– Да как ты смеешь…
– Смею! – перебила её Елизавета. – Вы не можете смириться с мыслью, что ваш сын вырос. Что у него теперь есть своя семья.
– Ты ничего не понимаешь! – взвизгнула Мария Львовна. – Я забочусь о своём сыне!
Елизавета горько рассмеялась:
– Заботитесь? Превращая его жизнь в кошмар? Заставляя выбирать между матерью и женой?
– Лиза, ты не видела мои очки? – раздался голос Марии Львовны из гостиной.
Елизавета, стоявшая у плиты, вздохнула и, вытерев руки о фартук, направилась к свекрови.
– Кажется, вы оставили их на журнальном столике, – ответила она, входя в комнату.
Мария Львовна сидела в кресле, уткнувшись в газету с кроссвордом. Не поднимая глаз, она пробормотала:
– Нет их там. Я везде уже посмотрела.
Елизавета огляделась и заметила очки, лежащие на подоконнике.
– Вот же они, Мария Львовна, – сказала она, протягивая очки свекрови.
– А, наконец-то, – буркнула та, надевая их. – Что ты там готовишь? Надеюсь, не эти свои модные салатики?
– Борщ, – коротко ответила Елизавета.
– Хоть что-то нормальное, – хмыкнула Мария Львовна. – Кстати, я тут счета за коммуналку разобрала. Пора бы тебе внести свою лепту.
Елизавета замерла:
– Простите?
– Ты же понимаешь, что живёшь здесь на халяву? Это мне с сыном квартиру выдали. Так что с тебя оплата коммуналки и продукты, – заявила свекровь, демонстративно складывая счета на тумбочку возле кровати невестки.
Елизавета почувствовала, как к горлу подступает ком. Она молча развернулась и вышла из комнаты, пытаясь сдержать навернувшиеся слезы. В голове крутилась одна мысль: «Как же так? Мы же семья…»
Жизнь Елизаветы перевернулась с ног на голову три года назад. Тогда она, двадцатидвухлетняя начинающая медсестра, влюбилась в Кирилла – статного красавца с карими глазами и обворожительной улыбкой. Их роман развивался стремительно: свидания в парке, долгие прогулки по набережной, нежные поцелуи под звёздным небом…
«Выходи за меня!» – предложение Кирилла прозвучало как гром среди ясного неба. Лиза, не раздумывая, сказала «да». Девушка и не подозревала, что вместе с кольцом на пальце получит и тяжкую ношу – жизнь со свекровью.
Мария Львовна – женщина с острым языком и колючим характером – встретила невестку настороженно. «Худющая какая! В больнице-то небось одними таблетками питаешься?» – первые слова будущей свекрови врезались в память Елизаветы.
Поначалу молодожёны снимали квартиру. Кирилл работал на заводе, Лиза устроилась в районную поликлинику. Жили скромно, но счастливо. А потом случилось то, чего они совсем не ждали – Кирилл попал под сокращение.
«Переезжайте ко мне!» – предложила Мария Львовна. «Временно, пока на ноги не встанете». Елизавета сомневалась, но муж уговорил: «Мам ведь как есть, с характером. Но ты не переживай, я всё улажу».
Так и начался их быт под одной крышей. Елизавета старалась угодить свекрови: готовила, убирала, стирала. Но чем больше она старалась, тем больше придирок слышала в свой адрес.
«Суп пересолила!», «Почему рубашки плохо отглажены?», «Опять свои медицинские журналы разложила?» – день за днём капля за каплей точила камень терпения молодой женщины.
А Кирилл… Кирилл словно не замечал этой молчаливой войны. «Ну что вы никак не поладите?» – только и говорил он, когда жена, глотая слёзы, жаловалась на очередную выходку свекрови.
«Лиза, ты же понимаешь, мама есть мама. Она желает как лучше», – добавлял он обычно, неловко обнимая жену за плечи.
Елизавета лишь вздыхала в ответ. Ей казалось, что муж не хочет видеть очевидного – как тяжело ей приходится в этом доме. Она всё чаще ловила себя на горькой мысли: «Неужели так будет всегда? Неужели это – моя семья?»
Каждый вечер, ложась спать, Елизавета надеялась, что завтра всё изменится. Что свекровь станет добрее, а муж решительнее. Но дни шли, а ситуация только накалялась.
Однажды вечером, когда Кирилл задержался на работе, а Елизавета готовила ужин, в кухню вплыла Мария Львовна с кипой бумаг в руках.
– Лиза, нам надо поговорить, – начала свекровь, усаживаясь за стол.
Елизавета напряглась, предчувствуя недоброе.
– Я тут подсчитала наши расходы, – продолжила Мария Львовна, раскладывая бумаги. – Ты живёшь здесь уже полгода, пора бы и совесть иметь.
– О чем вы? – Елизавета оторвалась от плиты.
– О деньгах, милочка. Вот, смотри, – свекровь пододвинула к ней листок с цифрами. – Коммуналка, продукты, бытовая химия… Ты думаешь, всё это с неба падает?
Елизавета почувствовала, как внутри всё сжалось.
– Но ведь мы… мы семья, – пролепетала она.
– Семья семьёй, а денежки врозь, – отрезала Мария Львовна. – Я вот что думаю: треть всех расходов – твоя доля. И не спорь!
В этот момент хлопнула входная дверь – вернулся Кирилл.
– Мои любимые женщины! Чем вы тут занимаетесь? – улыбнулся он, входя на кухню.
– Сынок, хорошо, что ты пришёл, – оживилась Мария Львовна. – Мы тут с Лизой как раз о финансах беседуем.
Елизавета с мольбой посмотрела на мужа, но тот, казалось, не заметил её взгляда.
– И к чему пришли? – спросил он, открывая холодильник.
– Да вот думаем, что Лизе пора вносить свою лепту в семейный бюджет, – как ни в чем не бывало ответила свекровь.
Кирилл нахмурился:
– Мам, ну зачем ты начинаешь? Мы же договаривались…
– Ничего я не начинаю, – перебила его Мария Львовна. – Просто жить надо по справедливости. Верно я говорю, Лиза?
Елизавета молчала, чувствуя, как к горлу подкатывает ком.
– Лиз, ты чего? – Кирилл подошёл к жене. – Эй, ты плачешь?
– Я… я не могу больше, – всхлипнула Елизавета и выбежала из кухни.
– Ну вот, устроила тут театр, – фыркнула Мария Львовна. – Кирюша, может, пора задуматься, та ли это девушка, что тебе нужна?
– Мам, прекрати, – резко ответил Кирилл. – Я люблю Лизу, и точка.
Он вышел из кухни, оставив мать в одиночестве. Найдя Елизавету в спальне, Кирилл обнял её:
– Лизонька, не плачь. Всё наладится, вот увидишь.
– Как? – сквозь слезы спросила Елизавета. – Как оно наладится, Кирилл? Твоя мать меня ненавидит!
– Не говори глупостей, – вздохнул Кирилл. – Она просто… ну своеобразная. Привыкнет.
– Когда? – горько усмехнулась Елизавета. – Когда я стану старой и седой?
Кирилл молчал, не зная, что ответить. А Елизавета вдруг поняла: нужно что-то менять. И менять прямо сейчас.
Утро выдалось пасмурным. Елизавета проснулась с гудящей головой и ощущением, будто внутри что-то надломилось. Вчерашний разговор эхом отдавался в висках.
Квартира встретила её непривычной тишиной. Кирилл уже ушёл на работу, а свекровь, видимо, отправилась по своим делам. Елизавета механически поставила чайник и уставилась в окно. Капли дождя стекали по стеклу, как слезы по щекам.
«Хватит, – вдруг отчётливо подумала она. – Хватит терпеть».
Решение пришло внезапно. Елизавета начала собирать вещи. Руки дрожали, когда она складывала одежду в чемодан. Сердце колотилось, как безумное.
Входная дверь скрипнула. На пороге стояла Мария Львовна, с зонтом в руке и пакетами из магазина.
– Это что ещё такое? – свекровь окинула взглядом разбросанные вещи и наполовину собранный чемодан.
Елизавета выпрямилась:
– Я ухожу, Мария Львовна. Не могу больше так жить.
– Вот как? – прищурилась свекровь. – И куда же ты пойдёшь? На улицу?
– Куда угодно, лишь бы подальше отсюда! – выпалила Елизавета.
Мария Львовна прошла в комнату:
– И ты думаешь, что мой сын это одобрит? Что он выберет тебя, а не родную мать?
Елизавета почувствовала, как к горлу подступает ком. Но отступать было некуда.
– Знаете, Мария Львовна, – тихо начала она, – я долго не понимала, почему вы меня так не любите. Думала, может, я и правда что-то делаю не так. Старалась угодить, быть идеальной невесткой. А теперь поняла – дело не во мне. Дело в вас.
Свекровь побагровела:
– Да как ты смеешь…
– Смею! – перебила её Елизавета. – Вы не можете смириться с мыслью, что ваш сын вырос. Что у него теперь есть своя семья.
– Ты ничего не понимаешь! – взвизгнула Мария Львовна. – Я забочусь о своём сыне!
Елизавета горько рассмеялась:
– Заботитесь? Превращая его жизнь в кошмар? Заставляя выбирать между матерью и женой?
Она подошла к свекрови вплотную:
– Я люблю вашего сына. Люблю, несмотря на то, что он не может постоять за меня перед вами. Но я больше не позволю вам вмешиваться в нашу жизнь.
Мария Львовна побледнела и опустилась на стул. А Елизавета продолжала:
– Знаете, чего я хочу? Чтобы мы жили своей семьёй. Чтобы утром я готовила завтрак для мужа, а не выслушивала ваши придирки. Чтобы вечером мы обсуждали наш день, а не решали, сколько я вам должна за коммуналку.
Она запнулась, чувствуя, как по щекам катятся слезы:
– Чтобы однажды я могла сказать Кириллу, что у нас будет ребёнок, и не бояться вашей реакции.
В комнате повисла тишина. Мария Львовна сидела, поджав губы, а Елизавета вдруг почувствовала страшную усталость.
– Лиза… – голос свекрови прозвучал напряженно. – Ты… ты ждёшь ребёнка?
Елизавета покачала головой:
– Нет. Но мы с Кириллом хотим детей. Только… как их растить в такой обстановке?
Мария Львовна долго молчала, глядя в окно. Когда она заговорила, её голос звучал глухо:
– Я ведь тоже когда-то была невесткой. И моя свекровь… Она сделала мою жизнь невыносимой.
Елизавета удивлённо посмотрела на неё. Впервые за все время Мария Львовна говорила о чем-то личном.
– Я поклялась, что никогда не буду такой, – продолжала свекровь. – А в итоге… В итоге стала ещё хуже.
Она подняла глаза на Елизавету:
– Я не хочу оправдываться. Просто… я так боялась потерять сына. Думала, если буду контролировать всё, то смогу удержать его рядом.
Елизавета молчала, не зная, что сказать. Мария Львовна вздохнула:
– Я не прошу прощения. Но, может… может, мы попробуем начать сначала?
Елизавета смотрела на эту женщину, которая всегда казалась ей врагом, и видела в ней теперь что-то новое. Страх. Одиночество. Желание быть нужной.
– Я не знаю, – честно ответила она. – Не знаю, смогу ли я забыть всё, что было.
Мария Львовна кивнула:
– Понимаю. Но… дай мне шанс. Хотя бы попытаться всё исправить.
В этот момент хлопнула входная дверь. На пороге появился встревоженный Кирилл:
– Что здесь происходит? Мне позвонила соседка, сказала, что слышала крики…
Он осёкся, увидев напряженные лица матери и жены. Елизавета встала и подошла к мужу:
– Кирилл, нам нужно поговорить. Всем троим.
И, глядя в родные карие глаза, она вдруг поняла: это будет нелегко. Годы обид не исчезнут в один момент. Но, может быть, сегодня они сделали первый шаг к тому, чтобы стать настоящей семьёй. Потому что иногда нужно дойти до края, чтобы понять, как важно учиться понимать друг друга.
Прошло полгода с того памятного разговора. Жизнь семьи Елизаветы и Кирилла постепенно начала налаживаться. Кирилл наконец-то нашёл стабильную работу в строительной компании. Зарплата была не огромной, но достаточной, чтобы молодая семья могла позволить себе снять небольшую двухкомнатную квартиру на окраине города.
День переезда выдался солнечным и тёплым. Елизавета, раскладывая вещи по шкафам, не могла сдержать улыбки. Впервые за долгое время она чувствовала себя по-настоящему дома.
– Лиз, куда поставить эту коробку? – спросил Кирилл, внося очередную партию вещей.
– Давай в спальню, там разберём, – ответила Елизавета, с нежностью глядя на мужа.
Вечером, когда основные дела были закончены, они сидели на балконе, потягивая чай и наслаждаясь тишиной.
– Знаешь, – тихо сказала Елизавета, – я и не думала, что можно быть такой счастливой просто оттого, что у нас есть свой угол.
Кирилл обнял жену:
– Прости, что так долго до этого шли. Я должен был раньше настоять на отдельном жилье.
– Главное, что мы здесь сейчас, – улыбнулась Елизавета.
Однако не всё было так гладко, как хотелось бы. Мария Львовна тяжело переживала отъезд сына. Она звонила по несколько раз в день, то интересуясь, как они устроились, то жалуясь на одиночество.
– Кирюша, ты совсем забыл про мать, – говорила она с укором. – Неужели так сложно заехать хоть на полчасика?
Кирилл, чувствуя вину, старался навещать мать как можно чаще. Иногда он брал с собой Елизавету, и тогда атмосфера в доме Марии Львовны становилась напряженной.
– Лиза, ты совсем исхудала, – заметила однажды свекровь. – Неужели готовить некогда? Зря вы так рано переехали, раньше-то я помогала.
Елизавета вздрогнула, вспоминая «помощь» свекрови.
– Спасибо за заботу, Мария Львовна, – сдержанно сказала она. – У меня просто много работы в последнее время.
– Работа работой, а о муже подумать надо, – не унималась свекровь. – Вот я в твои годы…
– Мам, – прервал её Кирилл, – давай не будем, а? Мы же договорились.
Мария Львовна поджала губы, но промолчала.
Дома Елизавета призналась мужу:
– Знаешь, иногда мне кажется, что ничего не изменилось. Твоя мама всё так же пытается контролировать нашу жизнь.
– Ей просто нужно время, – вздохнул Кирилл. – Она привыкнет.
Но время шло, а ситуация менялась медленно. Мария Львовна то пыталась наладить отношения с невесткой, то вновь срывалась на критику и придирки.
Однажды вечером раздался звонок. Кирилл взял трубку и долго слушал, иногда вставляя короткие «да» и «хорошо». Когда он закончил разговор, его лицо было озабоченным.
– Что случилось? – спросила Елизавета.
– Мама, – ответил Кирилл. – У неё проблемы с давлением. Врач сказал, нужен постоянный уход.
Елизавета почувствовала, как внутри всё сжалось. Она понимала, к чему идёт разговор.
– Кирилл, – начала она осторожно, – ты же не думаешь…
– Лиз, – перебил её муж, – я знаю, о чем ты. Но она моя мать. Я не могу её бросить.
Следующие несколько дней прошли как в тумане. Они навещали Марию Львовну, консультировались с врачами, обсуждали варианты. В итоге решение было принято: они возвращаются к свекрови.
– Это временно, – уверял Кирилл. – Пока ей не станет лучше.
Елизавета молча кивала, но в глубине души понимала: это надолго.
Первые недели после переезда были особенно тяжёлыми. Маленькая квартира казалась ещё меньше. Елизавета чувствовала себя зажатой со всех сторон.
– Лизонька, ты бы протёрла пыль на шкафу, – говорила Мария Львовна. – И цветы давно не поливала.
– Хорошо, Мария Львовна, – отвечала Елизавета, стараясь сохранять спокойствие.
Однажды вечером, когда Кирилл задержался на работе, а Мария Львовна уже легла спать, Елизавета вышла на балкон. Она смотрела на огни города и чувствовала, как по щекам катятся слезы.
«Неужели всё было зря? – думала она. – Все наши разговоры, попытки наладить отношения…»
В этот момент она услышала тихие шаги. На балкон вышла Мария Львовна.
– Не спится? – спросила свекровь.
Елизавета молча кивнула, пытаясь незаметно вытереть слезы.
– Знаешь, – неожиданно сказала Мария Львовна, – я ведь понимаю, как тебе тяжело.
Елизавета удивлённо посмотрела на неё.
– Я не хотела становиться обузой, – продолжила свекровь. – Просто… страшно одной. Страшно быть ненужной.
– Вы не обуза, – тяжело вздохнула Елизавета. Ей хотелось ответить иначе, но она помнила просьбы Кирилла. – Просто… нам всем нужно научиться жить вместе.
Они долго стояли молча, глядя на ночной город. Впервые за долгое время Елизавета почувствовала, что между ней и свекровью нет стены.
На следующий день Елизавета предложила:
– Мария Львовна, может, поможете мне с ужином? Я сегодня очень устала.
Глаза свекрови загорелись:
– Конечно!
Вечером, когда Кирилл вернулся с работы, он застал удивительную картину: его мать и жена вместе накрывали на стол, о чем-то оживлённо беседуя.
– Что у нас за праздник? – улыбнулся он.
– Никакого праздника, – ответила Елизавета. – Просто семейный ужин.
Мария Львовна добавила:
– Садись, сынок. Мы с Лизой столько всего наготовили!
Кирилл посмотрел на жену с благодарностью. Он понимал, каких усилий ей стоило наладить отношения с его матерью.
Жизнь постепенно входила в новое русло. Конечно, не обходилось без трений и недопониманий. Но теперь они научились разговаривать друг с другом, находить компромиссы.
Елизавета поняла, что Мария Львовна, несмотря на свой сложный характер, просто хочет быть частью их семьи. А Мария Львовна осознала, что невестка не враг, а союзник.
Однажды вечером, когда Кирилл снова задержался на работе, Мария Львовна подошла к Елизавете:
– Лиза, я давно хотела тебе сказать… Спасибо.
– За что? – удивилась Елизавета.
– За терпение. За то, что не оттолкнула меня, хотя имела полное право. За то, что стараешься ради Кирилла.
Елизавета почувствовала, как к горлу подступает ком:
– Мария Львовна, я…
– Нет, дай договорить, – прервала её свекровь. – Я знаю, я не самый лёгкий человек. Но я правда стараюсь измениться. Ради вас. Ради нашей семьи.
