Я металась по кухне словно тигрица в клетке, не находя себе места от раздирающих душу эмоций. Злость, обида, невыносимая усталость — всё смешалось в один ядовитый коктейль, бурлящий внутри и грозящий вот-вот выплеснуться наружу. Взгляд то и дело натыкался на многочисленные следы пребывания незваных гостей — гора немытой посуды в раковине, беспорядочно развешенные повсюду полотенца, разбросанная как попало обувь в прихожей. Я зажмурилась и глубоко вздохнула, пытаясь сдержать рвущийся из груди крик отчаяния. Сколько можно? Моя квартира, мой дом, моя крепость превратились в общежитие для неблагодарных родственников мужа, а я — в замученную, всеми помыкаемую домработницу без права голоса.
А ведь всё начиналось почти идиллически. Полторы недели назад на пороге нашей уютной двушки без всякого предупреждения нарисовалась свекровь. С огромными баулами, неизменной снисходительной улыбкой и заявлением:
— Здравствуй, Катенька! Ой, а чего это у тебя дверь не заперта? Непорядок! Ну да ладно, я тут вот приехала погостить недельку-другую. Соскучилась по сыночку. Вы же не против, правда?
Против? Да я обалдела просто! А Лёша, муж мой ненаглядный, вместо того, чтобы тактично объяснить дражайшей мамочке, что о визитах такой длительности стоило бы предупреждать заранее, расплылся в улыбке до ушей:
— Конечно, мам, какие вопросы! Мы безумно рады! Гости на нашу голову! Оставайся хоть на месяц!
Ага, на месяц. Или два. А то и годика полтора, до пенсии. Вот радости-то привалило. А меня, между прочим, даже не спросили. Я вообще-то работаю, в отличие от свекрови. У меня куча дел, мне писать надо, сроки горят. А тут — здрасьте-приехали, развлекай дорогую гостью денно и нощно.
Но делать нечего, пришлось нацепить дежурную улыбку и изображать гостеприимную сноху. Тем более, что свекровь с порога активно взялась командовать:
— Катя, подай тапки! Да не эти, другие — с овечками которые, они мягче. Катерина, поставь чайник! Чего ты мне зеленый суешь, я черный люблю, ты что, не знаешь? Катюша, где у вас полотенца? Ох, жестковаты, ты бы смягчителем их, что ли…
И так далее, и тому подобное. Я думала, спячу прямо на ходу. То ей не так, это не эдак. То подушка жесткая, то одеяло колючее. То борщ недосолен, то пюре комками. Когда ж это закончится, а?
Мои наивные надежды жестоко растоптала явившаяся через пару дней Светка — младшая сестра Лёши. Тоже с чемоданами, тоже без звонка. Щебеча, как ни в чем не бывало:
— Всем привет! Лёшик, братишка, обнимемся! Ма, а ты уже тут, класс! Катюха, чего квелая такая? Радоваться надо, родня в дом — счастье в нем! Ну чего встали, помогите сумки разобрать!
Ага, разобрать. Знаем мы эти «пару деньков» Светкиных. В прошлый раз две недели зависала, объедала и без того невеликие наши запасы. Небось опять с очередным хахалем разругалась и к маменьке под крылышко сбежала. А что там Катька надрывается — так это её, Катькины, проблемы. Нечего было за Лёшку замуж выскакивать, раз семейку его не потянула.
И тут началось. Маменька с утра до ночи у плиты да пылесоса, Светка дрыхнет до обеда, потом сериальчики смотрит. Лёшенька в телячьих восторгах — поёт соловьем, над каждым словом сестрицы и мамочки трепещет. А я как проклятая мечусь — с работы на кухню, с кухни в прачечную, из прачечной со шваброй наперевес. Это ж надо гостий дорогих ублажить по высшему разряду, а то не дай Бог заскучают, загрустят. Не приведи Господь подумают, что невестка-лентяйка их вниманием не балует.
Больше всех донимала, конечно, свекровь. Уж на что я покладистая, но тут и моему терпению пришел конец. То ей борщ недосолен, то перчику маловато, то лучок крупно нарезан. То полы недомыты, то пыль по углам. То бельё плохо наглажено. Господи, да дай ты хоть продохнуть, изверг ты этакий! Нет, всё ей не так, всё не эдак.
— Катерина, ты почему моего Лёшеньку щами не накормила? Худой он у тебя стал, видать, голодный ходит!
— Мама, так я вроде не просил…
— А ты молчи! Я лучше знаю, что тебе надо. Невестка вон совсем от рук отбилась, одни книжки читает. Дом на ней, понимаешь ли, не держится. А всё почему? Потому что жена мужем пренебрегает!
Сил моих больше нет. Они хоть понимают, что я тут как белка в колесе кручусь? Что у меня, между прочим, работа, карьера. Я ведь наравне с Лёшей деньги в семью вношу, а то и побольше. Но нет, куда там — бабе место у кастрюль да корыта, это ж любому дураку понятно!
Но даже здесь свекровь умудрилась пнуть побольнее:
— Ты, Катюша, пироги-то на каком масле печёшь? Подсолнечном небось? То-то они у тебя такие невкусные получаются. Разве ж можно на подсолнечном пироги? Срамота! Вот я Лёшеньке всегда на гусином жарила, он с детства привередливый был, не ел абы что.
— Мама, ну что ты, я же не…
— А ты цыц! Марш умываться, пирожки стынут уже. Катя, за стол накрывай, некогда мне тут с вами лясы точить.
Ушам своим не верю. Гусиное масло ей подавай! С ума сойти! Ну откуда, спрашивается, я должна гусиный жир для ваших царских пирогов взять? Сама, что ли, гусей щипать пойду? Совсем спятила старая на почве заботы о сыночке.
Короче, измучилась я вконец. А под конец первой недели этого кошмара меня будто контрольным в голову шарахнуло. Свекровь как бы между делом за обедом обронила, что, мол, задержится ещё на недельку-другую, дела у неё в городе. У меня даже вилка из рук выпала.
— То есть как — задержитесь? Вы ж вроде погостить приехали, отдохнуть малость?
— Ой, Катюша, ну что ты как неродная, в самом деле! Тебе что, жалко для свекрови лишнюю порцию супа сварить? Невелика барыня, подумаешь!
Меня аж затрясло от злости. Я вскочила так, что стул отлетел:
— Невелика? Да я тут уже который день верчусь как проклятая, ни продыху ни отдыху! Работать некогда, писать некогда, я вообще скоро забуду, как меня зовут и кто я по профессии! А вы — «лишняя порция супа, подумаешь»! Да сколько можно-то?!
Лёша аж поперхнулся, закашлялся. Светка хихикнула в кулак. Свекровь побагровела так, что я уже не на шутку забеспокоилась — не хватил бы удар ненароком. Но она быстро взяла себя в руки.
— Катенька, милая, ты, никак, себя плохо чувствуешь? Смотри-ка, у неё истерика. Лёшенька, принеси невестке водички, пусть попьёт, успокоится. Негоже молодой хозяйке нервничать, ей силы беречь надо для дома, для семьи.
Ах ты старая… Ладно, фильтрую базар. Но это уже ни в какие ворота! Я скрипнула зубами:
— Истерика? Нет уж, увольте. Моё дело предупредить. Чтоб через пять минут вещи были собраны и такси вызвано. Лёша тебя до вокзала проводит. И Светку захвати, чего добру пропадать. Моё терпение лопнуло, ясно? Дальше без меня как-нибудь развлекайтесь.
— Катя, побойся Бога, что ты такое говоришь? — заломил руки муж. — Родная мать ведь, и сестра! Как можно выгонять?
— А ты лучше свою родную жену послушай! Ей, между прочим, не в радость целыми днями вашу родню ублажать. Я тебе, Лёша, русским языком сказала — моя квартира не проходной двор. Или ты сейчас же отвозишь мамочку с сеструлей восвояси, или я за себя не отвечаю!
Лёша сник. Моя грозная свекровушка тоже будто сдулась, сжалась. Даже Светка примолкла, только глазами хлопала.
— Ну что ж, — процедила свекровь, — если ты, Катенька, так ставишь вопрос… Не смеем более стеснять. Пойдём, Светочка, вещи соберём. А то некоторым наше присутствие поперёк горла, видишь ли…
— Мама, да ты что! — вскинулся Лёшка. — Катя ж не то имела в виду, ну в самом деле! Правда, Кать?
— Нет, Лёшенька, Катя права, — отрезала свекровь. — Тебе с женой жить, тебе её и уважать. Мы лишние тут, поняла я уже. Пойдём отсюда, доченька. В ногах правды нет.
И ведь ушла. Гордо так, спину выпрямила, чемодан волоком тащит. Светка тоже нос задрала, даже не попрощалась. Одна только пакость напоследок:
— Ну ты, Катюха, даёшь, конечно. Ладно, живите как знаете. Только братца моего не обижай, поняла? А то я и сама вернуться могу…
— Сгинь уже, — процедила я сквозь зубы и дверью хлопнула.
Ох и разнос мне Лёшка закатил! И как это я, мол, посмела на его родных голос поднять. И сколько он теперь перед мамой оправдываться будет. И что у меня сердца нет, раз сестрёнку любимую выставила. А я стою и молча усмехаюсь. Ну-ну, посмотрим теперь, муженёк, как оно без моей стряпни да уборки тебе житься будет. Привык ведь — жена в доме крутится, жена порядок наводит, жена гостей привечает.
Ничего, недельку-другую побудешь на моём месте — авось поумнеешь.
Глядишь, и мамочку с сестрицей впредь без моего спросу таскать перестанешь. Оно, конечно, дело семейное, но надо же и меру знать. Я ж не кукла бесчувственная, всему есть предел.
Неделю мы с Лёшей молчали, дулись друг на друга. Он ходил мрачный, насупленный, по вечерам надолго пропадал — то ли в гараже ковырялся, то ли у друзей отсиживался. Меня это даже устраивало — могла спокойно работать, не заботясь об ужинах и глаженых рубашках.
Но потом он не выдержал. Пришел вечером какой-то потерянный, виноватый. Обнял сзади за плечи, носом в макушку зарылся:
— Кать, ты прости меня, а? Дурак я, правда. Совсем тебя не ценю, не понимаю. Заработался, что ли… Или правда маменькин сынок, каюсь. Ты уж не серчай, ладно? Я исправлюсь.
У меня аж слёзы навернулись. Обняла его, к себе прижала:
— Эх, Лёшка-Лёшка… Да разве ж я серчаю? Люблю я тебя, балбеса этакого. Просто пойми ты наконец — семья у тебя теперь своя. Я, ты и наша квартира. А мама с сеструхой — они, конечно, родные, но всё ж таки гости. Нельзя вот так запросто, без спросу и счёту сюда таскаться. Мне ж тоже трудно, понимаешь?
Он кивнул, ещё крепче обнял:
— Понимаю… Ты знаешь, я ведь маме всё объяснил. Ну, как ты и просила — что ты тут хозяйка, тебя уважать надо. И Свете тоже сказал, чтоб не наглела особо. Поругались мы знатно, конечно… Мама вообще трубку бросила. Но ничего, помиримся как-нибудь. Главное, ты меня прости, Катюшка. Я и правда идиот, что раньше этого не понимал.
Ох, растаял мой гнев, как льдинка на солнышке. Ну как тут устоишь, когда твой суровый и гордый муж в чём-то по-детски наивном так искренне раскаивается! Конечно, простила его, конечно обняла и поцеловала. Знала ведь, за кого замуж шла — за маменькиного сыночка, которого всю жизнь с ложечки кормили. Но ведь это поправимо, правда? Научим мы тебя, Лёшенька, семейной жизни. Куда денешься!
С тех пор прошло два месяца. Жить стало легче. Лёша всё схватывает на лету — и по хозяйству помогает, и с работой моей считается. Даже ужин как-то приготовил по своей инициативе, пока я за компьютером корпела. Свекровь, правда, так и не позвонила ни разу. Ну да и Бог с ней, переживёт как-нибудь. Зато Светка на удивление присмирела — приезжает редко, а если и приезжает, то с гостинцами, предупреждает заранее. Видимо, Лёшкин разнос возымел действие.
А на днях вообще анекдот случился. Сижу я вечером, работаю. Вдруг звонок в дверь. Открываю — батюшки, свекровь собственной персоной! Да не одна, а с какой-то незнакомой тёткой. Та улыбается приторно, тащит в дом огромные сумки:
— Здравствуйте, я тётя Клава, Лёшина тётка по отцу. Вот, решила племянничка проведать да гостинцев привезти. Хозяева не будут против, если погощу денёк-другой?
У меня челюсть отвисла. Вот так номер! Теперь ещё и тётка беспардонная на голову свалилась, мать её за компанию притащила! Свекровь смотрит на меня этак выжидательно, глазки щурит. Ну, думаю, ещё бы бровь иронично приподняла для полноты картины.
Ан нет! Не на ту напали. Улыбаюсь ослепительно и отвечаю:
— Ох, тётя Клава, вот радость-то! Прямо не знаю, как и благодарить! Только вы уж простите великодушно, никак не могу вас приютить. У меня тут как раз ремонт намечается, рабочие с утра до ночи будут. Стены ломать, полы менять — сами понимаете, не до гостей. Да и Лёша в командировку уехал на две недели. Так что не обессудьте, в другой разок как-нибудь заглянете.
Тётка рот раскрыла. Свекровь покраснела пятнами. Но возразить-то нечего! Раз невестка против, какие могут быть варианты?
— Да-да, конечно, — забормотала тётя Клава. — Что ж мы не вовремя так… Ну ничего, мы того, пойдём тогда. И правда, в другой раз как-нибудь…
Под мерный перестук их удаляющихся каблуков я закрыла дверь и расхохоталась. Ай да я! Ай да молодец! Гляди-ка, свекровь, как оно — когда твои же методы против тебя используют!
В общем, как-то так и живём. Нелегко, конечно, каждый день по тоненькому лезвию ходить, отстаивая своё право на личное пространство и здоровые границы. Но игра, как говорится, стоит свеч. Да и муж меня теперь ой как ценит и уважает. Поверьте, это многого стоит.
Вот и весь сказ. А мораль сей басни такова: свекровь свекровью, родня родней, но и себя, любимую, забывать не след. Ибо, как сказал один умный человек, если ты не будешь заполнять своё пространство и время, это сделает кто-то другой. А оно нам надо?
Всем добра и адекватных родственников!
