь всё равно с ними заниматься не будет. Так и пропадёт у неё большая часть урожая. А Вера закрутки бы на зиму сделала. И саму же свекровь потом и угостила бы.
— Ты к матери сегодня поедешь? — спросил Антон утром. — Отвези ей таб.ле.тки от давления, она просила у меня. Звонила вечером. Да посмотри, всё ли там в порядке. А то она меня уверяет, что всё хорошо, но я боюсь, как бы местная весёлая братия опять к ней в гости не завалилась. А она только рада будет.
— Хорошо, всё проверю, посмотрю. Но, ты знаешь, я вот что подумала… Если у свекрови есть такая проблема, может, её стоит полечить? — спросила у мужа Вера. — Сколько мы так будем её караулить? Она же не маленький ребёнок. Сама всё должна понимать, тем более, в таком возрасте.
— Да нет у неё никакой проблемы! Всю жизнь она такая была — гостей любила, песни, пляски. Пока отец жив был, это всё ещё как-то сдерживалось. А потом… Ну ты сама всё знаешь. Она же может не пить. Вот, пока работала, она и не вспоминала ни про это зелье, ни про друзей-собутыльников. А как на пенсию вышла — и всё. От безделья у неё это. Вот что я тебе скажу.
— А я думаю, что это болезнь. И её лечить надо. Пока она чего-нибудь не натворила.
Как же Вера была права в тот момент. Если бы знать, что всё так повернётся!
И вот сегодня, спустя всего пару недель после очередного загула, Вера вновь увидела свекровь в непотребном виде.
Раиса Петровна опять сорвалась, и судя по тому, что творилось в её квартире, гуляла уже не первый день.
— Нет, я сейчас же всё сообщу Антону. Вас лечить надо! Это же очевидно. И прекращать с этими гулянками, а то завтра половины вещей здесь не досчитаетесь! Хорошо, что гости ещё квартиру вам не спалили до сих пор.
— Мои гости — все порядочные люди! Не наговаривай на них, возмутилась Раиса Петровна. — Всё, иди. Я отдыхать буду. Да мусор… мусор-то не забудь!
Вера вышла от свекрови в подавленном состоянии и тут же позвонила мужу.
— Ты представляешь, у матери твоей опять гулянка в квартире была. Просто ужас, что творится! Как в хлеву, зайти невозможно. Всё загажено, заплёвано, мусор, бутылки…
— Да ты что? Не может быть? Неужели опять? — расстроился Антон. — Ладно, вечером поговорим. Сейчас не могу, работы много.
— Слушай, мать действительно придётся лечить. Она, конечно, отказывается. Ни в какую, даже слушать не хочешь. Я заезжал к ней сегодня, пытался убедить, уговаривал. Всё без толку! — делился с женой вечером супруг. — Но с этим надо что-то делать. Ты права. Так просто эту проблему не решить.
Но как Антон ни пытался, ему так и не удалось уговорить мать согласиться на лечение от ал.ко.го.лизма. Она убедила сына, что все его слова — абсурд.
— Всё хорошо у меня, сынок! Ты что? Вот посмотри — дома порядок, чистота. И в гости я никого больше не пускаю. Сама занялась вязанием. Вот смотри, купила пряжу разноцветную, свяжу всем внукам свитера, а тебе шарф. Хочешь? Тёплый будет!
— Не хочу я никакой шарф, лето на дворе, — невесело отвечал матери Антон, который не хотел верить в то, что у матери всё так благополучно на самом деле.
— Ну, не хочешь и не надо. А ко мне больше с этими глупостями не приставай. Уважай свою мать хоть немного. Всё у меня нормально, Антоша. Я вообще в следующем месяце в санаторий собралась ехать. Меня соседка Алевтина зовёт. Вот пенсию получу и поеду.
А через месяц случилось такое, отчего и у сына, и у его жены Веры волосы встали дыбом.
Рано утром в субботний день, когда вся семья спала, раздался пронзительный звонок в дверь.
Антон, который ещё дремал, вздрогнул и непонимающе уставился на жену.
— Это кто? — спросил он.
— Не знаю, — ответила Вера, с таким же вопросительным выражением глядя на Антона.
— Ну, так иди и глянь!
Вера накинула халатик и пошла к двери. Открыв её, она потеряла дар речи.
На лестничной клетке стояла Раиса Петровна. Безо всякого приветствия она принялась втаскивать в квартиру сына свои чемоданы.
— Что происходит? — опешила невестка. — Раиса Петровна, вы в своём уме?
— Жить нам всем теперь придётся под одной крышей, — сурово проговорила она, не обращая внимания на сноху.
— С какой радости? А ну-ка, несите обратно свои пожитки! — ошарашенная увиденным Вера на автомате стала выносить сумки свекрови обратно в подъезд. — Вы что, адреса перепутали? Запамятовали слегка, пока были в санатории, где ваш дом? А я всегда говорила — пить вам надо бросать! Вон голова теперь совсем не работает.
— Я сказала, что жить теперь буду здесь! — настырно продолжала внедряться в их квартиру свекровь. — Прекрати так себя вести, Вера!
— Подождите… — растерялась ещё больше невестка, до которой стало кое-что доходить. — Здесь же гораздо больше вещей, чем те, с которыми вы уезжали три недели назад в санаторий?
— Что у вас тут? — к ним наконец подошёл заспанный Антон.
Из своих комнат вышли сонные и недовольные шумом в квартире дети — пятнадцатилетний сын и тринадцатилетняя дочь.
— Вы чё так кричите? Мам, бабуль? — спросили они удивлённо. — Что за дела? Поспать не даёте.
— Антоша, сынок, скажи Верке, пусть не гонит меня. Мне всё равно некуда теперь идти, — увидев сына, Раиса Петровна заговорила другим, жалостливым голосом. И даже смахнула слезу со щеки.
— Чё-то я пока не въезжаю в ситуацию? — растерялся Антон, диким взглядом окидывая многочисленные сумки матери. — А ты почему не дома сейчас? И что означают эти баулы и чемоданы?
— Так это… Теперь я буду жить у вас.
— У нас? — хором спросила вся семья.
— Подожди, мама! Объясни толком, почему ты не можешь вернуться в свою квартиру? — наконец решил внести ясность Антон.
— Всё, нет у меня больше квартиры. Обвели вокруг пальца бессовестные родственники, — Раиса Петровна произнесла это извиняющимся голосом. — Ты-то, сынок, хоть меня не выгонишь? Я же мать тебе… родная!
— Как — нет квартиры? Да объясни толком! Что ты всё какими-то намёками говоришь, — закричал испуганный услышанным Антон.
— Ну, говорю же… Двоюродный племянник Васи, отца твоего покойного… Ну этот, помнишь, наглый такой? Николай Ракитин? — продолжила свекровь свою не очень внятную речь.
— Что? Что Николай? Мама! Говори! — поторопил мать Антон.
— Он приезжал ко мне с каким-то человеком. Сказал, что нотариус это. Помню, мы тогда отмечали день строителя с соседями. Ты же знаешь, Антоша, что я много лет проработала в строительной сфере…
— Мама! Что хотел от тебя этот Николай? — закричал Антон, уже заранее предвидя ответ и боясь его.
— Да вроде сначала ничего. Мы посидели так весело тогда. Он кстати сначала один приехал. Много чего привёз с собой. Угощения разные и выпивку… — при этих словах Раиса Петровна слегка осеклась. — Ну вот. А потом уже, на второй или третий день, приехал с этим Иваном Арнольдовичем. Тоже посидели… А потом я подписала какие-то бумаги. Они меня, помню, долго уговаривали. Обещали помочь очень выгодно продать мою квартиру.
— Продать? — удивилась Вера. — Зачем? Вы же никогда не собирались её продавать?
— Подожди, Вера. И что дальше? — нетерпеливо спросил у матери Антон.
— Ну да, продать. Он, Николай, сказал, что мне нужна другая квартира — современная, большая и в новом доме. Убедил меня, что я заслужила жить в других условиях. А что? Разве не заслужила?
— Мама, что ты подписала? — не выдержал Антон.
— Не знаю. Не помню я. Поверила я им тогда. Но теперь Николай говорит, что моя квартира принадлежит ему. И что я ему её подарила. Вот, вернулась из санатория, а в квартире его семья живёт. А вещи все мои соседке перенесли. Вот и всё.
— Вот до чего тебя довела твоя пагубная привычка, мама! Ведь говорил, надо лечиться! А в дом к себе всяких проходимцев пускать не надо. А у тебя постоянно кто-то тёрся. Вот и результат. Осталась без крыши над головой!
— Не кричи на меня. Я сама еле живая. Давление скачет и сердце болит. А может, ты назад заберёшь у Николая квартирку-то? А, Антош? — просяще заговорила мать.
— Как? Если ты сама, соственными руками, подписала ему дарственную! В суд идти? Сам-то он её вряд ли отдаст. Не для этого, подлец такой, всё затевал! — тоже держась за сердце, ответил со злостью Антон.
— В суд, да, пойдём в суд, сынок.
— Ох, Господи! За что нам это всё? — с досадой произнесла Вера. — И сама осталась без жилья, и внуков своих наследства лишила!
В этот же день Антон поехал в квартиру матери. Он был настроен решительно. Но Николай ему так и не открыл, прокричал лишь через закрытую дверь, что у него на руках дарственная от Раисы Петровны, и всё по закону.
— Сейчас тебе фото скину на телефон, чтобы ты угомонился, — нагло заявил он.
Раиса Петровна написала заявление в суд. Начались бесконечные судебные разбирательства. Адвокат, которого нанял Антон для защиты интересов матери, пытался убедить суд, что женщина была невменяемая и не отдавала отчёт своим действиям, когда подписывала дарственную.
Но суд, назначив экспертизу, признал её вполне вменяемой.
Квартиру им так и не вернули.
Раиса Петровна, прожив в квартире сына и снохи полгода, переехала в деревню, где её двоюродная сестра жила уже несколько лет одна в большом деревянном доме. Узнав о беде Раисы, она сама позвала её к себе на постоянное житьё.
Женщина больше не пьёт. Видеть не может эту гадость, ведь из-за неё она лишилась своего единственного жилья.
Вот такой жестокий урок преподнесла ей жизнь.
