К этому дню все цветочные магазины готовились с особенной скрупулёзностью. Цветов нужно было заказать как можно больше, желательно тюльпанов. Заказывали заранее, поэтому некоторые цветы замерзали или начинали вянуть раньше времени. Вот только покупателям в такой день не было до этого никакого дела: они разбирали всё, что видели в корзинках, ведь попробуй муж явиться домой без цветов, и жена непременно начнёт высказывать, что он забыл о ней любимой. Да и не только жена… Мамы… Бабушки… Сёстры… Тёти… Ведь это был их, женский, день.
Старик в обветшалой одежде вошёл в небольшой цветочный. Выглядел он опрятно, но видно было, что деньги у него не водятся. Мария, продавец и флорист в одном лице, окинула его пренебрежительным взглядом. Мог ли этот дед позволить себе купить что-то? Тем более цены на цветы в праздничный и предпраздничные дни взлетали буквально в несколько раз. Тратить на него время совершенно не хотелось. Тем более если начнёт сейчас давить на жалость.
— Здравствуйте! – доковыляв до кассы, произнёс дедушка.
Мария уже хотела ответить, но в магазин забежал клиент в богатой одежде и попросил подготовить ему корзину из сотни роз. Крупный заказ, за который он заплатит немалые деньги. Всё своё внимание Мария тут же переключила на него и начала вместе с ним выбирать корзинку для букета.
— Дочка, а как же я? Спешу я, да и первый ведь пришёл, обслужите меня сначала, пожалуйста, – негромко произнёс старик, но Мария даже не посмотрела на него.
— Я занята, дедуль. Клиент ещё до вас заходил!
Мужчина прыснул от смеха. Конечно, он никак не мог зайти перед дедушкой, но Мария хотела обслужить как можно больше выгодных клиентов.
Собрав корзину роз и получив оплату, Мария обратила внимание, что за мужчиной собралась уже целая очередь солидных посетителей. И тратить время на жалкого дедушку, стоящего перед кассой не хотелось, но следовало обслужить его.
— Что вам? – с раздражением в голосе бросила Мария, а сама подумала о том, что лучше б дома сидел «пердун старый». Уже не до любви в его возрасте.
— Мне пять кустиков хризантем! – попросил дедушка вежливым голосом. – Пожалуйста.
— Девятьсот! – бросила Мария и пошла к холодильнику, решив как можно быстрее избавиться от этого старикана. Следовало выбрать для него средненькие цветы, чтобы не возмущался и поскорее покинул магазин.
— Ой как дорого-то… У меня столько нет. Можно тогда три? Три кустика!
Мария с раздражением цокнула языком, закатила глаза с таким видом, словно ее попросили выполнить очень уж тяжелую работу, и шумно выдохнула.
— Шестьсот семьдесят. Упаковывать будете?
— Что? – переспросил дедушка, не услышав вопроса.
«Ещё и глухой», — подумала Мария и поджала губы от досады, потому что один из клиентов не стал ждать очереди и вышел, направляясь к уличным барыгам.
— Говорю упаковывать будете? Или вам и на три куста денег не хватит?
— Хватит! Упаковывать не надо, — спокойно ответил дедушка.
Конечно же, он замечал, с каким отношением к нему относилась продавщица, но не придавал этому большого значения. Он не один десяток лет на этой земле прожил. Знал цену словам и поступкам. Знал прекрасно, что весь этот гонор молодости быстро пройдёт, а на смену придёт горькая жалость о том, что в своё время упустил или делал неправильно.
Мария взяла три вялых кустика хризантем, стоявших рядом, решив, что дед и не разглядит, наверное. Она подошла к кассе и небрежно бросила цветы на прилавок.
Дедушка начал отсчитывать деньги мелочью, и Мария вспылила.
— Подвиньтесь хотя бы! Вы мне всю очередь держите! Надо было сказать, что у вас денег нету, взяли бы эконом варианты какие-то!
Дедушка поднял на Марию взгляд, в котором читалась горечь. Он выглядел как побитый зверь, а в глазах блестели слёзы. Отойдя в сторонку, он продолжил считать монетки.
Мария принялась обслуживать других клиентов, которые шли к ней большим потоком. Она любезничала с ними и из кожи вон лезла, чтобы угодить, и чтобы сдачу предлагали оставить себе за красивые глазки. Девушка старалась и сильно раздражалась тому, что старик продолжал стоять в сторонке и отпугивать всех своим видом.
Наконец, дедушка отсчитал нужную сумму и протянул Марии пару горстей мелочи и смятые купюры. Она поморщилась, брезгуя даже прикасаться к деньгам, но делать было нечего. Деньги не пахнут. Старик заплатил, так что следовало обслужить его и выпроводить поскорее.
— Дочка, а цветы-то вялые! – произнёс дедушка, с грустью глядя на хризантемы, лежащие для него. – Нет ли чего-то посвежее?
— Какие деньги, такие и цветы, — фыркнула Мария. – Нету ничего. Вот всё такое стоит. В воду поставите, они и оправятся. Не задерживайте очередь! Мне еще пересчитывать вашу копилку эту.
Дедушка опустил голову, посмотрел на часы, взял цветы и поковылял на выход. В дверях он столкнулся с напарницей Марии, Ленкой.
— О! Степан Михалыч! Вы что-то сегодня запаздываете! – поприветствовала она старика дружелюбным голосом.
— Да вот, Леночка, не ты сегодня работала, так и опаздываю. Ну побегу я, а то боюсь, что к вечеру теперь вернуться не успею.
— Бегите, Степан Михайлович! Бегите!
Старик вышел. Очередная машина барыг подъехала к цветочному, притормозив недалеко, и они стали зазывать людей на свежие тюльпаны и воздушные шары. Посетители резко перестали заглядывать.
— Ты знаешь этого деда, что ли? – спросила Мария у Лены.
— Степана Михайловича? Да конечно знаю! Живёт он в одиннадцатом доме. Каждый год восьмого числа за букетом ходит. Лет десять уже, вроде как. Всегда хризантемы ей покупает. Только в этот раз букет скудноват, наверное, туго с деньгами. На пенсию же не проживёшь нормально.
— Жене цветы носит? – спросила Мария.
— Жене, — вздохнула Лена. – Да и праздник тут не при чём. Не задобрить он её хочет, а память почтить. Десять лет назад спешил он домой с работы, хотел обрадовать супругу, подарок купил, а когда пришёл, увидел её. Умерла она от внезапной остановки сердца. Оставила любящего мужа. Детей у них не было, поэтому Степан Михайлович так и остался один. Я ему никогда цену не накидываю, цветы отдаю по закупочной. А ты, наверное, максималку взяла?
Лена нахмурилась, а Марии вдруг стало паршиво на душе за то, как она к дедушке отнеслась, горько, что она с пренебрежением на него смотрела. Считала, что очередной старый пень пытается выслужиться перед женой в праздник, подарив единственный раз в году цветы. А тут вон оно как было. На глаза навернулись слёзы.
— Лен, ты не обижайся, но мне уйти надо. Встань и поработай за меня.
Мария не стала дожидаться ответа. Она быстро набрала большой букет свежайших хризантем, обвязала их красивой лентой и бросилась на улицу. Догнать дедушку не составило труда, не далеко он ушёл.
— Простите меня. Простите, что повела себя так ужасно. Пойдёмте, у меня машина рядом с магазином стоит, я довезу вас до кладбища, а потом обратно, чтобы успели вернуться засветло. И цветы вот! Самые свежие. Долго простоят!
Слёзы застилали глаза, и картинка перед ними плыла, но Мария заметила, что старик тоже готов расплакаться. Он принялся шмыгать носом и благодарить девушку за такую помощь.
— Спасибо, дочка, я что-то и попозже вышел сегодня. Давление скакало с утра. И вот, опаздываю. А автобусы туда не всегда ходят. Вечером-то и не дождёшься.
Сев в машину девушки, Степан Михайлович назвал адрес. Он не переставая благодарил её, а сама она ругала себя за то, что судила по обложке.
Быстро добравшись до кладбища, Мария вызвалась проводить старика. Он взял большой букет, с благодарностью поглядев на девушку, и сморгнул слезинку.
— Надюшенька моя счастлива будет. Я ей давно такие шикарные букеты не приносил. Спасибо тебе, дочка! Спасибо!
Мария выдавила из себя улыбку, хоть на душе скреблись кошки. Она понимала, что поначалу обидела дедушку сильно, и радовалась, что он не держал на неё зла.
С нежностью вытирая с памятника жены пыль и убираясь у нее на могилке, Степан Михайлович разговаривал с ней.
— Скучаю я по тебе, Надюшенька. Так сильно скучаю. Вроде бы вот столько лет прошло, ты говорила, что забуду, но не забывается. Я же говорил тебе, что тебя одну любить буду! И не врал! Ну ничего, милая, недолго уже мне век свой коротать. Скоро вместе будем уже.
На губах дедушки играла улыбка, а по щекам Марии катились слёзы. Она росла в детском доме и не знала, что такое настоящая любовь. У неё не было родителей, не было и мужчины, который любил бы её так же. Да и сама она любить не умела. А теперь вот увидела, что существует любовь. Живой пример перед ней находился, которому хотелось подражать. Хотелось сказать дедушке спасибо за то, что показал, как любить умеют.
— Она в шутку ругалась, когда забывал цветы купить в этот праздник. Сама значения ему не придавала, но порой ворчала, что не принёс ей подарок, не поздравил. А теперь вот я ругаю себя сам за то, что при жизни не баловал свою родную. Ведь теперь она этих цветов не понюхает, не обнимет меня в благодарность… Не улыбнётся так, что на душе мелодия запоёт… Спасибо тебе, дочка, что со мной пришла. Тяжело одному переживать это. Очень тяжело. Ведь душа рвётся, к ней просится столько лет.
Мария подвезла Степана Михайловича до подъезда и проводила его до квартиры, потому что сильно уж перенервничал дедушка, ноги едва слушались его.
Спустя несколько дней в дверь дедушки позвонили. Он сильно удивился, ведь у него давно никто не бывал, а сверка счётчиков обычно в конце месяца только производилась. Доковыляв до двери и открыв её, Степан Михайлович замер. Это была та девушка из цветочного, Мария. Она стояла с двумя большими и явно тяжелыми пакетами в руках и переминалась с ноги на ногу.
— Вы сказали, что у вас никого нет… А ведь на пенсию тяжело жить. Я тут продукты вам привезла! От души это. Помочь захотелось. У меня ведь родителей нет и не было никогда. Я тоже одна в целом мире, — сбивчиво начала бормотать она.
— Спасибо, дочка! – улыбнулся дедушка. – Ты проходи. Чай пить будем. Я пироги в духовку поставил, по Наденькиному рецепту готовил! Скоро вытаскивать буду.
Степан Михайлович обрадовался. Возможно, сама судьба на старости лет подарила ему утешение в виде дочери, пусть и не родной, но нуждающейся в близком человеке точно так же, как и он сам.
