– Не вздумай! – она отодвинула чашку с чаем. – Это же твоё единственное жильё!
– Мама, прекрати! – Вероника вскочила из-за стола. – Ты его совсем не знаешь! Дима не такой! Мы любим друг друга, у нас будет семья…
– Мама, у него другая женщина! – голос Вероники срывался. – Он сказал… Просто сказал, что больше меня не любит. Что уходит к ней!
– Так, выдохни! И спокойно рассказывай, кто, что, когда сказал! – голос Инессы Геннадьевны звучал напряженно.
– Дима сегодня вечером пришел с работы и… – Вероника всхлипнула. – Я думала, он задерживается из-за проблем с бизнесом. А он… Мама, он даже не пытался ничего объяснить! Просто сказал, что полюбил другую. Что с ней у него всё по-настоящему…
Инесса Геннадьевна на мгновение прикрыла глаза. Случилось то, чего она боялась все эти шесть лет – с того самого дня, когда дочь, пылая от возмущения, кричала ей: «Ты просто завидуешь нашему счастью! Дима не такой! Мы семья, у нас всё общее!»
– Ника, – мягко произнесла она, – расскажи всё по порядку.
– Мама… Это ещё не всё! – в голосе дочери появились истерические нотки. – Он хочет отнять квартиру! Сказал собирать вещи… Говорит, что мы всё равно должны её продать при разводе, так зачем тянуть? А я… Мне… Куда я с детьми?
Внутри всё оборвалось, но голос остался спокойным:
– Он сейчас дома?
– Нет… Сказал, что переночует у неё. Чтобы я могла «всё обдумать».
– Хорошо. Дети спят?
– Да…
– Тогда слушай меня внимательно: ничего не решай сейчас. Я приеду завтра с утра, всё обсудим. И, Ника… – Инесса Геннадьевна помедлила. – Всё будет хорошо, слышишь? Мы справимся.
Положив трубку, она долго смотрела в темное окно. Теперь нужно было действовать очень осторожно. Времени на эмоции нет – дочери понадобится её помощь.
Вероника и Дмитрий познакомились на дне рождения общих друзей. Он, молодой предприниматель с горящими глазами, сразу обратил внимание на высокую темноволосую девушку. Вероника в тот вечер была особенно хороша – чёрное платье подчеркивало стройную фигуру, а длинные волосы спускались на плечи крупными волнами.
Дмитрий не стал ждать и подошёл знакомиться. Удивительно, но разговор сразу потёк легко, будто они были знакомы много лет. Когда выяснилось, что живут они в соседних районах, Дмитрий вызвался проводить новую знакомую.
Трёхкомнатная квартира в сталинском доме досталась Веронике от бабушки. Высокие потолки, просторные комнаты, свежий ремонт в светлых тонах – Вероника гордилась тем, как ей удалось сохранить величественный дух старого дома и при этом сделать его современным и удобным. Дмитрий впервые пришёл сюда через месяц после знакомства. Вероника заметила, как он остановился на пороге, оглядывая просторную гостиную.
– Потрясающая квартира, – в его голосе прозвучало что-то странное.
– Бабушкина. Она была известным архитектором, – Вероника улыбнулась. – Я так рада, что смогла воплотить её мечту о современном уютном жилье. Она всегда говорила, что дом должен расти вместе с хозяевами.
Дмитрий кивнул, но больше ничего не сказал. Впрочем, тогда Вероника не придала значения этой заминке.
Его строительный бизнес развивался успешно. Через полгода они поженились, и однажды вечером он завёл разговор о будущем:
– Ника, я думаю, нам нужно всё оформить официально, – Дмитрий обнял жену за плечи. – Мы же семья. У нас всё должно быть общее, правда?
– Ты о чём? – Вероника подняла глаза от книги.
– О квартире. Давай перепишем её на нас обоих. Мы же планируем детей, будем вместе строить наше будущее. Разве не прекрасно, когда у семьи всё общее?
Вероника улыбнулась. Ей казалось таким естественным разделить с любимым человеком всё, что у неё есть.
Инесса Геннадьевна выслушала новость о переоформлении квартиры с каменным лицом. Много лет работы семейным юристом научили её видеть то, что скрывается за красивыми словами о любви и доверии.
– Не вздумай! – она отодвинула чашку с чаем. – Это же твоё единственное жильё!
– Мама, прекрати! – Вероника вскочила из-за стола. – Ты его совсем не знаешь! Дима не такой! Мы любим друг друга, у нас будет семья…
– Хорошо, – медленно произнесла Инесса Геннадьевна, – если ты настаиваешь, давай хотя бы сделаем его долю меньше. Треть, например…
– Что?! – Вероника задохнулась от возмущения. – Ты что предлагаешь? Унизить его? Мы семья! У нас всё общее! Всё! Я не хочу это слушать!
Она выбежала из маминой квартиры, хлопнув дверью. Потом было еще много таких разговоров, мать долго пыталась образумить дочь. Ну любовь любовью, доверие доверием, но зачем квартиру делить? В конце концов Вероника просто пошла и переоформила половину квартиры на мужа, а с матерью свела общение к минимуму.
Обида на мать засела глубоко. Вероника почти перестала к ней заходить, даже после рождения Максима общалась больше по необходимости. Дмитрий поддерживал эту отстранённость: «Ты правильно делаешь. Нечего слушать тех, кто не верит в наше счастье». Инесса Геннадьевна никогда больше не заговаривала о квартире, но Вероника всё равно избегала долгих разговоров с матерью, словно та самим своим существованием напоминала о том неприятном конфликте.
Время летело незаметно. Родилась Злата. Дмитрий всё больше времени проводил на работе. «Бизнес требует полной отдачи», – объяснял он редкие появления дома. Вероника погрузилась в заботы о детях, привыкая к вечерам в одиночестве.
Первые тревожные звоночки она предпочитала не замечать. Деловые ужины, затягивающиеся до поздней ночи. Командировки, после которых от рубашек пахло незнакомыми духами. Случайно услышанные обрывки разговоров, где имя «Анжела» звучало слишком часто для простого делового общения.
А потом начались проблемы с бизнесом. Дмитрий стал раздражительным, огрызался на любые вопросы. Всё чаще он возвращался домой выпившим, всё реже интересовался делами детей.
Она пыталась поговорить:
– Дима, может, тебе нужна помощь? Мы можем…
– Помощь? – он горько усмехнулся. – От тебя? – и отвернулся, не договорив.
Она думала, что хуже быть не может. Оказалось – может. Тот вечер, когда муж вернулся домой с требованием собирать вещи, поставил точку в их истории.
Инесса Геннадьевна приехала рано утром. Вероника, бледная, с кругами под глазами, открыла дверь и молча прижалась к матери. В квартире пахло свежесваренным кофе.
На кухонном столе стояла нетронутая чашка – похоже, Вероника машинально сварила кофе, приготовила завтрак, но так и не смогла заставить себя поесть. Рядом лежала открытая книжка-раскраска Златы и разбросанные карандаши – следы обычного утреннего хаоса, когда нужно собрать детей в садик.
– Дети? – тихо спросила Инесса Геннадьевна, проходя на кухню.
– В садик отвела.
Они сели за стол. Вероника провела рукой по раскраске, машинально поправила карандаши.
– Знаешь, я утром еле встала. Всю ночь не спала, всё думала – может, приснилось? Но нет… Максим за завтраком спрашивал, почему папа не ночевал дома. Я соврала, что срочная командировка. Господи, теперь что, придётся постоянно врать?
– Расскажи всё по порядку, – мягко попросила Инесса Геннадьевна.
– Я дура, да? – Вероника горько усмехнулась. – Ничего не видела, не понимала… Или не хотела понимать.
– Ника…
– Нет, правда. Анжела эта… Она его бухгалтер. Красивая такая, уверенная. Я её на прошлогоднем корпоративе видела – Дима тогда настоял, чтобы я пошла. До сих пор не понимаю, зачем… А она со мной так мило общалась, про детей спрашивала. Интересовалась, в какой садик ходят, – Вероника нервно рассмеялась. – Может, прицеливалась уже тогда? Изучала, какое “наследство” ей достанется? Я даже не подозревала ничего. А вчера… – Вероника сделала глоток кофе, пытаясь справиться с дрожью в голосе.
– А квартира? – осторожно спросила Инесса Геннадьевна.
– Мама, я не знаю, что делать! – Вероника наконец расплакалась. – У него проблемы с бизнесом, какие-то долги… Вчера он про эти долги говорил так… спокойно, деловито. Будто не о нашей жизни речь, а о какой-то сделке. «Продадим квартиру – всем будет лучше». Лучше! А я смотрела на него и не узнавала. Где тот Дима, который на коленях умолял принять от него кольцо? Который обещал любить вечно? Который плакал, когда Максимка родился? Он требует продать квартиру! А я… куда я пойду с детьми? У меня же ничего нет! Ты была права, права… А я такая дура!
Она закрыла лицо руками. Инесса Геннадьевна молча слушала. За годы работы она видела десятки таких историй, но сейчас, глядя на дочь, чувствовала, как сжимается сердце.
– Я так боюсь, мам, – Вероника подняла заплаканное лицо. – Я ведь даже не могу его ненавидеть. То есть я злюсь, да, но… Он же отец моих детей. Как я буду их растить одна? Максим уже сейчас такой сложный – весь в отца, упрямый, с характером. А в подростковом возрасте? Без отца? И Злата… Она папу любит. Вчера полчаса не могла её уложить – всё спрашивала, куда папа ушёл… Что я детям скажу? Как им объясню, что папа нас бросил? Максимка его обожает, всем в садике хвастается, какой у него папа умный, строит красивые дома… А Злата? Она же совсем крошка… И где мы будем жить? На мою зарплату даже комнату не снимешь…
Голос сорвался. Инесса Геннадьевна поднялась, подошла к дочери, обняла за плечи.
– Послушай меня внимательно, – она развернула Веронику к себе. – Сейчас тебе кажется, что мир рушится. Но это не так. Да, будет тяжело. Да, придётся многое менять. Но мы справимся.
– Как?
– Хватит плакать. Слезами делу не поможешь. У нас есть выход, просто ты сейчас слишком напугана, чтобы его видеть. Квартира хорошая, в престижном районе. Даже половины от продажи хватит на небольшую двушку в районе попроще. Это уже крыша над головой, причём своя, без кредитов.
– Но как же мы проживём? Зарплаты библиотекаря едва хватает на продукты…
– Ну так сменить работу? У тебя прекрасное образование, ты умная, способная. Да, придётся искать работу с более высоким доходом. Может быть, не такую любимую, зато лучше оплачиваемую. И не забывай – он будет платить алименты.
Вероника постепенно успокаивалась. Мать говорила правильные, логичные вещи, и от этого спокойного, уверенного тона становилось легче дышать.
– Я всё испортила, да? Тогда, шесть лет назад…
– Перестань, – Инесса Геннадьевна покачала головой. – Ты любила и верила. В этом нет ничего плохого. А теперь… теперь просто нужно жить дальше. И помни – я рядом. Всегда.
Инесса Геннадьевна помолчала, глядя на дочь. Шесть лет назад она не смогла её защитить – Вероника была слишком влюблена, слишком уверена в своей правоте. Но сейчас… Сейчас она сделает всё, чтобы помочь дочери встать на ноги.
Вероника кивнула, утирая слёзы. За окном дождь постепенно стихал, и сквозь редеющие тучи пробивался солнечный луч.
Следующие недели слились для Вероники в один бесконечный круговорот дел. Риелторы, просмотры, оценки, бесконечные звонки и встречи. Инесса Геннадьевна взяла на себя все переговоры с Дмитрием – Вероника была благодарна матери за это. Каждая встреча с мужем давалась ей слишком тяжело.
Параллельно шли поиски новой работы. Прежняя жизнь с любимыми книгами и тихими буднями в библиотеке осталась в прошлом. Инесса Геннадьевна помогла дочери устроиться в издательство, где работала её давняя подруга. Зарплата литературного редактора оказалась сильно выше библиотечной. «Только не говори, что это не твоё, – строго сказала мать. – Ты всегда любила работать с текстами, вот и занимайся любимым делом за достойные деньги».
Квартиру удалось продать неожиданно быстро. Покупатели, семья с двумя детьми, оценили и просторные комнаты, и удобное расположение. На свою долю Вероника нашла уютную двухкомнатную квартиру в получасе езды от центра. Район был попроще, зато рядом оказался хороший детский сад.
С детьми было сложнее всего. Максим, казалось, всё понимал, но замкнулся в себе. Перестал хвастаться папой, в садике держался особняком. Злата первое время плакала по ночам, звала отца. Вероника разрывалась между работой и детьми, пытаясь уделить внимание обоим.
Инесса Геннадьевна помогала, как могла. Забирала внуков из садика, когда дочь задерживалась на работе, готовила, водила Максима на тренировки по футболу. Постепенно жизнь начала входить в новое русло.
– Знаешь, – сказала как-то Вероника, наблюдая, как мать возится со Златой, – я только сейчас поняла, как скучала по тебе все эти годы. Прости меня.
– Глупости, – Инесса Геннадьевна поправила внучке бант в волосах. – Ты просто жила своей жизнью. Так и должно было быть.
– Нет, не так. Но теперь всё будет по-другому, правда?
Мать улыбнулась, глядя, как Злата с довольным видом крутится перед зеркалом, любуясь новой причёской. В соседней комнате Максим увлечённо рассказывал своему новому другу из садика о прошедшей тренировке. Жизнь продолжалась.
Прошло полгода. Вероника сидела в любимом кафе недалеко от издательства, просматривая очередную рукопись. За соседним столиком устроилась молодая пара – девушка что-то увлечённо рассказывала, размахивая руками, парень смотрел на неё влюблёнными глазами. Вероника невольно улыбнулась, вспомнив, как когда-то они с Димой точно так же сидели в кафе…
Телефонный звонок прервал её мысли. Звонила школьная подруга – в их небольшом городе новости разлетались быстро.
– Слышала? Димка твой фирму закрыл. Совсем всё плохо, говорят. И эта его, как её… Анжела, да? Ушла к какому-то столичному бизнесмену.
Вероника удивилась сама себе – новость не вызвала ни злорадства, ни горечи. Будто речь шла о ком-то далёком, незнакомом.
Вечером, укладывая детей спать, она размышляла об удивительных поворотах судьбы. Максим снова стал прежним – весёлым, общительным. На последнем родительском собрании воспитательница особо отметила его успехи в подготовке к школе. Злата перестала плакать по ночам, хотя иногда всё ещё спрашивала про папу.
Сама Вероника неожиданно для себя втянулась в работу в издательстве. Оказалось, за любимое дело могут ещё и хорошо платить. А недавно ей доверили собственный проект – серию книг для подростков.
Каждое воскресенье они с детьми приезжали к Инессе Геннадьевне на обед. Вероника любила эти дни – неспешные разговоры с матерью, домашние пироги, мирное сопение уснувшей на диване Златы, увлечённый голос Максима, рассказывающего бабушке свои истории…
Той весной она потеряла привычную жизнь, любимого мужа, просторную квартиру. Но, как ни странно, именно эти потери открыли ей путь к чему-то новому. К настоящей близости с матерью, к любимой работе, к более глубокому пониманию себя.
«Знаешь, – сказала ей недавно мать, – ты стала намного сильнее». И Вероника знала – это правда. Теперь она точно знала, что справится со всем, что бы ни приготовила ей жизнь.
