Слишком морозно было в этот день: даже окно покрылось витиеватыми узорами, словно ледяное дыхание коснулось его. Таисия Никифоровна потирала озябшие ладони. Как бы тепло она ни одевалась, а всё равно не хватало. Вероятно, кровь уже плохо циркулировала в венах. И ведь женщина жила ещё. Порой она задавалась вопросом – почему ещё жива? Для чего живёт? Ей уже пошёл девятый десяток. Муж покинул этот мир двадцать два года назад, а сына не было в живых уже семь. Оставался у женщины только внук, да никого больше из родных не было. Все как-то отдалились, разъехались. Старость приходилось коротать практически в одиночестве. Внука своего Таисия Никифоровна считала непутёвым. Сорок лет в этой жизни прожил, а умом не обзавёлся, ничего не нажил. Даже семьи у него не было. Всё, что зарабатывал, тратил на бутылочку беленькой – единственное, что его веселило. Помимо своих доходов вытягивал всё у бабушки. Таисия Никифоровна бы с радостью сделала ремонт в квартирке, заменила батареи, да не на что было. Даже одежду носила прохудившуюся. Такая жизнь женщине опостылела. Порой рыдала она, всё взывала к небесам и спрашивала – почему ещё живёт на белом свете.
— Ба, я дома! – послышалось с порога.
Таисия Никифоровна даже задрожала всем телом от страха. Никто не знал, в каком состоянии пришёл внук, и что взбредёт ему в голову в этот раз. Технику он из дома уже вынес всю, какую только мог. Остались старенький холодильник, да плита. Больше ничего не было. Украшения бабушки и матери пропил. Всё ценное, что было в доме, променял на горючее для своего затуманенного неправильной жизнью мозга.
— Слушай, дай денег, а? – приблизился Виктор к бабушке и посмотрел на неё, как побитый пёс.
Она отлично знала этот взгляд – сейчас просил ласково, да только превратиться в зверя и оскалиться мог в любой момент.
— Где же я денег тебе возьму, если ты у меня уже всё забрал? Мне сегодня даже хлеба с молоком не на что было купить, — пожаловалась старушка.
— Обойдёшься без хлеба с молоком. Ты меня из себя не выводи, знаешь же прекрасно, что я квартиру могу продать. Она на меня, вообще-то, оформлена.
Так всё и было. Квартиру Таисия Никифоровна когда-то свою продала, потому что сын убедил перебраться к ним с женой, а деньги отдать на развитие бизнеса. Женщина была в хороших отношениях со снохой и сыном, поэтому согласилась, совсем не задумываясь о будущем. Бизнес прогорел, поэтому деньги ушли в пустоту. Когда сына не стало, жена его тоже слегла быстро. Поспешила квартиру на Виктора оформить. Как он ещё ту не продал – оставалось большим вопросом. И если каких-то несколько месяцев назад оставалась в нём хоть капля человечности, то теперь казалось, что нет больше ничего святого для этого пустого человека, которому чужды были человеческие чувства.
— Продай… Что же ты грозишься всё?
— А жить мы где будем? Тебе, может, и пора кости на покой отправлять, а мне ещё жить да жить. Я, может, жениться собираюсь?
Таисия Никифоровна посмотрела на внука, думая, кто же выйдет замуж за такого «красавца», да только мысли свои не стала озвучивать, чтобы не навлекать больше гнева на свою седую головушку.
— Денег у меня нет, внучок. До пенсии теперь две недели тянуть как-то надо. У нас вот из еды мало чего осталось. Попробую за гуманитарной помощью обратиться, может, дадут.
— Так не пойдёт! Мне сейчас нужны деньги! Деньги, а не помощь твоя! – глаза Виктора налились кровью. Он рванул в коридор, вернулся со стареньким потрёпанным пуховиком и сунул бабушке в руки.
— Иди на паперть и без денег не возвращайся. Старухам жалостливым люди охотно подают, того и гляди, наскребёшь за день больше, чем пенсию получаешь. Всё равно от тебя проку никакого.
Таисия Никифоровна хотела сказать, что она скорее сгинет на таком морозе. Ветер с утра завывал, да снег валил, не прекращаясь, но поняла она, что слушать никто не станет. Виктор уже схватил бабушку за локоть и силой потащил к двери. Сам помог обуться, сунул ей шапку в руки и буквально вытолкнул за дверь.
Из глаз старушки покатились слёзы. Глотая их, она едва передвигала ноги. Вот и осталась никому ненужная. А ведь как она любила жизнь раньше. Она всё делала для своего единственного сына, душа в душу прожила со своим мужем, и о внуке заботилась. Раньше ведь Витя был совсем другой, хорошим мальчишкой рос. Что же с ним сделала проклятая выпивка?
Выйдя из подъезда и оглядевшись, Таисия Никифоровна поняла, что деваться ей больше некуда. В кармане лежали паспорт и карта пенсионная, так как днём женщина ходила в соцзащиту, справиться, не положены ли выплаты какие-то праздничные. А больше у неё ничего не осталось. Поковыляла старушка, куда глаза глядят. Если суждено ей этой белой вьюге душу свою отдать, значит, так тому и быть. Возможно, делала она что-то не так в этой жизни, если оказалась на самом краю пропасти? Попыталась женщина вспомнить, когда и чем согрешила, да только не смогла. Не знала она, в какой именно момент провинилась, как разгневала небеса.
Двигаясь медленно, едва ступая на больные ноги, Таисия Никифоровна всё сильнее ёжилась от холода, да только одежда была слишком тонкая, продувало со всех сторон, а слёзы уже не просто время от времени соскальзывали по щекам – теперь они лились крупными градинами. Колючие снежинки впивались в кожу. Когда-то зима была любимым временем года женщины, а теперь… может, пришёл тот день, когда она встретится со своим мужем?
Услышав сигнал автомобиля, Таисия Никифоровна подняла затуманенный взгляд, да слишком поздно поняла, что уже вышла на дорогу, на красный сигнал светофора. Хоть что-то внутри и кричало, что бежать нужно, но тело вдруг мгновенно стало каменным. Тяжело было передвинуть ноги.
— Вы что же не смотрите на дорогу, бабуля? – крикнул мужской голос, заставив женщину съёжиться по привычке. – Всё в порядке? Не пострадали?
Мужчина приблизился, взял Таисию Никифоровну под руку и отвёл в сторону обочины.
— Прости, сынок. Сама не знаю, как так вышло.
— Вы куда идёте, бабуля? – не унимался незнакомец. – Может, вас подвезти? Вы же продрогли, губы, гляжу, посинели.
— Некуда мне идти, сынок… Вот и шла, куда глаза глядели, да чуть было не подставила тебя, старуха. Ты прости меня. Не серчай. Я пойду дальше, может, и приду куда.
— Нет. Так нельзя. Вы продрогли. Губы синие. Как же я могу отпустить вас в таком состоянии? Давайте хоть чаем горячим напою вас? Я вас перепугал.
— Сынок, — Таисия Никифоровна прослезилась, сжав руку обеспокоенного мужчины. – Дай Бог тебе здоровья. Обо мне давно никто так не беспокоился, да не следует. Дни мои сочтены. Может, уже сегодня встречу свою судьбу? Что же тебе обо мне печалиться?
Однако Александр не собирался сдаваться. Он убедил старушку сесть к нему в машину, доехал до ближайшего кафе и заказал горячий чай с мёдом и лимоном, беляши, думая, что женщина наверняка голодна. Таисия Никифоровна чувствовала себя неловко, ведь давно уже никто не проявлял к ней таких тёплых чувств. Отвыкла она совсем, не знала, как правильно теперь реагировать.
Потихоньку Александру удалось выяснить, что случилось, почему старушка оказалась на улице в такую непогоду. Негодование мгновенно заполонило его душу. Как же её внуку сиделось в тепле спокойно, когда так повёл себя с бабушкой? Конечно, всякое в этой жизни бывает, но отчего-то Александр верил Таисии Никифоровне. Не лгала она. Видно было по глазам, что говорила правду.
— Давайте, прощаться с жизнью мы не будем? Есть у меня одна идея. Я отвезу вас в одно место, где постель тёплая будет, крыша над головой. Накормят и одежду чистую дадут. Вы поживёте там несколько дней, посмотрите, понравится ли вам.
— Сынок, что же я дать тебе смогу взамен? Я же немощная старуха. У меня и денег нет. Всю пенсию у меня выудил окаянный… я не смогу отплатить за твою доброту.
— Я ничего от вас не жду. Иногда мы делаем что-то безвозмездно.
Таисия Никифоровна расплакалась. Не верилось ей, что ещё остались такие люди на белом свете. Когда-то и она сама оказывала другим помощь, делала всё, что могла, чтобы поддержать людей, нуждающихся, но потом возможностей не стало, да и сама помощи не получала. И вот теперь сложно было довериться кому-то. А с другой стороны – ничего она не теряла уже. Домой вернуться бы не смогла, да и не хотела. Снова трястись от страха, что внук будет рвать и метать, а может и толкнуть её? Последний раз она упала, потом долго мучилась с болью в руке и головными болями, а к врачу обратиться побоялась, внук сказал, что с рук ей этого не спустит. Согласилась старушка поехать с Александром. Несколько раз спросила у него, не будут ли заставлять милостыню просить.
— Я могла бы работать сынок, хоть что-то потихонечку делать. Пироги до сих пор вкусные у меня получаются, — говорила Таисия Никифоровна.
— Вам для начала в себя прийти нужно, успокоиться, а потом и посмотрите. Лишними руки не будут, конечно же. Найдёте себе обязательно занятие. Наша встреча, вероятно, была предрешена кем-то свыше.
Александр владел частным домом престарелым. В память о своём любимом дедушке, мужчина решил сделать место, где старики, лишившиеся крыши над головой, нашли бы свой дом. Цену он не завышал, большую часть средств для поддержания направлял из своего основного бизнеса. Кто-то привозил своих родных, потому что не могли за ними ухаживать, пока уезжали в командировку или отпуск… кто-то на постоянное место жительства. Некоторые старики сами решали перебраться жить в дом престарелых, организованный Александром, услышав о нём через знакомых. Они переписывали свои квартиры на мужчину, получали комнату и жили, полностью довольствуясь тем, что у них было. Квартиры эти Александр сдавал в аренду, а все вырученные средства переводил на содержание дома престарелых, чтобы старики ни в чём не знали нужды. В этом мужчина увидел своё призвание. Хоть и понимал, что пенсия у Таисии Никифоровны маленькая, а собственного жилья нет, но не мог он просто взять и оставить её на улице. Пусть живёт с остальными, места пока хватало, а если не будет хватать, так быстрее доделают ремонт третьего этажа. Не мог мужчина пройти мимо чужой беды, не таким он вырос.
Таисия Никифоровна не понимала даже, за что на неё обрушилась такая благодать. Она, наконец, спала в тепле и не боялась, что её сон кто-то потревожит. Пару раз, правда, просыпалась, молилась, да всё пыталась понять – жива ли она ещё, или уже попала в другой мир.
Утром её осмотрела терапевт, а любезная медсестра, приглядывающая за жителями дома, помогла освоиться и познакомиться с другими обитателями.
Таисия Никифоровна при следующей встрече с Александром настояла, чтобы забрал её пенсионную карту, ведь она не могла отплатить ему как-то ещё, а теперь у неё было всё необходимое, даже больше, чем хотелось. Она обрела семью и друзей, хоть поначалу и побаивалась заводить знакомства, всё думала, что однажды её выставят на улицу.
Старушка, хоть и двигалась тяжело, а всё порывалась помочь в столовой или с уборкой. Каждый, кто жил в этом месте, пытался помогать в обслуживании помещения, что-то делать своими руками. К встрече Нового года старики все вместе наряжали ёлку, украшали дом. Когда загорелись яркие огни гирлянды, Таисия Никифоровна украдкой уронила слезинку счастья. Не верилось всё ещё, что она жива. И что у неё появилась крыша над головой.
— Вы всем довольны? – спросил Александр однажды. – Остаётесь у нас?
— Сынок, если можно, останусь, конечно. Мне всё ещё сложно поверить. Я словно в сказку попала.
— Наш дом называется «Сказка», — улыбнулся мужчина. – Раз вы так действительно чувствуете, значит, я на верном пути и всё делаю правильно.
Новый год Александр вместе со своей супругой встречали в компании стариков, ставших для них родными. Они радовались, что занимались делом, которое приносило пользу другим.
Когда за окном начали взрываться яркие огни фейерверков, Таисия Никифоровна, как и многие другие, с кем она успела познакомиться, положили руку на сердце и загадали, чтобы Всевышний даровал больше сил Александру, чтобы у мужчины и его семьи всё было хорошо.
Насыщенный аромат хвои и цитрусов кружил в воздухе. Играла приятная тихая музыка. Что-то напоминало о детстве и счастье, которое раньше каждый раз наполняло сердце в этот волшебный праздник. Волшебство случилось и для Таисии Никифоровны. Как там её внук, женщина даже не задумывалась. Она не могла больше рвать душу и бороться за человека, который сам себя топил.
Александр же после праздников навёл о Викторе справке и узнал, что он выставил квартиру на продажу. Мужчина прекрасно понимал, как тот закончит: потратит все деньги, а потом будет просить милостыню и бомжевать. Вот только его точно жаль не было, и помогать такому существу Александр не собирался. Раньше он пытался наставить нерадивых людей на верный путь, предлагал работу, но всё заканчивалось плохо. Если сам не пытается изменить что-то, никто не поможет. Когда-то и Александр оказался на распутье, но он сделал правильный выбор. Он сердцем чувствовал, что поступал верно. И благодарность в глазах стариков, которым он помог – была лучшим свидетельством этого.
