Людмила закрыла входную дверь амбулатории и поправила сумку на плече. Рабочий день выдался тяжелым – сезонные простуды разгулялись по поселку, и люди шли бесконечным потоком. Ноги гудели после долгого стояния возле процедурного кабинета. Медсестра вздохнула и направилась домой по знакомой до мелочей тропинке вдоль полуразрушенного забора старого пионерлагеря.
Апрельское солнце ласково грело, но нестабильный климат маленького городка не позволял расслабиться – еще подмораживало, и дорога оставалась местами скользкой. Людмила обходила лужи, размышляя о том, что нужно успеть забежать в магазин за продуктами.
Тропинка вывела её к небольшому двухэтажному дому с зеленой крышей и свежевыкрашенным забором. Людмила невольно улыбнулась, глядя на крыльцо, которое они с Федей пристроили прошлым летом. Каждый гвоздь, каждая доска в этом доме прошли через их руки. Двадцать лет назад они начинали с маленькой комнатушки в родительском доме, потом купили участок, потом строили, экономя каждую копейку. Сначала стены, потом крыша, веранда, забор… Все медленно, не торопясь, но своими руками.
Из кухни доносился аромат тушеного мяса с картошкой. Значит, Федя уже дома. Муж работал водителем в местном автопарке, иногда задерживался, но сегодня, похоже, вернулся рано.
— Люда, ты? — Послышался голос из кухни.
— Я, кто же еще, — отозвалась женщина, снимая рабочие туфли.
На кухне обнаружилась не только кастрюля с ужином, но и гости – свекровь Галина Павловна сидела за столом, перед ней стояла чашка с недопитым чаем, а рядом маячил силуэт Феди. Что-то в позе мужа насторожило Людмилу.
— Здравствуйте, Галина Павловна, — вежливо поздоровалась Людмила, хотя в животе уже начали закручиваться узлы тревоги.
— И тебе не хворать, — кивнула свекровь, не глядя в глаза. — Я вот зашла узнать, как вы тут.
— Все хорошо, — Людмила поставила сумку на табурет и принялась мыть руки.
— Люда, Маша звонила сегодня, — начал Федя, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. — У нее проблемы с крышей в квартире, совсем протекла. Думает, что придется ремонт делать.
— Ага, то крыша, то стены, то окна, — хмыкнула Людмила, вытирая руки полотенцем. — А управляющая компания что говорит?
— Да ты знаешь эти управляющие компании, — махнула рукой свекровь. — Деньги собирают, а толку никакого. К тому же, с четырьмя-то детьми…
Вот оно, снова началось. Людмила закусила нижнюю губу и отвернулась к плите, делая вид, что проверяет содержимое кастрюли. Старая тема, которую в последнее время Галина Павловна поднимала все чаще. У Маши четверо детей, а у Люды — ни одного. Детские смешки и топот ног так и не наполнили этот большой дом. Не случилось, не вышло, не срослось, и Людмила давно с этим смирилась. А вот семья мужа, похоже, нет.
— Вот я и думаю, — продолжала свекровь, глядя куда-то в стену, — хорошо бы вам с Машей поменяться. Ей с детьми тут просторнее будет, а вам и однокомнатной квартиры хватит. Вам же вдвоем много и не надо.
Половник замер в руке Людмилы. Такие разговоры уже были — намеками, обиняками, но сегодня свекровь заговорила прямо. Женщина медленно повернулась и посмотрела на мужа. Федя отвел глаза.
— Галина Павловна, — медленно произнесла Людмила, пытаясь справиться с собой, — этот дом мы строили двадцать лет. Своими руками, сами, копейку к копейке. А вы говорите отдать его просто так?
— Так ведь не просто так, — возразила свекровь, — а за Машину квартиру. Поменяетесь, и всем хорошо будет.
— А мне не будет хорошо, — Людмила наконец-то справилась с собой и твердо встретила взгляд свекрови. — Я в эти стены душу вложила. Каждый угол тут выглажен. Я тут растения выращиваю, своими руками все сделано.
— Растения, — фыркнула свекровь. — Детей вот вы не нажили, а у моей Маши четверо! Маше надо детей растить, им простор нужен, воздух! А тут у вас пустует… И вообще, — добавила она, прищурившись, — что толку от дома, если в нем детский смех никогда не зазвучит?
Людмила застыла, словно статуя. А Федя все молчал, все смотрел в сторону, словно разговор шел не о его собственном доме.
— Маша бы тут и двор обустроила, и детская площадка появилась, — продолжала Галина Павловна. — А вы что? Сидите вдвоем, как сычи. Ни тебе внуков, ни тебе радости.
— Хватит! — не выдержала Людмила, и резко поставила половник на стол. Пальцы побелели от напряжения.
Галина Павловна замолчала, но по ее лицу было видно, что она вовсе не собирается останавливаться.
— Федя, скажи что-нибудь, — Людмила посмотрела на мужа. — Это и твой дом тоже. Скажи ей.
Федя переступил с ноги на ногу и покашлял.
— Мам, ну правда, дай нам с Людой самим это обсудить, — промямлил он наконец.
— Нечего тут обсуждать, — отрезала Галина Павловна. — Я все сказала. Вы подумайте. Маша бы переехала ближе к лету, детей в сад местный бы определила. И ей облегчение, и вам спокойнее.
И свекровь, нарочито громко вздохнув, вышла из кухни. Через минуту входная дверь хлопнула.
— Что это было? — Людмила села на стул, ноги вдруг стали ватными. — Мы теперь должны переехать в ее квартиру, чтобы Маша жила здесь? Ты слышал, что твоя мать говорит?
Федя подошел и положил руку ей на плечо.
— Ты не бери в голову. Мать всегда так – начнет, распалится, потом отойдет.
— Но ты ничего не сказал! — Людмила сбросила его руку. — Стоял как истукан! Даже не вступился!
— А что я должен был сказать? Маме с Машей и правда тяжело приходится, — ответил Федя, отходя к окну. — А у нас вон, места пустует сколько. Комнаты две наверху вообще не используем, только пыль вытираем.
Людмила недоверчиво уставилась на мужа, моргая от удивления.
— Федя, ты серьезно сейчас? Ты хочешь, чтобы мы вот так взяли и отдали наш дом? Просто потому, что у Маши дети, а у нас их нет?
Федя не ответил, продолжая смотреть в окно. В этот момент Людмила почувствовала, как все внутри сжимается от обиды и неверия. Двадцать три года вместе, а она словно первый раз увидела своего мужа. Кто этот человек, который готов выбросить все, что они создавали вместе многие годы?
— Я не собираюсь никуда отсюда уезжать, — твердо произнесла Людмила. — И тебе не советую даже думать об этом.
Федя наконец повернулся к ней, и что-то в его взгляде заставило Людмилу напрячься.
— Мы просто поговорим об этом позже, ладно? — сказал он тихо. — Давай поужинаем.
Ужин прошел в напряженном молчании. Федя пытался заговорить о чем-то постороннем, но Людмила отвечала односложно. Мысли крутились вокруг одного – неужели муж действительно рассматривает такой вариант? Неужели готов поменять их просторный дом на Машину тесную квартиру в панельной многоэтажке?
После ужина Федя сослался на дела и ушел, сказав, что встретится с другом Владом. Людмила осталась одна в большом доме. На душе было тревожно. Она долго сидела в гостиной, разглядывая стены, которые они с Федей штукатурили вместе. Неужели он не помнит, как они радовались каждой мелочи – новым окнам, новой кухне, новой веранде?
К ночи Федя так и не вернулся. Людмила легла спать одна, но сон не шел. В голове крутились тревожные мысли. Что, если Федя действительно всерьез рассматривает предложение матери? Что, если он уже обсуждает с Машей детали обмена?
Утром на работе Людмила то и дело отвлекалась, думая о доме. Ее коллега, фельдшер Тамара Сергеевна, даже спросила, все ли у нее в порядке.
— Да, просто не выспалась, — отмахнулась Людмила, стараясь улыбаться.
Возвращаясь домой, она тщательно обдумывала, что скажет мужу. Нужно было серьезно поговорить. Объяснить, как много значит для нее этот дом, как она не хочет его терять. Может быть, Маше можно помочь как-то иначе – деньгами на ремонт крыши или еще чем-то?
Но дома ее ждал новый сюрприз. На кухне сидели Маша с детьми – близнецы Дима и Костя носились по гостиной, младшая Аленка сосредоточенно рисовала что-то в альбоме, а старшая Соня помогала накрывать на стол. Федя суетился рядом, то и дело бросая виноватые взгляды в сторону двери.
— А вот и Люда! — радостно воскликнула Маша, едва заметив хозяйку дома. — Мы решили к вам на ужин заглянуть. Не против?
Людмила застыла в дверном проеме, пытаясь осмыслить происходящее. С каких это пор Маша стала запросто заявляться к ним на ужин с целой оравой?
— Не предупредили даже, — пробормотала Людмила, стараясь скрыть раздражение.
— Так спонтанно вышло! — Маша махнула рукой. — Мама сказала, что вы не против, если мы заглянем. Правда, какой дом у вас просторный! Детям есть где побегать.
Людмила перевела взгляд на Федю. Муж старательно избегал встречаться с ней глазами.
— Федь, можно тебя на минутку? — Людмила кивнула в сторону коридора.
Когда они вышли, она тихо спросила: — Что происходит? Почему Маша ведет себя так, будто уже здесь хозяйка?
— Да брось ты, Люд, — Федя явно нервничал. — Просто в гости зашли. Маша говорит, у них крыша совсем протекла, жить невозможно.
Людмила только головой покачала и вернулась на кухню. Весь вечер она чувствовала себя лишней в собственном доме.
На следующий день в амбулатории к Людмиле на прием зашла соседка Нина Петровна. Пожилая женщина долго разглядывала медсестру, прежде чем решилась заговорить.
— Люда, милая, а правда, что твой-то дом уже Маше по документам оформляют?
Людмила вздрогнула и чуть не выронила градусник.
— О чем вы, Нина Петровна?
— Да Галина Павловна вчера на лавочке всем рассказывала, что вы с Федором решили с Машей обменяться жильем. Что документы уже готовят.
Людмила побледнела. Руки сами собой сжались в кулаки.
— Первый раз слышу, — медсестра постаралась сохранить самообладание, но в голосе все равно проскользнули металлические нотки.
После смены Людмила сразу поехала в райцентр. У нее была знакомая в нотариальной конторе – Валентина Сергеевна, которой она когда-то помогла с уколами для больной матери. Валентина не отказала.
— Подожди минутку, — нотариус пощелкала мышкой, изучая что-то на экране компьютера. — Да, есть заявление на переоформление права собственности. Дом по этому адресу. Собственник Федор Иванович Сморин планирует обменять его на квартиру в собственности Марии Ивановны Смориной.
— Но как… Там же и моя доля… — Людмила замерла, чувствуя, как комната начинает кружиться.
— По документам дом в единоличной собственности Федора Ивановича, — Валентина Сергеевна взглянула на Людмилу с сочувствием. — Ты что, не знала?
Домой Людмила вернулась за полночь. Федя ждал ее в гостиной, нервно расхаживая из угла в угол.
— Где ты была? Почему трубку не брала?
— А ты почему в нотариальную контору ходил? — спросила Людмила, скидывая куртку.
Федя замер.
— Откуда ты…
— Неважно откуда. Важно, что ты за моей спиной решил дом Маше отдать. Дом, который мы вместе строили!
— Люда, ты пойми, — Федя подошел ближе, — Маша в беде. Крыша того и гляди обвалится. Дети в тесноте. А мы переживем, меньше хлопот будет.
— Меньше хлопот? — Людмила недоверчиво покачала головой. — Двадцать лет строили, и ты просто так готов все отдать?
— Я по совести поступаю, — Федя вскинул голову. — У Маши четверо детей, им пространство нужно.
— А мне что, по-твоему, нужно? — тихо спросила Людмила.
Федя молчал. Долго молчал. Потом произнес: — Мы с мамой решили, что так будет правильно.
И в этот момент что-то внутри Людмилы сломалось. Не было ни слез, ни крика. Она молча собрала необходимые вещи и ушла. Всю ночь просидела в амбулатории, благо у нее был ключ.
Утром Людмила подала заявление на развод и обратилась в суд. Она требовала компенсацию за свой вклад в строительство дома. Подруги отговаривали: — Люда, может, как-то договоритесь?
Но Людмила была непреклонна. Двадцать лет вместе, и ни разу муж не посоветовался с ней по такому важному вопросу!
История быстро разлетелась по городку. Многие встали на сторону Людмилы, особенно женщины. Да и как иначе? Добрая медсестра лечила их детей, помогала старикам, приносила лекарства на дом. А тут такая несправедливость!
Суд шел три месяца. Людмила предоставила все, что было – чеки на стройматериалы, фотографии стройки, выписки со счетов. Даже Галина Павловна, вызванная в суд в качестве свидетеля, не смогла отрицать вклад невестки в создание дома.
Людмила выиграла дело. Суд признал ее право на долю в доме и обязал Федора выплатить бывшей жене значительную сумму.
Дом достался Маше, но вместе с ним – кредит на достройку, налоги и немалые коммунальные расходы. Прошло всего пару месяцев, как Маша переехала, а уже начала жаловаться: — Не тяну я такой дом! Это ж сколько денег надо на отопление!
А Федя, поселившийся в ее квартире, стал замкнутым и угрюмым. По словам Галины Павловны, сын будто потерял интерес к жизни.
Людмила тем временем сняла маленький домик на окраине поселка, рядом с лесом. Местные сразу пришли на помощь: кто мебель принес, кто помог окна покрасить. Коллеги из амбулатории устроили настоящий субботник.
Домик получился уютным. Тихим. И главное – своим. Людмила завела кошку, развела цветник и впервые за долгое время почувствовала, что может дышать полной грудью.
Однажды в аптеке она столкнулась с Федей. Бывший муж постарел, будто прошли не месяцы, а годы. Говорил тихо, словно хотел начать какой-то важный разговор. Но Людмила только вежливо кивнула и прошла мимо.
Вечером, сидя у окна своего маленького дома, Людмила думала о том, как странно устроена жизнь. Когда-то ей казалось, что уют – это большой дом, муж рядом, и пусть без детей, но все-таки семья. Теперь она понимала: настоящий уют – это когда ты сама решаешь, как жить дальше.
Когда тебе говорят, что тебе хватит и меньше, просто спроси: «А почему не вам?» Людмила научилась защищать свои границы. И поняла, что иногда «меньше» – это когда в твоей жизни стало меньше тех, кто ею распоряжается.
А через год Людмила нашла объявление: большой дом в их городке продавался за бесценок. Хозяйка Мария Сморина не справилась с расходами и решила вернуться в город, поближе к работе и детским садам. Но Людмиле дом был уже не нужен – она наконец-то научилась жить для себя.
