– Ничего себе номер он выкинул! – она плюхнулась на табуретку. – Как с животным обращается – запихнул в переноску и перевёз на новое место.
– Васька… – Ева устало потёрла виски. – Он же не со зла. Он правда думает, что так лучше…
– Конечно, лучше, доченька, – подхватила Илона Лаврентьевна. – Мужчина должен принимать решения в семье. Он же о вашем будущем думает!
– Алло, Ева? – голос бывшего одноклассника был встревожен.
– Привет, Кирилл! Давно не звонил.
– Я спросить хотел… Вы что, дом продаете? – вопрос застал Еву врасплох.
– Что? Нет, конечно! С чего ты взял?
– Да я тут жилье себе искал, по сайтам смотрел и наткнулся на объявление. Ева, это точно ваш дом – та самая веранда с глицинией и белые ставни. Чуть ли не те самые фотки, что ты в чат присылала.
В трубке повисла тишина. Ева медленно опустилась на диван, машинально поправляя плед. Маленькая Настенька посапывала в кроватке рядом.
– Не может быть… Кирилл, тут какая-то ошибка.
– Я даже с риелтором связался, чтобы убедиться. Договорился на показ сегодня.
– Когда?
– В семь вечера. Будет ещё два потенциальных покупателя. И хозяин дома, как сказал риелтор. Ты вечером где будешь?
– В бассейн иду, — растерянно ответила Ева.
– Может, сегодня пропустишь тренировку? Сама всё увидишь.
Ева прикрыла глаза, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями.
– Кирилл, может, ты ошибся?
– Ева, я бы хотел ошибиться… Хочешь, приеду?
– Нет, не надо. Я сама… Спасибо, что рассказал.
Положив трубку, Ева долго смотрела в окно на качающиеся ветви яблони. Тут каждый куст, каждое деревце было высажено её руками. Как можно продать дом, не сказав ни слова? Часы показывали четыре. До возвращения Ярослава оставалось совсем немного времени.
Десять лет… Десять лет они строили свою жизнь по кирпичику. Когда покупали этот дом на окраине города, он был неказистым – облупленные стены, старые окна, заросший участок. Но у них горели глаза. Ева до сих пор помнит, как Ярослав подхватил её на руки у порога: «Это наше начало, малыш!»
Она всегда мечтала о своем саде. Выходные напролёт возилась с рассадой, высаживала цветы, деревья. Ярослав только посмеивался: «Ну что ты как пчёлка всё трудишься?» А сам вечерами строгал лавочки для веранды, красил забор, менял старую проводку.
«Вот увидишь, – говорила Ева маме, Илоне Лаврентьевне, – у нас будет самый уютный дом в округе!»
Карьера Ярослава шла в гору – из простого менеджера он дорос до руководителя отдела. Они специально выжидали, когда можно будет позволить себе ребёнка, чтобы Ева спокойно сидела в декрете. И вот теперь, когда маленькой Настеньке всего девять месяцев, когда наконец-то всё наладилось…
Ева вздрогнула от звука собственного всхлипа. Разве можно вот так запросто взять и продать их мечту? Без единого слова? Нет, Кирилл что-то напутал. Она расправила плечи и решительно направилась в спальню собираться. В конце концов, у неё есть ещё три часа, чтобы привести себя в порядок и отвезти дочку к маме. А потом… потом она сама во всём убедится.
К семи часам вечера Ева уже отвезла дочь к бабушке, а сама вернулась, и теперь стояла у своего дома, сжимая в руках ключи. Сердце колотилось где-то в горле. На подъездной дорожке стояли три незнакомые машины, а в окнах горел свет, хотя она точно выключала его, уходя, а Ярослав по понедельникам редко возвращался раньше девяти.
Глубоко вздохнув, Ева толкнула калитку. Знакомый скрип… Сколько раз она просила Ярослава смазать петли? А он всё отшучивался: «Зато слышно, когда чужие придут!» Вот и пришли – чужие.
В прихожей раздавались незнакомые голоса. Ева на секунду прислонилась к стене, пытаясь унять дрожь в коленях. Из гостиной донёсся голос мужа:
– А здесь у нас просторная, светлая комната. Недавно сделали ремонт…
– Ярослав Андреевич, а почему решили продавать? – поинтересовался женский голос. – Такой чудесный дом!
– Видите ли… – Ярослав запнулся, и Ева решительно шагнула в комнату.
– Действительно, почему? – её голос прозвучал неожиданно звонко.
В комнате повисла оглушительная тишина. Ярослав побледнел, а двое мужчин и женщина в деловом костюме застыли с растерянными лицами.
– Ева? Ты же… Ты должна быть в бассейне…
– Должна быть там, где ты меня хочешь видеть?
Риелтор – судя по папке с документами в руках, это была именно она – деликатно кашлянула:
– Простите, а вы…?
– Я хозяйка этого дома. И, представьте себе, узнаю о его продаже от постороннего человека!
Потенциальные покупатели переглянулись. Риелтор поспешно собрала документы:
– Пожалуй, мы придём в другой раз.
Ева стояла, прижавшись к дверному косяку, пока не стихли шаги незваных гостей. Щёки горели от стыда и обиды.
– Присядь, – Ярослав решительно придвинул ей кресло. – Я всё объясню.
– Объясняй! – твёрдо сказала она, так и не тронувшись с места.
– Мне предложили должность технического директора в головном офисе. Это в три раза больше денег, Ева. Служебная квартира на первое время, а потом мы сможем купить дом намного больше этого, – он говорил уверенно, никаких сомнений в голосе: а вдруг она не согласится. – Я специально не сказал тебе раньше. Знал, что ты начнёшь переживать, метаться между «да» и «нет». А так – продадим дом, переедем, обустроимся… Я же о нас думаю! О тебе, о Насте. В столице совсем другие возможности, другой уровень жизни.
– Как в тот раз с машиной? Тоже обо мне думал?
– Да! – он резко встал, прошёлся по комнате. – Ты была на седьмом месяце, а дороги зимой – каток! Конечно, я думал о тебе. И сейчас думаю. Ева, пойми, такой шанс выпадает раз в жизни. Я должен его использовать.
– Ты должен был со мной посоветоваться. Продавать-то было зачем? Постояла бы до весны в гараже. Зато сейчас мне было бы проще возить Настю в поликлинику. Не гадать каждый раз, приедет ли такси вовремя. И сейчас тоже… Ты должен был спросить!
– Чтобы ты начала сомневаться? Говорить про маму, сестру, подруг? – он остановился перед ней, заглянул в глаза, взял её руки в свои. – Я знаю, как тебе сложно даются перемены. Поэтому и хотел всё организовать сам.
Ева высвободила руки:
– Мне надо подумать. Я поеду к маме.
– Ева…
– Побуду там. Мне нужно время.
Она встала и пошла к выходу. В спину ударил уверенный голос мужа:
– Ты поймёшь, что я прав. Я всё решил правильно. Для нас всех.
Квартира матери всегда была тихой гаванью для Евы. Здесь, в старых стенах, пропитанных запахом свежей выпечки и маминых духов, любая беда казалась чуточку меньше. Но не сегодня.
– Доченька, ну что ты места себе не находишь? – мама хлопотала вокруг неё с чашкой ромашкового чая. – Ярик же о вас заботится. Сама подумай – это же Москва, столица. Такие возможности, и для тебя, и для Насти.
Ева молча смотрела в окно.
– Мам, я просто не знаю… – она запнулась, подбирая слова. – Не знаю, как к этому относиться.
В дверном проёме появилась взъерошенная Василина – сестра примчалась, как только узнала новости.
– Ничего себе номер он выкинул! – она плюхнулась на табуретку. – Как с животным обращается – запихнул в переноску и перевёз на новое место. А если его завтра на Северный полюс переведут? Тоже молча соберёт твои вещички?
– Васька… – Ева устало потёрла виски. – Он же не со зла. Он правда думает, что так лучше…
– Конечно, лучше, доченька, – подхватила Илона Лаврентьевна. – Мужчина должен принимать решения в семье. Он же о вашем будущем думает!
Ева переводила растерянный взгляд с мамы на сестру. Две самые близкие женщины говорили такие противоположные вещи, а она… Она просто не знала, где правда. В голове царил хаос.
Телефон снова завибрировал – Ярослав звонил в десятый раз. Василина потянулась перевернуть его:
– Пусть помучается!
– Нет, – Ева сама сбросила звонок. – Мне нужно подумать. Просто подумать. Пойду пройдусь.
– Куда ты на ночь глядя? – всполошилась мама.
– В сквер за углом. – Ева и в детстве всегда убегала туда, когда ей нужно было побыть одной.
Тихое уютное место. Его недавно отремонтировали, и там стало ещё уютнее и красивее.
Старый сквер встретил её привычным скрипом качелей и шелестом листвы. Сколько раз она прибегала сюда со своими детскими бедами? Садилась на скамейку у фонтана, и все проблемы казались чуточку меньше.
Телефон в кармане завибрировал – не Ярослав, Кирилл.
– Ева? Как ты?
В его голосе слышалось неподдельное беспокойство. Она вздохнула:
– Не знаю, Кирилл. Просто не знаю.
– Хочешь, приеду? Поговорим?
– Нет, спасибо. Мне нужно побыть одной. Разобраться в себе.
– Я понимаю, – он помолчал. – Если что – звони в любое время. Я очень переживаю.
Она отключила телефон и спрятала его в карман. Карьера мужа, новый город, новые возможности… Разве это плохо? Но почему тогда так больно? Почему каждый раз, когда она вспоминала, как узнала о продаже дома, внутри всё сжималось от обиды?
В воздухе пахло прелой листвой и приближающимся дождём. Ева поспешила обратно к дому. Нужно успеть до дождя.
Возле маминого подъезда стоял знакомый автомобиль.
– Ева! – голос Ярослава звучал встревоженно. – Нам надо поговорить!
Ева медленно шла к подъезду. За эти несколько часов она словно прожила целую жизнь, просмотрела заново всё их совместное прошлое. Каждый раз, когда он принимал решения за неё. Каждый раз, когда она молча соглашалась – из любви, из удобства, из нежелания спорить… И вдруг поняла: дело в том, что она сама давно перестала быть собой, растворилась в его решениях.
Ярослав стоял у двери – взъерошенный, в расстёгнутом пальто, с букетом её любимых пионов:
– Милая, давай всё обсудим…
– Что обсудим? – её голос звучал непривычно спокойно. – Ты же уже всё для себя решил…
– Ну да, я всё продумал! – он шагнул в коридор. – У нас будет время до переезда, ты сможешь попрощаться с подругами, собрать вещи…
– Ты. Всё. Продумал, – Ева чеканила каждое слово. – А я? Мои переживания ты тоже продумал? По какому классу они проходят в твоих планах? Как несущественные неприятности, на которые можно не обращать внимание? А я? Как приложение к твоей жизни, а не как человек? Как жена, с которой можно посоветоваться?
– Но я же для нас стараюсь! – в его голосе звучало искреннее недоумение. – Для тебя, для Насти! Чтобы у вас всё было…
– Нет, Ярослав. Ты стараешься для себя. Для своей карьеры. А мы… Мы просто должны подстроиться. Как всегда.
Она помолчала, глядя на его растерянное лицо. Десять лет любви, нежности, планов… Ей казалось, что общих, но что в них общего, если её мнение в них никогда не учитывается?
Да, по началу казалось, что так удобнее: сильный и заботливый муж делал всё, чтобы ей было проще жить. Тем более, что первое время он всё же спрашивал её мнения, а если его решение не совпадало с ним, он объяснял, почему будет именно так. Или даже искал компромиссы. Но это случалось всё реже. Теперь он просто ставил её перед фактом, каким бы важным и сложным для неё ни было решение.
– Я подаю на развод.
– Что?! – он отшатнулся, словно от удара. – Ева, ты не можешь…
– Могу, – она грустно улыбнулась. – Это будет моё первое самостоятельное решение за долгое время.
Пионы выпали из его рук, рассыпались по асфальту нежно-розовыми лепестками.
– Ты не справишься одна, – в голосе Ярослава появились властные нотки.
– Справлюсь, – она выпрямила спину. – Я не беспомощна, Ярослав. Я не неженка, которую нужно защищать от всего. Я могу и хочу принимать решения самостоятельно. Жаль, что ты этого не признаёшь.
Словно мелкий камешек сорвался с вершины горы, зацепил камни побольше, вызвал обвал. Ярослав метался между работой и попытками «образумить» жену – то умолял, то угрожал, то пытался надавить через общих друзей. Мать причитала: «Да как же ты, привыкшая жить на всём готовом, будешь одна? А Настенька?» Но что-то надломилось в ней, какая-то важная струна оборвалась, и пути назад уже не было.
Кирилл звонил каждый день. Сначала просто спрашивал, как она держится. Потом начал помогать с документами – у него уже был опыт развода.
– Я тут нашёл пару хороших риелторов, – сказал он однажды. – Помогут найти квартиру в нашем районе. Знаешь, чтобы Настеньке садик рядом и тебе до работы удобно…
– Спасибо, Кирилл. Я даже не знаю…
– Давай я подберу варианты, а ты уже решишь – подходит или нет.
Она улыбнулась в трубку. Как же непривычно, когда тебе не навязывают решение, а предлагают выбор.
Развод прошёл неожиданно быстро. Ярославу нужно было уезжать – новая должность не ждала. Он не стал чинить препятствий с разделом имущества. После продажи дома Еве хватило на небольшую двушку, которую ей помог найти Кирилл – солнечная, в старом доме с высокими потолками, и правда недалеко от маминой квартиры.
Мать с сестрой помогали с переездом. Василина то и дело прерывалась на гневные тирады:
– Нет, ты видела его прощальное «ты ещё пожалеешь»? Это же просто…
– Вась, хватит, – Ева устало опустилась на стул посреди коробок. – Он просто не понимает.
– Да всё он понимает, – вклинивалась мать, ставя на пол очередную коробку. – Такой мужчина, всё к твоим ногам сложить готов был, а ты… И ведь правда пожалеешь…
Ева покачала головой. Конечно, было страшно. Временами накатывала паника – как она справится одна? Что, если они правы? Но рядом всегда оказывался кто-то из близких. Василина всегда была готова выслушать или посидеть с Настей. Кирилл помогал с ремонтом: привозил выбранные ею обои, чинил сантехнику, находил проверенные бригады. Даже мать, считавшая, что Ева совершила ошибку, всё же старалась помочь ей справиться с новой жизнью.
Она переживала по-своему:
– И что теперь? Одна с ребёнком…
– Мам, я же работала до декрета. Скоро Настеньке годик, можно будет в садик.
– А личная жизнь? Кому ты нужна одна с ребёнком?
– Мама!
Кирилл всё чаще заходил в гости. Просто так – поиграть с Настей, выпить чаю, поговорить. Однажды пришёл с детьми – старший сын принёс машинку, подарил Насте.
– Ева, – сказал он как-то вечером, когда они сидели на кухне после очередного ремонтного подвига, – может, сходим куда-нибудь? В кино там или просто кофе выпить?
Первым порывом было отказаться. Но потом подумала – а почему нет? Теперь она сама решает. Сама выбирает. Сама отвечает за свою жизнь.
– Давай попробуем, – она улыбнулась. – Только не торопясь, хорошо?
– Конечно, – он кивнул. – У нас теперь всё время мира впереди.
Прошёл год. В окно детской спальни заглядывало весеннее солнце, играя лучами на белых стенах. Настенька, уже уверенно топающая по квартире, возилась с игрушками. Ева стояла у окна, задумчиво помешивая кофе.
Вчера они случайно встретили Ярослава – он приезжал навестить родителей. Она не сразу узнала его в этом подтянутом мужчине в дорогом костюме. Он тоже изменился за этот год.
– Может, ты всё-таки передумаешь? – спросил он после неловкого обмена любезностями. – У меня теперь свой дом, в престижном районе…
Ева покачала головой:
– Нет, Ярослав. У меня теперь тоже свой дом. И своя жизнь.
Он не понял – она видела это по его глазам. Для него всё осталось прежним: он – тот, кто принимает решения, она – та, кто должна подчиняться. Но она действительно изменилась. Нашла хороший садик для дочки, вернулась на работу. Научилась жить по-своему.
Кирилл появлялся в их жизни неспешно, деликатно. Без напора, без попыток что-то решать за неё. Они до сих пор просто встречались – ходили в кино, гуляли с детьми, болтали обо всём на свете. Он не торопил события, и она была благодарна за это. Теперь она знала цену самостоятельным решениям.
Настя с восторженным визгом побежала к двери – она теперь, как и её мама, ждала визитов Кирилла. Ева улыбнулась. Может быть, когда-нибудь они станут одной семьёй. А может, и нет. Главное – это будет её решение. Её выбор. Её жизнь.
